Райгород - Александр Гулько

– Розочка… – укоризненно сказал Борис.

– А что я такого сказала? – удивилась Роза. – У людей тоже есть дети. Правильно?

– Есть! – согласился Гройсман. – Кушают, не сглазить бы, хорошо.

– Так вы медик? – уважительно спросила Рива.

– Медсестра, – уточнила Роза, – а Боря… Он вообще-то не историк, а портной. Недавно выучился. Но в свободное время книжку пишет. Историческую…

– Называется «Знаменитые евреи Украины», – пояснил Бронзовицер. – А вы, значит, в Винницу переехали… С откуда?

– С Райгорода! – хором ответили Лейб и Рива.

– А! Знаю! – обрадовался Борис. – Это под Полтавой. Еще Пушкин писал…

– Не Пушкин, а Гоголь, – поправила мужа Роза, – и не Райгород, а Миргород! Писатель ты мой…

Рива пригласила гостей к столу. Пили чай. Бронзовицеры рассказывали про винницкую жизнь, расспрашивали про Райгород. Интересовались, почему Гройсманы переехали.

– Ради детей, – не вдаваясь в подробности, – ответила Рива. – Есть где учиться и вообще…

– Ну и правильно сделали! – быстро согласилась Роза. – Тут еще снабжение неплохое, базар богатый…

– И клиенты, не сглазить бы, есть, – добавил Борис. – У меня пол-улицы шьется.

Помолчали.

Борис неожиданно спросил:

– Никифор Карлович не заходил еще? Из второй квартиры. А Иван из третьей?

Лейб с Ривой переглянулись и покачали головами.

– Ну-ну… – многозначительно сказала Роза.

Потом Бронзовицеры опять расспрашивали про Райгород. Борис поинтересовался, много ли там евреев. Услышав, что почти все, уточнил, есть ли среди них знаменитые.

– Может, и вы знаменитый? – оживился он, обращаясь к Гройсману. – Я бы и про вас написал.

Лейб испуганно замахал руками.

– Ну, как хотите. Но если вам костюм пошить или пальто, вы не стесняйтесь! Сделаем высший класс!

– Это он так клиентов заманивает, – склонившись к Риве, доверительно прошептала Роза. – Обещает про них в книжке написать, а потом предлагает костюм сшить.

– А если укол нужно будет поставить или банки, вы к Розочке обращайтесь! – улыбаясь, продолжил Борис.

Послышался детский плач. Бронзовицеры засобирались. Уходя, взяли обещание, что новые соседи вскорости нанесут им ответный визит.

Едва за ними закрылась дверь, пришли Стрельцовы из второй квартиры. Люди в возрасте, серьезные, благообразные. Оба в очках. До войны они жили в Москве. Никифор Карлович был директором школы-интерната, Луиза Дмитриевна там же преподавала русский язык и литературу. Воспитывали позднего ребенка, сына. Когда началась война, их восемнадцатилетний мальчик добровольцем ушел на фронт. Они же со своим интернатом отправились в эвакуацию в Ташкент. Там же в 1944 году получили похоронку. В ней сообщалось, что их сын Степан «в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив героизм и мужество, погиб смертью храбрых 19 марта 1944 г. Похоронен в г. Виннице, Украинской ССР». Стрельцовы едва не лишились рассудка. После окончания войны решили в Москву не возвращаться, слишком тяжело было. Оформив пенсию, переехали в Винницу. Решили, что будут ухаживать за братской могилой, где похоронили их сына.

Проходить внутрь Стрельцовы отказались. Поправив очки, Никифор Карлович опасливо заглянул в квартиру и спросил:

– У вас нет собаки?

– Или кота? – добавила Луиза Дмитриевна, кутаясь в шаль.

– Нет, а шо? – ответила Рива и растерянно посмотрела на мужа.

– Никифор Карлович собак не выносит, а у меня на котов идиосинкразия…

– Шо у вас? – не понял Гройсман.

Луиза Дмитриевна посмотрела на мужа. Взгляд ее говорил: «Я больше не выдержу это местное невежество…» Рива предложила гостям чаю. Те отказались. Продолжали стоять на пороге. Никифор Карлович, болезненно морщась, спросил:

– А дети маленькие у вас есть?

– Маленьких – нет, – ответила Рива. – А шо такое?

– Почему вы все время говорите «шо»? – не сдержалась Луиза Дмитриевна. – Нужно говорить «что».

– Так мы и говорим, – не понял Гройсман. – А шо вы за детей спрашиваете?

Стрельцовы обменялись взглядами. Никифор Карлович вздохнул и пояснил:

– Вся жизнь среди детей… Хоть на пенсии отдохнуть-то можно? Дети носятся, шумят… Вон, у Бронзовицеров ребенок по ночам плачет. Никогда покоя нет!

– Мы спать не можем, – добавила Луиза Дмитриевна, – а утром, знаете, на могилу, как на работу…

Гройсманы растерялись. Рива не поняла, при чем здесь дети. Лейб хотел уточнить, о какой могиле идет речь. Уже раскрыл рот, чтоб спросить, но раздался стук и одновременно приоткрылась входная дверь.

На пороге стоял худой жилистый человек с красным обветренным лицом. На нем были калоши на босу ногу и галифе с заплатой на колене. Из-под надорванной майки выглядывала татуировка с портретом Сталина. Человек приветливо улыбнулся и спросил:

– Нови еврэи тут живуть?

– Здравствуйте, Иван, – подчеркнуто вежливо поздоровалась Луиза Дмитриевна. И, обращаясь к Гройсманам, сказала: – Это Иван. Познакомьтесь. А мы с Никифором пойдем, пожалуй.

И, аккуратно протиснувшись между стеной и Иваном, Стрельцовы вышли.

Ивана знала вся округа. Вернувшись с фронта, он обнаружил, что жена его бросила. Горевал недолго. Утешился водкой и рыбалкой. Выпивал ежедневно. И так же ежедневно рыбачил. Рыбу ловил всегда в одном и том же месте – на реке, под новым мостом. Зимой в проруби, летом – с лодки. Со временем его сутулая фигура превратилась в элемент городского пейзажа. Если водители трамваев, проезжая мост, не видели Ивана, они думали, что перепутали маршрут.

Иван мелочь выбрасывал, брал только крупную добычу – карпа или щуку. Улов на рынок не носил. Считал, что продавать рыбу – плохая примета, клева не будет. Поэтому рыбу он обменивал, чаще всего – на водку. Причем предпочитал «казенку», самогон не брал. Расчет у него был простой: одна рыба – одна бутылка. После обеда Иван всегда был пьян, весел и разговорчив.

Явившись к Гройсманам, широко улыбнулся и сказал:

– Звиняйте, хозяйка, шо по батькови нэ знаю…[52] Рыбку не хочите? Коропчика утречком взяв. За бутылку казенки отдам.

– Рива Марковна, – представилась Рива и сказала: – Ну покажи…

Так за один день Гройсманы познакомились со всеми, с кем им предстояло жить под одной крышей долгие годы.

Уладив за несколько дней хозяйственные дела, они прописались, обустроились и зажили новой городской жизнью. Гройсман стал работать в Облпотребсоюзе, в той же должности, что в Райгороде, – заготовителем. Рива вела домашнее хозяйство. Рая пошла в восьмой класс. Сема…

Глава 2. Сема самостоятельный

Быстро оценив открывающиеся в городе перспективы, Сема заявил, что устал, хочет отдохнуть…

– От чего? – не поняла мама.

– А учеба? – удивился отец.

– Не горит… – неопределенно ответил Сема. – На будущий год.

И стал активно отдыхать: ходил в парк на танцы, выпивал, играл в карты. Свел дружбу с местными хулиганами и при случае с удовольствием дрался. Отчаянно ухаживал за девушками, преимущественно нееврейками. «Своих, – объяснял он товарищам, – надо беречь! Мы на них жениться будем!»