Девушка по имени Йоханан Гелт - Алекс Тарн
Коби спрятал телефон в карман и посмотрел на меня.
– Довольна?
– Поехали, – твердо сказала я. – Это он и есть. Человек с гобоем. Я уверена. Гобой – это такая длинная прямая дудка с клапанами…
– Деточка, я знаю, что такое гобой… – начал он.
– Ну а коли знаешь, тогда поехали! Потому что позавчера я видела их в сквоте, в библиотеке. Целых пять штук, причем три из них раскурочены. Зачем стритфайтерам пять гобоев? Они пользуются битами.
– В самом деле, – пробормотал он, срывая машину с места в карьер. – Пять гобоев – это чересчур. Никогда не видел больше трех на одной сцене. Но какова идея-то, а? По плану оркестр должен сидеть прямо перед гостями, в пяти метрах от первого ряда. Оба президента с женами, послы, министры… Обалдеть… Ты умница, Бетти! Не волнуйся, успеем… Главное, чтоб без шума. Будет шум – они, считай, победили…
На месте Коби я бы просто еще раз позвонила тому же Моше, в охрану. Но, видимо, этот здоровенный бугай, перемещающийся с легкостью балерины, верил только самому себе. Наверно, у него имелся очень солидный опыт работы «без шума». Мы прошли за кулисы за четверть часа до того, как музыканты должны были выходить на сцену. «Гобоист» сидел отдельно, что выглядело естественно для случайного сменщика, найденного в последнюю минуту и не знающего тут никого.
Коби предупредил, что мы не будем спешить, а подождем удобного момента. Так оно и получилось: «сменщик» отправился в туалет, чтобы – как выяснилось потом – привести взрыватель в боевое положение. Помимо одноразового дробовика с пятью зарядами, искусно спрятанного внутри гобоя, он нес на себе пояс смертника с пластидом и шрапнелью. Коби перехватил этого доброго человека у входа в сортир, и опять никто ничего не заметил. Шум? Забудьте, какой шум? Даже я, которая специально прислушивалась, не разобрала ничего, кроме легкого хруста. Десять минут спустя охрана спешно эвакуировала «музыканта», как было объявлено, в госпиталь вследствие внезапного тяжелого инфаркта.
Церемония прошла без сучка и задоринки. Как утверждали понимающие люди, оркестр играл превосходно, хотя временами ощущалась нехватка духовых.
7
Что сказать в ответ на неминуемый вопрос мужа: «Ну, как прошло?» Скорее всего, многие женщины и до меня всерьез задумывались на эту тему. Здесь главное – не слишком самоуверенно полагаться на свою способность задурить голову любому мужику. Кошки тоже заведомо внимательней, осторожней и шустрей автомобилей, умеют в мгновение ока отпрыгнуть, взобраться на дерево и просочиться меж прутьев забора, но тем не менее регулярно попадают под колеса. Задурить-то ты задуришь, но ведь известно: недостаток быстрой смекалки мужчина компенсирует слоновьим задним умом. Не получив удовлетворительного ответа, он может временно согласиться, но в дальнейшем непременно вернется к обдумыванию предмета и, натужно поскрипев несмазанными шестеренками своей прославленной мужской логики, придет к типично мужскому выводу: туповатому, тяжеловесному и, главное, крайне нежелательному с твоей точки зрения. В общем, легкомыслию тут не место.
Нельзя сказать, что у меня не было ни одной свободной минутки на размышления – напротив, я часами слонялась без дела по анархистскому сквоту, не зная, куда себя деть. Но в башке словно образовался запретный барь-ер: мне ужасно не хотелось думать об этом – не хотелось до чертиков, до тошноты. Поэтому я всё откладывала и откладывала, пока не решила, что займусь этим во время полета домой. В итоге, когда зажглась надпись: «Пристегните ремни» и самолет стал выруливать на полосу, никакие отговорки уже не помогали, и я осталась наедине со своей проблемой.
Итак, как прошло, Батшева? В принципе, я могла бы скромно заметить, что по ходу спасла двух президентов, дюжину министров, родственников одиннадцати погибших спортсменов и небольшой симфонический оркестр в придачу. Но на это Мики, скорее всего, лишь усмехнулся бы. Во-первых, моя роль в этом подвиге была минимальной по сравнению с вкладом истинного спасителя. Во-вторых, и в главных, при всем уважении к юбилейной церемонии, ездила я в Мюнхен совсем за другим.
И вот как раз с этим «другим» наблюдался полнейший провал. Хуже того – абсолютно смехотворная комедия, идиотская мыльная опера. Я начала свой славный путь с проживания в обществе безумных «менструаз» и номерных «левыхгрудей», отзываясь сама на дурацкое погоняло «Клиторэмма Гольдман». В качестве этой Клиторэммы я расхаживала по улицам европейского города с нахлобученной на голову моделью женских гениталий. Затем, не удостоившись чести быть принятой в общество геев, трансов, драг-квинов, а также двуногих мужей и жен четвероногих представителей домашней фауны, принимала участие в постыдных нападениях на рестораны и мясные рефрижераторы. Чудом пережила несколько ночей в веганской спальне – без кислородного баллона и даже без противогаза. И, наконец, добралась до обители стритфайтеров – для того лишь, чтобы быть беспардонно использованной ими, как полезная дура, как тупая марионетка, в запланированной террористической акции.
Обо всем этом хотелось забыть, как о страшном сне, и уж, конечно, ни в коем случае не упоминать в ответ на вопрос: «Ну, как прошло?» Проблема, однако, заключалась в том, что значительная часть этого безумия была известна моему мужу из новостей, а о другой части он мог без особого труда догадаться по моей покаянной физиономии. Врать и придумывать не хотелось. Уже где-то над Кипром, изрядно помучившись и мысленно перебрав многие варианты – один хуже другого, – я остановилась на абстрактно-философской формулировке «любое знание небесполезно». Теперь я могла без проблем накатать докторат по современному анархизму, а еще лучше – выступить свидетельницей на судебном процессе о преступлениях этой сволочи против человечества.
Утешая себя этой сомнительной мыслью, я вышла в зал прибытия аэропорта – прямиком в объятия радостного Мики и восторженного Малыша. Мы в самом деле сильно соскучились друг по другу. Момент, которого я так боялась, наступил на подземной стоянке. Усадив мальчишку в детское кресло, Мики повернулся ко мне и с улыбкой, как бы между делом, поинтересовался, как прошло.
– Как прошло? – переспросила я и… и… и обнаружила, что просто не в состоянии вымолвить даже самое первое слово заранее заготовленной и выстраданной фразы. В следующее мгновение из моих категорически непривычных к слезоотделению глаз хлынули целые потоки – настоящее наводнение, грозящее затопить бассейн стоянки и ни в чем не повинные автомобили. К счастью, Мики принял удар на себя, остановив слезы плотиной широкой мужской груди.
– Ну что ты, девочка… – ласково твердил он, пока я рыдала у него на плече, выплакивая все унижения, гадости и подлости двух минувших недель. – Ничего страшного не случилось. Ну перестань… Ты вернулась в целости и сохранности, а это главное. Забудь этих дебилов, забудь. У нас есть чем заняться, интереснейшее дело. Обещаю, тебе понравится. Ну не надо, успокойся, не пугай Малыша. И вообще, любое знание небесполезно…
Естественно, от последней фразы меня тут же бросило в безудержный хохот, что обрадовало Малыша, но еще больше обеспокоило Мики. Неприятно, когда отправляешь в полет более-менее нормальную жену, а возвращается сумасшедшая истеричка. Эта мысль привела меня в чувство.
– Всё, всё, прости, милый… – пробормотала я, отстраняясь от плотины и обеими руками осуществляя осушение и мелиорацию физиономии. – Устала и соскучилась, вот и результат. Поехали домой.
Нужно отдать должное моему мужу: он больше ни разу не вспоминал ни о постыдной шапке из папье-маше, ни о веганах, ни о других моих художествах. Трудно поверить, но я не услышала от него ни упреков, ни шуточек, ни тонких намеков на мое тотальное фиаско. Ни одного «я ведь тебе говорил», или «об этом я тоже предупреждал», или «ну, и кто оказался прав?» Ни одного – как будто вообще ничего не случилось, как будто предыдущие две недели я провела не в Мюнхене, а здесь, в Офере, на семейной кухне, у Мики под боком. Честно говоря, я вовсе не уверена, что смогла бы на его месте вести себя столь же великодушно.
Но при этом было совершенно ясно, что вскоре наступит и следующий этап, когда Мики потребует – причем справедливо – права на свой собственный ход. Дескать, ты, Бетти, попробовала, теперь моя очередь. Неспроста ведь при встрече он сказал, что нам есть чем заняться… Так оно и случилось. Мики завел этот разговор на третий день после моего приезда. Мы как раз отправили Малыша в школу и мирно завтракали, заряжаясь ярким оптимизмом солнечного утра.
– Бетти, помнишь, я говорил, что наметилось интересное дело? – с наигранной ленцой проговорил муж. – Не хочешь взглянуть, ознакомиться? Мне просто интересно твое экспертное мнение.
«Экспертное мнение»! Ха! Отчего-то мужчины уверены, что тонкая лесть – кратчайший путь к женскому
