Главная последовательность - Павел Шушканов
Он поднялся и стряхнул снег с коленей.
– Ладно, езжай домой. А я попробую поспать. Такси сразу заказывай к хирургическому корпусу, иначе придется долго искать. Бывай, девочка без имени.
– Может еще увидимся, – улыбнулась Лера. – Келера выписывают через неделю. А вас когда?
– Никогда, – он улыбнулся и помахал рукой.
Такси к воротам не подъехало. Пришлось долго искать. Машина стояла возле хирургии.
10
– Даже елку притащила, – Келер покачал головой. Он едва переступил порог их номера и сразу почувствовал запах мандаринов, свежей хвои и пирога, купленного в супермаркете, разогретого в микроволновке, но от этого не менее ароматного. Под потолком висели две гирлянды и один большой пластмассовый шарик.
– Ну елка – это громко сказано. Раздевайся и пойдем за стол.
Веточку она выклянчила на ближайшем елочном базаре, воткнула ее в найденную на кухне вазу и украсила мишурой из соседнего магазина. Под веткой одиноко стояли коробочка с лентой и пенопластовый Дед Мороз.
– Да я вроде не голодный.
– Да, конечно. В больнице накормили на убой? Мой руки и пойдем.
Келер вздохнул, присел на край кровати. Как же уютно и хорошо дома. Конечно, дом – сильно сказано для их временного убежища, но иначе не скажешь. Вернуться сюда было приятно после пахнущей старостью и хлоркой белой палаты, а значит это и есть дом.
На столе ждал ужин. Лера применила все мастерство и пару видеороликов из интернета. Пожарить картошку и разогреть пирог ей удалось, а вот сардельки приобрели зловещий вид и даже немного расплавились. В стеклянном чайнике темнел горячий черный чай.
– Вечером пожарю рыбу, если дочитаю как это делается, – заявила Лера.
– Ты чудо, – Келер улыбался.
– Кушай, отец.
Она чмокнула его в седую макушку.
– Сегодня у нас будет репетиция новогоднего ужина. Я сделаю дежурный салат и открою не очень дорогое шампанское. А вот тут список того, что будешь пить ты, – она показала на рецепт.
Келер саркастически покосился на нее.
– А может без этого?
– Да щас. Зря я что ли деньги тратила? Все по рецепту. А еще у нас тут десять шприцов двадцаток и десять троек – нам от них иголки нужны. Один добрый человек в парке научил.
– Не наркоман случайно? – забеспокоился Келер.
– Не спросила. С виду приличный.
Келер ел неспеша, пил черный чай со сливками из коробки и все осматривался вокруг, словно не был в этой комнате пару лет. Уютно и чисто. Лера постаралась. Даже вещи его развесила по новым вешалкам и сейчас улыбаясь сидела напротив.
– Соскучился?
– Не то слово. В палате, конечно, дешевле, но скука смертная. Зато кормят хорошо. Знаешь, надо было нам в трудные времена загреметь в больницу на недельку и не думать о жилье.
– Мысль. В следующий раз так и сделаем. Кстати, у меня для тебя маленький подарок. Возьми под елкой.
Келер укоризненно покачал головой.
– Бери давай.
Под праздничной упаковкой оказалась коробка, а в ней еще одна. На ладонь Келера выпал черный новенький телефон. На задней крышке поблескивали серебристые буквы: «Рour mon papa bien-aimé. 2019.»
– С гравировкой пришлось повозиться. Но сделали как надо. И, да, я очень обижусь, если ты скажешь свое коронное – не стоило.
– Спасибо, – Келер обнял ее и торопливо отвернулся.
– Теперь буду спокойна, когда ты в очередной раз поедешь по девочкам.
Он вытер глаза, хотел сердито ответить, но только засмеялся.
– Рада, что ты перестал ворчать. Тебе надо почаще в клинику ложиться. Кстати, готовь-ка правое предплечье. Будем учиться штурмовать вены.
Келер взял ее за руку и покачал головой.
– Отец! Не начинай.
– Хорошо, но давай уже в первого января. Два дня погоды не сделают, а мы хоть нормально встретим Новый год.
Лера задумалась, потом махнула рукой.
– Ладно. У меня, кстати, тоже свидание.
– Ого, и с кем же?
Лера уклончиво кивнула.
– С одним молодым человеком. Все будет прилично, вернусь к ужину почти трезвая и не растрепанная.
– Лера!
– Да шучу я, шучу. Растрепанная.
– Лера!
Келер потер руками глаза.
– Все равно я тебя обожаю.
– Я тебя тоже, отец.
Она улыбнулась.
– Еще чаю?
В дверь постучали. Келер настороженно взглянул на Леру, та только пожала плечами.
– Хозяин. Должен был сегодня прийти за деньгами. Перед новым годом, знаешь ли, актуально. Я открою.
Она, напевая подбежала к двери. По пути поправила волосы. Щелкнула замком и открыла дверь.
Хозяина их скромного, но уютного жилья на пороге не было. Вместо него стояла женщина в толстой шубе из искусственного меха. Ее плечи и темные волосы с короткой челкой покрывал снег, в руках она держала сумку и телефон. Ей даже не стоило представляться, эти глаза Лера узнала бы и так.
Женщина отодвинула ее в сторону рукой, почти прижав к стене, и решительно вошла в комнату, оставляя на чистом полу мокрые следы. В открытую дверь врывался холод и запах застарелого табачного дыма из подъезда.
Келер поднялся. Он стоял, сжимая и разжимая руки, смотрел то на женщину в пальто, то на испуганную Леру у стены. А потом сел и закрыл руками лицо.
– Привет, пап.
***
Лера бежала, пытаясь на ходу застегнуть куртку. Позади несколько лестничных пролетов, запах дыма, визгливый голос – «выйди и закрой дверь». Впереди морозный вечер и город полный гирлянд, огней и смеха, готовый к скорому празднику. Уже гремели салюты, не дождавшиеся нового года. Умиротворенный бродяга с бутылкой дешевого пива поприветствовал Леру улыбкой и кивком головы.
Лера забежала во двор жилого дома. Тут ее не было видно из окон частной гостиницы. Двор был пуст, сновали кошки, все подозрительно похожие друг на друга. Лера поспешно достала сигареты, прижалась спиной к шершавой стене дома.
Хмурая женщина с мусорным ведром вышла из подъезда, долго возилась с ключом и подозрительно осматривала девушку.
– Чего тут встала?
Лера покачала головой. Словно весь запас едких слов стерся, уступив место пустоте и безразличию.
– Извините.
Она подняла капюшон и побрела по заснеженному двору, оставляя за собой комочки пепла.
У метро она набрала номер.
– Егор? Привет, а можешь пораньше? Мне просто идти некуда. Хорошо, давай там же через час.
Из метро вырывались потоки теплого воздуха и люди с пакетами, коробками, маленькими елками. Коробки сверкали яркой подарочной бумагой и пестрыми лентами. Лера часто с улыбкой называла тридцатое декабря днем упаковщика. Сейчас и шутку сказать некому. Может Егор поймет? Впрочем, он всегда очень туго понимал шутки и сейчас особо ничего не изменилось. Хотя нет, изменилось. Кроме него
