Прикосновение к Николь - Максим Эдуардович Шарапов
– Любые отношения когда-нибудь выветриваются, и мы оба чувствуем, что скоро станем чужими людьми. – Реми сидел за столом и вертел в руках металлическое колечко от пивной банки. – Мы дали друг другу все что могли. Сейчас нам еще хорошо, но если мы затянем совместную жизнь, память о ней будет отрыгиваться болезненной горечью. Поэтому мы решили, что отпуск в Хорватии станет нашим прощанием. Мне кажется, так и должны расставаться взрослые люди, которым когда-то было хорошо вместе. Ты не согласен?
– Не знаю, – Михаил натянул майку, застегнул джинсы и теперь завязывал кроссовки. – Если мужчина и женщина, или даже один из них, пережили сильное чувство, им сложно остаться друзьями. В этом всегда будет сквозить какая-то фальшь.
Реми задумался, а потом точным броском швырнул пивное колечко в мусорную корзину:
– Может быть, ты и прав.
– Возьмете меня поиграть?
– Пойдем, конечно!
– Давайте еще! – предложила Аличе. – Мне нравится выигрывать!
Ожидая своей очереди, Михаил наблюдал за игрой Реми и Аличе. Они смеялись, обсуждали промахи и помогали друг другу советами. Неужели любовь можно выключить, как лампочку?
Аличе опять выиграла:
– Вы пока потренируйтесь. А я прогуляюсь и куплю всем мороженого.
Парни вернулись к старту.
– Совсем не верится, что вы расстаетесь, – Михаил взглянул на Реми. – Куда вы завтра поедете?
– Я довезу Аличе до Милана, а сам поверну в Швейцарию. Хочу поискать там работу, – Реми неудачно ударил по мячику и тот, не перелетев миниатюрного водоема, упал в воду. – Жаль, что ты не слышал про Зарина.
– А зачем тебе этот Зарин?
– Помнишь, я говорил, что мы познакомились в Риме?
– Помню.
– Мы тогда проговорили всю ночь. Переходили из бара в бар, от рюмки к рюмке и здорово набрались. И оказалось, что многое мы видим одинаково, – Реми достал мокрый шарик и неторопливо вытирал его о свои джинсы. – Все вокруг меняется, перерождается, и основой любого движения является энергия. Ее виды тесно переплетены между собой, а часто просто не способны существовать без взаимодействия друг с другом. Они запускают волны движения, которые, перемещаясь, меняют свои значения, заряды, смыслы и рождают новую материю. В нашей биологической голове психические связи в нейронах не смогут работать без химических реакций и физических импульсов. Энергию надо искать на стыке разных векторов силы, и чем больше их сойдется в одном месте, тем мощнее будет энергетический всплеск.
– Это напоминает идеи Николы Теслы, который считал, что весь мир – энергия. Надо только научиться ее добывать. И делал свои открытия, читая наизусть Гете, потому что колебание поэтических ритмов помогало ему понимать физические законы.
– И ты удивляешься, почему я спросил тебя про Зарина? – сказал Реми. – Энергия, действительно, во всем. Только глупец может этого не замечать. И Зарин, похоже, нашел алгоритм, который позволит извлекать энергию из любого вещества. Но ему не хватало всего одного элемента в пазле, чтобы довести свою идею до реальной технологии. Мне кажется, я его нашел.
Михаил вопросительно смотрел на Реми.
– Ты хочешь спросить, почему я сам не попробую? Не получится. У меня для этого нет ни единомышленников, ни лаборатории, ни времени.
– Времени?
– Наследственное психическое заболевание, которое с каждым месяцем прогрессирует. Пока это не очень заметно, но скоро мое сознание перестанет мне подчиняться. Так пусть хоть у Зарина получится. Все равно рано или поздно любая открытая гениями энергия будет принадлежать всему человечеству.
Михаил молчал.
– А знаешь, почему мы всей компанией оказались в Хорватии? – улыбнулся Реми.
– Почему?
– Это я всех заманил на родину Теслы. На Балканы, которые всегда были одним из центров мирового геополитического движения. В середине девятнадцатого века он родился в деревне Смилян рядом с городом Госпич. Недалеко отсюда. Тогда это была Австро-Венгерская империя, сейчас Хорватия. Мне очень захотелось посмотреть на пейзажи, которые своими глазами видел Никола.
Ровно в шесть часов утра Николь вышла из своего отеля. На ней был деловой костюм темно-синего цвета, белая блузка, на плече элегантная сумочка. Водитель вип-такси открыл перед ней заднюю дверь черного «мерседеса» и Николь удобно разместилась в просторном салоне бизнес-класса.
– В аэропорт Загреба? – на всякий случай уточнил шофер.
– Да, – подтвердила Николь.
– Пожелания по климату и музыке?
– Включите какое-нибудь мелодичное радио, – ответила девушка. – А кондиционер чуть убавьте.
– Хорошо.
Машина заурчала дизельным двигателем и плавно тронулась.
Николь плохо спала этой ночью. Ей снились яркие сны, в которых мелькали и Миша, и Пьер, друзья и знакомые, Париж и Москва, оскаленные горгульи и бьющие в набат колокола. И все это двигалось, менялось местами и значениями, перерождалось друг в друга, и Пьер становился Мишей, а Миша ее отцом. Этот хаос никак не заканчивался, казался бесконечным, выворачивался все новыми смыслами. Николь мучилась, мечтала о какой-то надежной ясности, в которую можно было бы поверить и хоть на время забыть о сводящих с ума противоречиях. И в один момент ей показалось, что гармония совсем рядом, стоит только протянуть руку. Вслед за этим появился обаятельный бес, на голове которого феноменально быстро вырастали два кривых рога. Когда они стали уже очень большими, черт оторвал их и отбросил в сторону, сразу же превратившись в милого ангела. От радости у Николь потекли слезы, она как будто впервые обрела Бога, и тут же заметила, что улыбка на лице ангела, сбросившего рога, не изменилась. Николь вскрикнула и проснулась. Все ее лицо было мокрым.
С Пьером она познакомилась чуть больше года назад. Он сам подошел к ней на улице, когда Николь возвращалась домой после очередного допроса в полицейском управлении. Представился адвокатом и предложил свою помощь.
Николь была в отчаянном положении. Через месяц ей предстоял суд и, по всей видимости, тюремное заключение. Бесплатный государственный адвокат, вялый лысоватый старичок, разводил трясущимися руками и утверждал, что надеяться можно только на минимальный срок: гибель человека под колесами автомобиля на пешеходном переходе шансов на условный не оставляла.
Николь сотни раз прокручивала в памяти тот страшный весенний день, когда на окраине Парижа под ее машину буквально бросился чернокожий человек. Он выскочил из-за ряда припаркованных авто и оказался на капоте ее скромного седана. Она даже помнила его лицо, в котором не заметила страха, скорее какую-то отчаянную наглость. Эта гримаса даже натолкнула ее на мысль, что парень хотел нарочно спровоцировать наезд, чтобы выманить денег за согласие не вмешивать полицию. Николь обсуждала эту версию с адвокатом, и она могла стать спасительной, если бы после удара пешеход отскочил в сторону от машины. Но иммигрант из Магриба, как выяснилось после опознания тела,
