Райгород - Александр Гулько
Конечно, Лейб и Рива будут скучать по Райгороду. Вся жизнь здесь прошла. Но они могут приезжать, наведываться так часто, как им захочется. Слава Богу, недалеко, всего полтора часа на автобусе.
Через неделю Гройсман первый раз в жизни взял на работе отпуск и уехал в Винницу. Сказал, на разведку. Вернувшись, сообщил жене, что все хорошо! Он нашел там для себя работу, для Раи школу, а для Семы техникум.
– А для меня? – осторожно спросила Рива.
– Тебе, душа моя, я купил дом! – ответил Гройсман.
Часть вторая
В тихом маленьком Райгороде время тянулось медленно. Зимой там пахло мокрым снегом, углем и печным дымом. Летом – скошенной травой, смородиновым листом и вишневым вареньем. И круглый год – чесноком, сеном и базаром.
Широкий, на две телеги, шлях пересекал пыльную площадь, где церковь, костел и синагога соседствовали с райкомом партии, отделением милиции и Домом культуры имени XVII партсъезда. От площади шлях уходил вниз, к старому деревянному мосту. Под ним, вся в ивах и камышах, меланхолично скучала тихая речка. На правом ее берегу, на холме, было старое еврейское кладбище. Там среди густой травы виднелись траченные временем каменные надгробия с выбитыми еще в старину именами покойников и эпитафиями – краткими, как стихи Торы, и мудрыми, как главы из трактата «Авот»[50].
По кривым улицам и узким переулкам, нехотя уступая дорогу редким пешеходам, пробегали пугливые трепетные куры. Пугая босоногих детей, наворовавших в чужих садах твердых, как камень, и кислых, как уксус, яблок, дорогу переходили злобные гуси. На площади перед баней широко разлилась никогда не высыхающая лужа. Летом, нежась и похрюкивая, в ней отдыхал хряк по имени Мавр.
Среди густых садов и тучных огородов стояли мазанные глиной и беленные известью дома с балконами-галереями, которые когда-то использовались как шалаши в дни праздника Суккот[51]. Люди в этих домах засыпали под шелест акаций, видели цветные сны и просыпались на рассвете с криками петухов.
Хорошо было в маленьком тихом Райгороде…
В Виннице тоже было хорошо. Шумно, грязно, оживленно.
Как в любом приличном городе, здесь даже имелись здания с колоннами: обком партии, музыкально-драматический театр и железнодорожный вокзал. Мощенные брусчаткой улицы после войны закатали в асфальт. Взорванный отступающими немцами мост через Южный Буг восстанавливать не стали и рядом построили новый – широкий, с удобными тротуарами, узорчатыми чугунными перилами и элегантными электрическими фонарями.
По выходным в городском саду играл духовой оркестр. Нарядные граждане в двубортных костюмах и галстуках, а также гражданки в креп-жоржетовых платьях «с плечиками» танцевали вальс под «Амурские волны» и фокстрот «Рио-Рита». Другие горожане гуляли под липами, пили пиво и ситро, катались на карусели и стреляли в тире. Дети толпились у киоска «Мороженое», выбирая между сливочным в вафельном стаканчике, фирменным пломбиром или эскимо на палочке.
В центральном лектории, расположенном в бывшем доминиканском соборе XVII века, читали популярные лекции «О международном положении» и «Правда о сектантах». Через три дома, в кинотеатре им. Коцюбинского, бывшем «Иллюзионе», вечерами показывали трофейные кинокартины с Дугласом Фербенксом, а перед сеансами играл джаз. Под его аккомпанемент местная знаменитость мадам Чернолуцкая исполняла популярные песни типа «Виден сокол по полету». На центральной площади – им. Ленина, бывшей Соборной – стояли такси. Состоятельные граждане нанимали таксомотор, чтоб проехать четыре квартала до гарнизонного Дома офицеров, где регулярно выступали столичные знаменитости, включая скрипача Бусю Гольдштейна и оркестр Утесова под управлением самого маэстро.
Фабрики и заводы работали в две смены. Кадры для них готовили в нескольких училищах, техникумах и даже в двух институтах. Библиотек в городе было больше, чем кафе и ресторанов. В музыкально-драматическом театре им. Садовского играли представления всех жанров: от водевиля «Свадьба в Малиновке» до греческих трагедий на украинском языке. От железнодорожного вокзала до областной психбольницы, расположенной в бывшей усадьбе графа Потоцкого, ходил трамвай. Одна из остановок в центре города называлась «Гостиница “Украина”, бывший “Савой”». Шестиэтажный роскошный «Савой» открыли в 1913 году. После войны от его блеска осталась только богато декорированная парикмахерская и электрический лифт. Швейцар с экзотическим именем Василий Карлович Монако с гордостью говорил посетителям: «Лифт не ремонтировали с открытия, а работает как часы!» – «Не как часы, а как лифт!» – всякий раз поправлял его мужской мастер Купершмидт, правя на кожаном ремне свой неизменный «Золлинген». И раскатисто хохотал собственной шутке.
В городских кафе и ресторанах можно было не только выпить и поесть, но и потанцевать. На каждом углу работали промтоварные и продовольственные магазины. И, разумеется, в городе был базар. Даже два: огромный «Колхозный рынок» и «Урожай».
Именно здесь, между кинотеатром, городским садом и центральным базаром, на улице Пушкина, круто поднимающейся от Южного Буга к центру города, Гройсман и купил дом. Точнее, четверть дома.
В прежние времена весь дом принадлежал одному хозяину – попу православного прихода отцу Милентию. После революции батюшку расстреляли, его многочисленную семью сослали в Сибирь, а дом разделили на четыре квартиры. В одну из них – с тремя комнатами, крохотной, без окна, выгороженной кухней и туалетом за фанерной перегородкой – и вселились Гройсманы.
Глава 1. Соседи
На второй день они познакомились с соседями. Первыми пришли Бронзовицеры из первой квартиры: высокий, худой и, несмотря на молодость, абсолютно седой Борис и его жена, маленькая полненькая брюнетка по имени Роза. С первого взгляда было понятно, что эти люди счастливы.
Борис прошел все войну. Чудом избежав ранений, даже легких, вернулся в родной Мелитополь. Думал, обрадует семью. Но узнал, что родители и сестры погибли в гетто.
Вместо радости пришлось делить горе. Он разделил его с бутылкой. Пил так, что не смог найти работу. Перебивался случайными заработками. Однажды, оказавшись с какой-то оказией в Виннице, попал в вытрезвитель. Там познакомился с медсестрой Розой. Она его пожалела. Они полюбили друг друга. Роза сказала: «Бросишь пить, поженимся». Он бросил. Розины родители купили им маленькую квартирку. Полгода назад у них родился сын Аркаша.
Гости принесли угощение – ведро яблок.
– Бронзовицер, историк, – улыбаясь, представился Борис. – А это моя жена Роза, медработник. А Аркаша не пришел. Не умеет еще…
– Мы животиком мучаемся, – доверительно сообщила Роза, – покушаем, а покакать не
