Прикосновение к Николь - Максим Эдуардович Шарапов
– Я предпочитаю интимные отношения с автором, когда между нами только его картина, музыка или книга.
– Я тоже люблю полежать с книжкой. Но театр – совсем другое! Это всегда живое действие, в которое вовлечены души режиссера, актеров, костюмеров, осветителей. И этот симбиоз рождает потрясающие шоу!
– И часто их главная цель только шокировать зрителя и на этом прославиться и заработать. Сейчас вирус шоу проникает в самые разные виды искусства: банан, прилепленный скотчем к стене картинной галереи, речитатив вместо мелодии, матерное слово, написанное подряд на нескольких страницах книги. А еще претензии на оригинальность и глубину подтекста часто оказываются только банальными перепевами прежних откровений, позабытых нелюбознательной публикой. Ты давно была в театре?
– Месяца три назад.
– И о чем был спектакль?
Николь задумалась. Она помнила, как любовалась обаятельным актером, игравшим главную роль, но сюжет сходу повторить не могла.
– Там было много параллелей.
– Не сомневаюсь. И все-таки в чем главный посыл?
– Французская революция конца восемнадцатого века…
– Так.
– Студент какой-то, случайно попавший в центр событий на баррикады…
– И?
– Много ассоциаций с современностью, – Николь морщила лоб, – социальные проблемы, неравенство, – и вдруг обрадовалась. – А суть в том, что чувства людей, живущих в смутные времена, обостряются! Они становятся избранными, потому что вокруг происходит особенная движуха. Вот! И, конечно, это надо видеть, такое в двух словах не расскажешь.
– Думаешь?
– Уверена!
– Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые, – произнес Михаил.
– Точно! Именно об этом! – воскликнула Николь и тут же запнулась, взглянув на хитрую физиономию Михаила:
– А ты задница!
– Еще какая!
– Это Пушкин?
– Нет. Тютчев.
– Ну ладно, – произнесла Николь, и это «ладно» прозвучало как обещание неизбежной мести.
– Ладно, – повторила она, – но почему миллионы людей плачут, слушая попсу, восхищаются Уорхолом, зачитываются простенькими любовными романами? А Достоевский, Бетховен, Рубенс кажутся им невыносимо тоскливой скукой. Почему?
– Потому что их сознание воспринимает подаренный на время мир только на глубину трех аккордов или кислотных красок Уорхола. И узнать, почувствовать что-то другое оно не хочет или не может. Но если человеческая душа хоть раз в жизни задрожит при звуках мелодий Рахманинова или Брамса, все вокруг изменится. А мы сегодня весь день будем валяться?
– Мне лениво, – Николь потянулась. – Купи пивка и каких-нибудь снеков. Я буду хрустеть орешками, а ты рассказывать мне про Москву.
– Соскучилась?
– Еще не знаю. Но мне интересно.
Пока Миша ходил в магазин, Николь взяла с тумбочки его мобильник, из которого извивались наушники. Перед сном он любил слушать музыку. Пароля не было, и Николь сразу вошла в интерфейс. Она не собиралась лазать по чужим мессенджерам, но ей было любопытно заглянуть в его плейлист. Двадцать третий концерт Моцарта, органные фуги Баха, Рахманинов, Шуберт, Эннио Морриконе, Вивальди, Фреди Меркьюри, Челентано, Брамс… Николь воткнула в уши маленькие динамики, включила первый концерт Брамса. И мир стал другим.
Через полчаса Михаил вернулся с большим бумажным пакетом. Он купил несколько банок пива, чипсы, орешки, два апельсина и белый виноград. Николь лежала на постели и взгляд ее терялся где-то на потолке.
– Я принес тебе хрустяшек и фруктов. С тобой все нормально?
– Да, – она как будто очнулась. – А что?
– У тебя странный вид. Как будто я тебя разбудил.
– Может быть.
Вечером, поговорив с кем-то по мобильнику, Николь неожиданно объявила, что завтра утром ей придется улететь в Париж. Срочно вызывают для встречи с вице-президентом компании.
– Что-то случилось? – спросил Михаил.
– Не знаю. Из отпуска по пустякам обычно не отзывают. Но, с другой стороны, они уже заказали мне на завтра обратный билет.
После этого звонка Николь переменилась, как будто ее сознание уже улетело в Париж, а через полчаса она обняла Мишу и сказала:
– Не обидишься, если сегодня я переночую у себя? Мне надо собраться с мыслями и, в конце концов, выспаться, чтобы нормально выглядеть на встрече с начальством!
Михаил не обиделся, он задумался. Оставшись один, он сидел на лилипутской кухоньке своих апартаментов, пил пиво прямо из банки и вспоминал их побег в Загреб. В сознании мелькали разные мысли, и все они, постепенно теряя свою самостоятельность, втягивались в мощный головокружительный торнадо ревности. Неужели она летит к своему мужчине?! Михаил не допытывался интимных подробностей прошлой жизни Николь, но помнил, как она отходила в сторону поговорить по телефону или писала кому-то в мессенджерах. Она так и не проговорилась, почему поехала отдыхать одна. Не летит ли она в Париж, чтобы объясниться, расстаться и превратиться в друэров? А прощаясь, может с ним и переспать! Хитрая женская уловка, которая позволяет одновременно извиниться и лучше запомниться.
А если она не вернется?! Помирится со своим другом и останется в Париже, вспоминая иногда мимолетное приключение на Адриатике. Он даже не сможет найти ее. Да и какой в этом будет смысл! Михаил залпом допил пиво и почувствовал, что задыхается. Встал, подошел к окну и распахнул обе створки. Стало полегче.
За ней надо проследить! Николь выезжает в аэропорт в шесть утра. Он знает номер и время ее рейса. Он возьмет в аренду машину, доберется до Загреба, попытается взять билет на тот же самолет, а в Париже поймает такси и поедет за ней до офиса, особняка, квартиры… Какой бред! – он со злостью хлопнул оконной створкой. И обессиленно опустился на кровать, как будто только что пробежал полумарафон. Если женщина захочет изменить или уйти, она обязательно это сделает и ничто ее не остановит. Последние две недели он был по-настоящему счастлив, и чтобы не спугнуть это редкое ощущение, стоит рискнуть своим будущим, в которое он постарается не заглядывать.
Отказавшись от авантюрной слежки, Михаил напился пива, обменялся целующимися смайликами с Николь и уснул, запутавшись в собственных мыслях. Пробудился он от стука в дверь и, не очень соображая какое время суток, пошел открывать. На пороге стоял Реми:
– Привет! Разбудил? Извини, не смог дозвониться. У тебя телефон недоступен. И у Николь тоже.
– Привет. А сколько времени?
– Уже полдвенадцатого.
– Проходи, – Михаил вернулся в комнату, нашел свой телефон. – Забыл вчера на зарядку поставить.
Реми прикрыл за собой дверь:
– А где Николь?
– Она улетела в Париж.
– Надолго? – осторожно уточнил Реми.
– Ее срочно вызвали на работу, – Михаил воткнул зарядку и включил телефон. Звонков и сообщений от Николь не было. – Сказала, что на один день.
– Бывает, – произнес Реми. – А мы с Аличе хотели пригласить вас прогуляться и поиграть в мини-гольф. Сегодня наш последний день. Завтра мы уезжаем.
– Отпуск заканчивается? – Михаил одевался.
– И отпуск тоже.
