Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт
К сожалению, домой он тролля не донесет. Как выясняется, его одноклассница Люси Майерсон без ума от своего тролля, а подарил ей игрушку дядя, который сейчас на небе вместе с ангелами. В конце дня, когда Люси Майерсон лезет в сумку и обнаруживает пропажу, она поднимает грандиозный переполох, а так как это не первая кража из рюкзака (не первый трофей Майкла), его учительница мисс Фергюсон устраивает проверку рюкзаков, и у Майкла находят тролля.
– Мне его подсунули! – возмущается загнанный в угол Майкл. Он вспоминает золотой кубок Иосифа, который тот спрятал в принадлежащем Вениамину мешке с зерном[2], – они как раз недавно разучивали религиозные песни – и почти верит собственной выдумке.
На следующее утро перед уроками мисс Фергюсон вызывает мать Майкла. Майкл мрачно ждет в кресле возле класса, рассматривая бледные коленки, торчащие из шорт. Со вчерашнего дня он готовился принять на себя материнский гнев, однако мать ходила, поджав губы, а накануне за ужином и в машине по пути в школу едва разговаривала с ним. Выйдя наконец из класса, она по-прежнему молча шагает мимо Майкла по коридору. Он мешкает, не понимая, следует ли ему оставаться на месте, – если верить его часам «Касио», уже почти восемь, и через двадцать минут на урок придет весь остальной класс – или же пойти за матерью. Решив, что мать страшнее мисс Фергюсон, он бросается за ней. Теперь Майкл семенит рядом с матерью, тревожно поглядывая на нее, но заговоривает она лишь на парковке.
– Я ей ясно сказала, – мать воинственно смотрит вперед, – что мой сын не вор. Я сказала это внятно и отчетливо.
Майкл думает, что безопаснее всего промолчать.
– Мой сын, – с выражением говорит мать, – не вор. – Она останавливается и обращает пламенный взор на Майкла: – Никто в нашей семье не способен на такой отвратительный поступок. Правда ведь?
Майкл с трудом выдерживает ее взгляд, но едва заметно кивает.
– Вот именно! – Плечи у матери немного опускаются. – То-то же. Пошли, зайдем в «Сайнсбери» – ты еще успеешь перед уроками молочный коктейль с клубникой выпить.
Как раз к перекличке Майкл возвращается в школу, окрыленный чувством собственной правоты и сладким коктейлем. Ему даже становится стыдно за мисс Фергюсон и ее несправедливое обвинение, и когда учительница называет его имя, Майкл, стремясь проявить великодушие, особенно вежливо выговаривает:
– Я здесь, мисс Фергюсон.
Вот только другие дети явно не хотят забывать о случившемся. На первом же уроке Мэтти Джонс шепчет ему:
– Вор – тролля спер!
Сидевшие рядом это слышат и, похоже, считают уморительным (самому Майклу рифмы никогда особо смешными не казались). Они повторяют это, пока мисс Фергюсон не приказывает им замолчать и смотреть в тетрадки. Однако Майкла дразнят весь оставшийся день, и на следующий тоже, и потом. Обзывательство приедается только к концу четверти. Такая несправедливость поражает Майкла.
– Я его не брал, – снова и снова повторяет он. Но возражения лишь подстегивают одноклассников, им особенно нравится, когда он выходит из себя и кидается на них с кулаками или плачет.
– Не обращай внимания, – советует мать, когда он жалуется на обидчиков, – дураки безмозглые. Дети бывают очень жестокими, Майкл. Особенно когда понимают, что ты лучше их.
Майкл пытается прятаться за свое превосходство, словно кутается в волшебную мантию. По крайней мере, мать на его стороне.
Перед матерью Майкл благоговеет, а вот отца никогда особо не любил. Майкл даже в раннем детстве отличается серьезностью, но на протяжении многих лет отец, который всегда мечтал о сыне, рвется с ним играть – говорит дурацкими голосами и размахивает перед носом Майкла новейшими игрушками: «Смотри, как самолетик высоко летает! Вжуу! Вжуу! Вжуу! Вот он как полетел!» Майкла все это утомляет. С чего вдруг на пластмассовом самолете нарисовали глаза и улыбку? Ведь общеизвестно, что самолеты неживые. От наигранной отцовской глупости Майклу делается неловко, и когда отец постепенно перестает обращать на него внимание, ему становится легче. Однако чуть позже их с сестрами вынуждают участвовать в идиотских обсуждениях: они обязаны комментировать отцовские игрушки, словно у него, Майкла, в одиннадцать лет не найдется занятия получше, чем изображать интерес к Фёрби. Однажды на Рождество, когда Майкл еще довольно мал, он просит в подарок книгу по астрономии, но вместо дорогостоящего издания от «Дорлинг Киндерсли», о котором он так мечтал, в твердом переплете, с блестящими цветными фотографиями и убористыми абзацами, ему дарят синий пластмассовый телескоп, украшенный мультяшными рисунками звезд и планет (опять же со смеющимися физиономиями). Майкл подносит его к глазу, надеясь, что телескоп, по крайней мере, настоящий и в него будет видно созвездия, но это оказывается калейдоскоп, в котором, если его повернуть, складываются цветные картинки.
– Чудесно, правда? – спрашивает отец. – Часами в него смотришь, а узор не повторяется!
Майкл понуро глядит на калейдоскоп. Маловероятно, что он часами будет в него смотреть. Отец все разглагольствует о том, какие у них замечательные новые игрушки «для подготовки к обучению», а в Майкле зреет недовольство, ему хочется схватить дурацкий калейдоскоп и разломать его.
Вот Майклу двенадцать, и матери приходится неожиданно уехать в Питерборо, потому что тетю Кэти положили в больницу. Расспросы о том, что с ней случилось, мать оставляет без ответа. Эта поездка совпадает с короткими каникулами, а значит, Майкл с сестрами остаются без присмотра на два дня. На первый день мать договаривается с соседкой, миссис Шелдон, что та заберет детей к себе, а на второй день отец обещает взять их с собой на работу. У миссис Шелдон хорошо, потому что она разрешает им бесконечно сидеть перед телевизором, зато перспектива отправиться к отцу на работу приводит Майкла в смятение. Восторги сестренок удручают лишь еще сильнее.
Разумеется, все его страхи оправдываются. Чтобы поворот
