Черешни растут только парами - Магдалена Виткевич
У нее были веснушки на лице. У нее везде были веснушки, и она очень нервничала, когда я лежал рядом с ней и пересчитывал их, касаясь ее тела – сантиметр за сантиметром. У меня было впечатление, что я прекрасно знаю карту этих точек на ее теле, но каждый миг находил новые. Она раздражалась и отталкивала меня, чтобы я не слишком много успел высмотреть.
Часто все кончалось радостной беготней по дому. Мы никуда не ходили, нам нравилось быть дома вместе. Всегда.
Мы познакомились на подготовительных курсах в медицинскую академию. Она была отличницей. А я? Мне надо было много часов просидеть, очень потрудиться, чтобы запомнить то, что она запоминала слету. Я думаю, это из-за нее я вообще пошел в медицину. Я хотел подтянуться до ее уровня, произвести на нее впечатление. Отчасти мне это удалось. Если бы я этого не сделал, мы бы и не были вместе.
Встретив ее, я поверил в любовь с первого взгляда. Я точно помню тот первый раз, когда увидел ее. Это было октябрьское субботнее утро, и я направлялся как раз на курс подготовки к экзаменам в колледж. Я тогда ездил из Скерневиц[6] в Лодзь, поэтому выбрал субботу, а не будний день.
Перед аудиторией сидела она, погруженная в чтение учебника по биологии, слегка морщила нос и покусывала карандаш. Длинная прядка упала ей на глаза, а она даже не пошевелилась, чтобы поправить волосы. Мне хотелось подойти и закинуть этот яркий локон ей за ухо. Я даже помню, как она была одета. Никогда не забуду ее короткую зеленую вельветовую юбку и рваные желтые колготки (дыра на разбитой коленке, как у маленькой девочки).
– Нужна первая помощь? – спросил я.
Она посмотрела на меня растерянным взглядом.
– Я говорю о колене.
– А! – Она улыбнулась. – Это я бежала к трамваю.
– И вдруг бордюр у тебя вырос на дороге?
– Вот именно! – воскликнула она. – Чертов бордюр!
– Я могу перевязать рану. Я скоро буду врачом, – сказал я, потому что, как мне казалось, того, что я собираюсь сдавать на медицину, уже достаточно. Хотелось произвести впечатление на девушку.
– Правда? – рассмеялась она.
– Да. Я еще не знаю, кем буду, но буду спасать мир, – и я сел рядом с ней.
– И спасение мира ты хочешь начать с моего колена? А аптечку ты с собой носишь?
– Не всегда.
– Тогда чем же ты хочешь перевязать мне ногу?
– Я видел в фильмах про войну, как бойцы отрывают себе рукав, – сказал я серьезно. – Все мои рукава в твоем распоряжении.
Она снова рассмеялась.
– Ага, и полуголый пойдешь на занятия?
– Если я собрался спасать чью-то жизнь, то могу пойти и полуголым.
– Герой!
– А то!
Я уже тогда любил ее. Конечно, я еще не вполне понимал это, но с того момента мне хотелось заботиться о ней каждый день, защищать ее, чтобы никогда больше у нее не было ссадин на коленках, порванных колготок, чтобы не упал ни один волосок с ее головы.
– Шимек, – представился я.
– Магда.
– Биология, вижу… тоже на занятия?
– Да.
– Ну вот, а я выскочил перевязывать раны, – я сокрушенно покачал головой. – Наверняка сама сделала бы это в сто раз лучше.
– Не исключено, – вкрадчиво сказала она.
– Какая же уверенность в себе!
– В наше время нужно быть уверенным в себе. Кто должен быть уверен в тебе, если не ты сам?
Магду воспитывала бабушка. Замечательная женщина, которая была для нее и отцом и матерью вместе, и даже больше – она была бабушкой, и этим все сказано.
Они жили в маленькой деревушке под Ченстоховой. Родители Магды погибли в автомобильной аварии, когда ей было два года. Она их не помнила. Для нее бабушка была всем миром. Я совершенно не удивился этому. Воспитала Магду умной, чувствительной, трудолюбивой. А еще она научила ее любить.
Если бы кто-нибудь тогда сказал мне, что наша свадьба уже организована и что мне уже завтра надо идти в костел, я бы без колебаний купил себе костюм, а ей – свадебное платье и букет.
Магда была моей подругой, возлюбленной, иногда утешительницей. Она была для меня всем. Эти несколько лет, которые мы провели вместе, были самыми счастливыми в моей жизни.
Мы много чего делали вместе в первый раз. Впервые выбрались в поход с палаткой, впервые сходили на концерт под открытым небом, впервые выкурили вместе первую сигарету. У нас также был первый неудачный секс в маленьком домике в Бещадах. А потом уже был удачный, и не раз…
Мы оба поступили в институт и оба поселились в общежитии, в разных корпусах. Мы могли заглядывать друг другу в окна. Однако этого нам было недостаточно. Мы часто ночевали друг у друга: как только один из наших соседей уезжал, тут же происходил «визит дружбы». Тогда были такие времена, что администрация общежития очень неприязненно смотрела на такие акции. Не знаю, как сейчас.
А так по жизни мы были неразлучны: одна группа в институте, одни и те же друзья. Мы были как инь и ян – это когда одно не может жить без другого.
* * *
Магда всегда хотела лечить детей. Я считал, что она должна заняться поиском лекарств от неизлечимых болезней. Она была такой способной! Я даже наполовину не дотягивал до ее уровня. Лучшая студентка курса – стипендии, ректорские награды, дипломы и похвалы. За что бы она ни бралась, все у нее получалось. Четкое понимание настоящего, ясное видение будущего. А у меня… у меня даже не было представления о своей будущей специализации. Конечно, в начале каждый хочет стать кардиохирургом и, подобно профессору Ре-лиге, давать людям новую надежду, возвращать людей к жизни. Не всем, однако, дается такой шанс.
В институте у нас был период, когда мы читали Торвальда. Мы начинали с «Века хирургов», потом я нашел его статьи в немецком «Штерне». Я прочитал все. Они были о гинекологии. Я зачитывался ими.
И тогда я понял, чем хочу заниматься. Торвальд производит огромное впечатление на всех, кто берет в руки его книгу. Я понимал, что к этому еще долгий путь, но Магда научила меня, что если чего-то очень хочется – над этим надо работать. А если ты постараешься изо всех сил, у тебя не будет шансов на провал. И действительно, так оно и получилось.
18
В свой двадцать первый день рождения я попросил ее руки. Я сделал это сразу после полуночи. Я
