Сексуальная жизнь наших предков - Бьянка Питцорно
Почему же дядя Танкреди, столько лет храня их в ящике, почувствовал необходимость воскресить образы своего далёкого прошлого?
– Я старею, Адита. А старикам приятно возвращаться в детство, – ответил он, доставая из комода и протягивая племяннице чёрную бархатную коробочку: – Эту я обрамил специально для тебя. Мне будет приятно, если ты её сохранишь.
В коробочке, в изящной овальной рамке, черепаховой с серебром, лежал оригинал выцветшей фотографии, увеличенную копию которой Ада первой заметила на стене. Уже здесь маленькая Линда смотрела в объектив с озорной улыбкой, словно поддразнивая глядящих на неё и заявляя: «У меня есть тайна, но вы её никогда не узнаете».
Дядя коснулся руки Ады, державшей фотографию, и заметил кольцо, которое она так и забыла снять.
– Обновка? Ты изменила отношение к драгоценностям? Правда, колечко – это мелочь, но на бижутерию вроде бы не похоже. Настоящий антиквариат – я бы сказал, вторая половина XIX века. Джулиано подарил?
– Нет, это Дария нацепила его мне на палец, чтобы я не забыла вернуть. Мы нашли его на столе в Кембридже, надо отправить обратно девушке, что его потеряла. Кстати, можно мне позвонить в Манчестер?
Телефон у дяди Тана вот уже десять лет стоял на тумбочке у кровати. Ада набрала номер международной телефонной станции и позвонила семейству Йодиче – вряд ли в такой час она могла кого-нибудь побеспокоить. Но и на этот раз никто не ответил.
В последующие дни она неоднократно пыталась дозвониться, но результат всегда был один и тот же. Конгресс в Кембридже давно закончился, Эстелла уже должна была вернуться домой. Может быть, они всей семьёй уехали в отпуск. Или, может, в Неаполь. Или тогда, в Кембридже, записывая номер в «молескине», она ошиблась в одной цифре, и Ада всё это время звонила не туда. В конце концов она решила подождать дней двадцать, а потом попробовать ещё раз.
Между тем колечко начало её беспокоить: кожа под ним иногда слегка зудела, заставляя потирать палец, оно цеплялось за одежду и за волосы при расчёсывании, к тому же напоминало о тех днях в Кембридже, которые Ада предпочла бы забыть. Поэтому она отправилась в ванную, с помощью мыла сняла кольцо и положила его в бархатную коробку с портретом Клоринды, а саму коробку – в чемодан, чтобы не забыть забрать в Болонью.
6
10 июля в Донору на неделю приехал Джулиано. Была бы жива донна Ада, его поселили бы в одной из многочисленных гостевых комнат. Но дядя Танкреди не возражал против того, чтобы он делил спальню с Адитой, хотя они и не были женаты.
Тут же явилась и Лауретта – посоветоваться насчёт законности «антибольничного обязательства». В конце концов, партнёр кузины (она уничижительным тоном бросила «твой любовник») – адвокат. Джулиано поговорил с доктором Креспи, а вечером за ужином в ресторане с Лауреттой и её мужем заявил:
– В этом доме все чокнутые, – и, помолчав, добавил: – Пока он в здравом уме, вам лучше с этим мириться. Сопротивление породит ненужный скандал. Но стоит ему лишиться чувств – потерять сознание или, например, впасть в кому, – можете без всяких сомнений вызывать скорую.
– Нет! Мы обещали ему ничего такого не делать, – нахмурилась Ада.
– Это как пообещать что-нибудь капризному ребёнку, лишь бы он вёл себя прилично. Но такие обязательства можно и не соблюдать. У вашего дяди старческие закидоны, чтобы не сказать маразм.
– Ну ты и скотина, – возмутилась Ада.
Джулиано расхохотался и подмигнул Лауретте.
– За нашего Дон Кихота! – воскликнул он, поднимая бокал.
Перед сном, когда Ада причёсывалась у туалетного столика, Джулиано обнял её за плечи. Прошел, должно быть, уже не один месяц с тех пор, как они в последний раз занимались любовью.
– Скучала по мне? – прошептал он, вдохнув аромат её волос и одновременно просунув руки под ночную рубашку, чтобы приласкать грудь.
Из полуприкрытого окна пахло жасмином. Было тепло, в небе сияли звезды. Но Ада, вдруг почувствовав приступ ярости, вскочила и оттолкнула его:
– Отвали! Отстань от меня! Иди спать!
Джулиано был не из тех, кто настаивает. Он отстранился и пошёл чистить зубы. В комнате стояли две односпальные кровати, так что ночью у него не было шансов на успех, как это случилось бы в Болонье.
Ада ещё долго не ложилась. Джулиано тихонько фыркал, удивляясь непропорциональной агрессивности её реакции. Их страсть и раньше нечасто бывала одинаково сильной, но тот из двоих, кто хотел меньше, всегда уступал другому – из желания сделать партнёру приятное, из чувства привязанности или просто по привычке. Ада никогда не отказывала ему даже под предлогом головной боли – почему же она оттолкнула его сейчас?
Всю неделю Джулиано ждал, что Ада сделает первый шаг: провожал её на пляж, на ужин с друзьями или кузенами, в офис Лео, всегда готового поделиться последними открытиями, был
