Долгая дорога до Грейсленда - Кристен Мей Чейз
Бззз. Бззз. Бззз. Я перерыла всю кровать, пытаясь определить, откуда доносится звук. Как охотничья собака, прислушалась и проследила за сигналом, который доносился из сумки, висящей за дверью ванной.
– Ну, доброе утро, солнышко! – раздался в трубке звонкий мамин голос, отозвавшийся болью в моей бедной голове.
– Мама, где ты? Что случилось прошлой ночью?
– Я завтракаю, дорогая. Ты смотрела на часы?
Не получив от меня ответа, она продолжила:
– Сейчас десять тридцать, и я проголодалась, ожидая, пока ты восстанешь из мертвых.
– Ты могла бы меня разбудить.
– Если бы ты могла себя видеть, то поняла бы, что с этой задачей мне было не справиться. Но скоро я вернусь и принесу тебе что-нибудь поесть.
– Только кофе, мама. Много кофе.
Она хихикнула.
– Будучи свидетельницей твоего вчерашнего выступления, я уже догадалась заказать тебе целый кофейник.
Она повесила трубку, оставив меня гадать, что она подразумевала под словом «выступление». Я в недоумении воззрилась на телефон. Черт! Мне нужен был кофе. Расчесав волосы и обувшись, я выглянула из комнаты, а затем на цыпочках пошла по коридору. И чуть не столкнулась с Кортни, которая несла поднос с тарелкой и горячим кофе.
Она чудом удержала равновесие и проговорила:
– По просьбе твоей мамы я как раз направлялась к тебе. Вижу, ты нашла свои туфли. И сумку. – Она кивнула на телефон в моей руке, а сама продолжила идти в сторону нашей комнаты.
Я последовала за ней, стараясь подладиться под ее быстрый шаг.
– Я не могу вспомнить, когда в последний раз… Я… вообще ничего не могу вспомнить. Это было ужасно? – Я понимала, что опозорилась. Как мне теперь жить?!
Кортни замерла на месте, потом сделала страшное лицо и с заговорщическим видом кивнула в сторону комнаты.
Услужливо открыв дверь, я поспешила освободить место на столе. Кортни аккуратно поставила поднос на стол и налила мне чашку кофе. О! Этот живительный аромат бодрящего напитка!
Она подошла к креслу в углу комнаты, опустилась в него и только тогда заговорила:
– Давай определимся с понятием «ужасно».
– О нет! – Я сделала большой глоток обжигающего кофе…
– О да. Когда ты перешла к эмоционально насыщенному исполнению As Long As I Have You, я решила, что пора вмешаться. – Она строго покачала головой, а потом расхохоталась.
«Эмоционально насыщенное исполнение» – это что-то новенькое.
– Насколько все было плохо?
Она глубоко вздохнула.
– В зале раздались рыдания… во время музыкальной паузы между вторым и третьим куплетом.
– Настоящие рыдания?
Она ведь имела в виду настоящие рыдания, правда?
– На это было тяжело смотреть. Поэтому я записала все для тебя на видео. – Она показала на лежащий на столе телефон.
– Нет.
– Посмотри сама.
Боже, что там – на этом чертовом телефоне?!
Я нашла нужную иконку и начала пролистывать фотографии. А сама втайне надеялась, что Кортни пошутила. Но нет, вот она я – на сцене, поющая от всего сердца. Я нажала на кнопку воспроизведения.
Ладно, пение было довольно сносным. Затем я услышала голос за кадром. Мамы.
– Грейс! Это моя Грейс!
Она звучала удивительно трезво для человека, напившегося чая со льдом по-лонг-айлендски – как богатая мама-домохозяйка, лениво поедающая леденцы.
Изображение исчезло, но запись голосов продолжилась. Я не смогла разобрать ни кто, ни что спрашивал, но четко расслышала ответ:
– Я так долго ждала, чтобы она ко мне вернулась. А теперь мне придется уйти.
Голоса затихли, запись прекратилась. Я бросила телефон на кровать, села, борясь с желанием прокручивать запись снова и снова.
– Каждый год я говорила себе, что в этом году мы разберемся с мамой во всем раз и навсегда, но потом находился повод для раздражения, и я решала, что еще не пришло время для серьезного разговора. Сколько таких лет было – «неподходящих»?
– Если будешь все время оглядываться, то никогда не сможешь двигаться вперед, – мягко заметила Кортни. – Поверь, я знаю, о чем говорю.
– «Вперед» звучит чертовски страшно. – Я посмотрела на нее, прежде чем опустить глаза. В голове царил полный хаос.
Кортни подалась вперед в кресле, пытаясь поймать мой взгляд. Когда я встретилась с ней глазами, то была удивлена выражению ее лица.
– Страшно, но не для тебя. Думать о себе – это нормально, знаешь ли. Уверена, твоя мама хотела бы этого. Так же, как мой отец.
Я снова опустила глаза, теперь от нахлынувшего на меня чувства стыда.
– Мне кажется, что я была эгоисткой всю свою взрослую жизнь. Я очень хорошо умею думать только о себе.
Кортни пересела ко мне на кровать, повернула к себе мое лицо, вынуждая смотреть ей в глаза.
– Существует огромная разница между эгоизмом и выживанием, – мягко выговорила она.
– Иногда мне трудно разделить эти два понятия.
В глубине души я понимала, что мой побег из дома был продиктован чувством опасности, но Джефф постоянно твердил мне, что мама – это моя семья, так и ничего не поняв в наших сложных взаимоотношениях. Из-за того, что я не вижусь с матерью и не езжу домой, у меня сформировалось страшное чувство вины.
– Хорошо тебя понимаю. Но поверь мне – по-настоящему эгоистичному человеку: ты все сделала правильно. И перестань себя винить. Конечно, не получится все изменить, как тумблер переключить. Потребуется время…
Я вскочила.
– …Которое, как мне кажется, утекает как песок. Тебе следовало бы стать психотерапевтом. – Я встала и, покачиваясь, пошла за кофе, от которого все еще шел пар.
– Думаю, я заплатила достаточно, чтобы получить специальный диплом, – ответила Кортни, – но не вправе давать советы людям. – Увидев мою улыбку, Кортни добавила: – К тебе вот только пристала. Просто я ненавижу, когда люди занимаются самобичеванием. Особенно когда они того не заслуживают.
– Хорошо, что хотя бы одна из нас так думает.
Я взяла с подноса кусок тоста и начала жевать.
Кортни встала.
– Не торопись. Не нужно уезжать, по крайней мере, пока не напьешься как следует кофе.
Перед уходом она пожала мне руку, а затем тихонько закрыла за собой дверь. Я сидела и улыбалась, думая о случайностях жизни и о том, что никогда бы не встретила ее, если бы не старая дурацкая машина со спущенным колесом.
Сделав еще несколько глотков, я растянулась на кровати и уставилась в потолок. Нужно было собираться, но мне так хотелось просто лежать в полной тишине и темноте – хотя бы ближайшие несколько часов! Пока не пройдет похмелье.
– Доброе утро, милая! – Дверь распахнулась. Пришлось принять сидячее положение.
– Мама, обязательно так шуметь в такую рань?
– Дверь была открыта. Я подумала, что Лазарь воскрес. Вижу, тебе принесли завтрак, а вот кофе явно маловато. – С этими словами она протянула мне недопитую чашку.
Я могла сидеть, но не в состоянии была пока принять вертикальное положение.
– Мама… ты вчера видела меня…
– О, дорогая. Ты была великолепна! – Она захлопала в ладоши, отчего моя бедная голова начала пульсировать.
– Ты имеешь в виду, выглядела идиоткой! – Мне потребуется много кофе.
– Нет. Я никогда не видела тебя такой…
– …пьяной? – Я вернула ей чашку и потянулась за тостами. Мне казалось, что кофе взорвет мой желудок, как бомба.
– Если честно, то да. Но что только не сделаешь «на халяву». – Мама начала шумно рыться в косметичке, снова доводя до отчаяния мою голову.
– Вот только не случалось бы потом этой дерьмовой головной боли.
Она достала маленькую бутылочку «Адвила», которую я жадно схватила, чтобы принять сразу три таблетки. После чего стала складывать в чемодан свои вещи. Мама давно уже собралась – я даже не стала уточнять, в котором часу. Все равно я ничего не слышала!
– Я много лишнего вчера наговорила, Грейс. – Мама пыталась найти правильные слова, потому я поспешила прийти ей
