Главная последовательность - Павел Шушканов
Лера вспомнила один из тихих вечеров, когда, начитавшись книжек про звезды, она мучила Келера вопросами и просьбами рассказать такое, чего в книжках нет.
«А про звезд—изгоев знаешь?»
«Нет. А кто это такие?»
«Самые странные звезды во вселенной. Они не связаны ни с одной галактикой и летят в пустом пространстве. Иногда какие-нибудь события вроде близкого прохождения другой звезды или столкновения галактик выбрасывают звезды в межгалактическое пространство вместе с их планетами, и они остаются одни. Летят без цели в неопределенном направлении, пока снова не обретут центр притяжения. Представляешь, в ночном небе из планет совсем нет звезд, только чернота и туманные облачка далеких галактик».
«Наверное это странно выглядит. Странно и пугающе».
«Многие сгорят, так и не достигнув цели. А другие обретут новые звездные семьи, станут частью другого скопления и частью созвездия для каких-нибудь других наблюдателей. За это время пройдет много событий. Само человечество возникнет и исчезнет как миг со всеми его глобальными проблемами, а изгои проделают лишь небольшую часть своего пути».
«Со всеми своими глобальными проблемами…».
Лера спустилась на станцию, побрела к остановке последнего вагона. Там людей немного меньше в этот час, можно не бояться быть раздавленной подарками и исколотой елками. Поезд метро загудел и утащил ее в глубины метро.
До ресторана еще пешком минут пятнадцать. Но это обычным шагом, Лера добежала за пять, огибая прохожих и фонарные столбы, едва не попала под отъезжающее с парковки такси.
– Вы заказывали столик?
В это время, и особенно перед Новым годом, везде много людей, даже в дорогих ресторанах вроде этого. Обмениваются поздравлениями те, кто уже не увидится на сам праздник: коллеги, бывшие супруги, друзья, которых раскидала по бескрайней столице жизнь. Это за окном суетливый праздник, а тут безмятежность, янтарный приглушенный свет и тихая музыка. В гардеробе полно шуб и пальто.
– Да, меня ожидают.
Она назвала фамилию Егора, и официант указал на столик у окна. Кроме таблички «столик занят» никого за ним пока не было.
– Можно кофе сразу? Американо без сахара.
– Да, конечно.
Снова пошел снег. Настроение и предвкушение праздника проникало и сюда сквозь толстые стекла. В свете фонарей кружились снежинки, ложились на плечи и волосы прохожих, проникали в подарочные пакеты и таяли там на цветных упаковках. Сияли гирляндами окна в домах напротив, витрины магазинов. Аккуратно наряженная живая елочка на углу парковки тоже сияла. Под толщей белого снега на ее ветвях мерцали разноцветные лампочки.
– Привет. Отдыхаешь?
Она вздрогнула, узнав голос.
Игорь Борисович опустился в кресло напротив и пощелкал пальцами отгоняя официанта.
– Это же надо, какая приятная и совершенно неожиданная встреча. А то я все думал, как же ребенок без подарка останется на Новый год.
Лера сидела тихо и ругала себя. Последние дни сделали ее абсолютно беззащитной, куда-то исчезли постоянные агрессия и готовность сказать очередную колкость в ответ даже на безобидное замечание. Она просто убежала, бросила Келера одного с этой женщиной, которая звала его папой. Она сидела и смотрела сейчас в глаза человека, которого нужно было бы ненавидеть. Которого следовало ударить, опрокинуть на него столик, позвать полицию. Но она застыла как кролик под взглядом удава.
Игорь Борисович гладил себя по подстриженной бородке, сверкал глубоко посаженными глазами. Он улыбался довольно и хищно, сверкая золотым зубом, доставшимся ему из далеких девяностых. Тогда он был признаком достатка, а сейчас куском мозолящей глаз пошлости на совершенно здоровом зубе.
Коронка на здоровом зубе. Это даже странно.
– Ну, как вообще дела, что нового?
Лера сидела неподвижно.
– Говорят, собралась куда-то? Парижанкой решила заделаться.
Совсем это не светская беседа. Игорь Борисович мало отличался от ее отца, потому, сойдясь в споре, они рычали как львы и крушили все вокруг. Игорь Борисович бил людей улыбаясь. В пустой лесополосе, вытащив из машины. А она трехлеткой смотрела в окно из салона. Смотрела, как разлетаются капли крови по снегу, как дядя Игорь комкает воротник лежащего и поднимает его с земли. Улыбается. Он любил бить «плохих дядей», которые были плохими лишь потому, что так сказал добрый дядя Игорь. Папа никогда не трогал «плохих дядь». Только маму, а потом и ее – папину гордость, медали которой он едва ли не вешал себе на шею. Показывал друзьям, распахнув дверь ее комнаты и отодвинув дочь рукой в сторону.
– В Париже, наверное, красиво сейчас. Ничего, как научишься себя вести, обязательно туда поедешь. Я тебя даже сам туда отвезу. Будет тебе подарочек.
Добрый дядя Игорь.
– Ты же мне подарочек подарила, – он откинулся в кресле и потянулся к зубочистке. – Дорогой, сказу тебе, подарочек. Телевизор в номере, пополам расколотый, вспоротый диван, столик… Надо бы посчитать, во сколько мне обошелся твой подарок. О, вот Яна сейчас и посчитает.
Яна смотрела на них сквозь окно ресторана. Она только вышла из машины и все еще вертела в руках ключи. Потом направилась ко входу, поправляя на плече сумку.
– Яночка, присядь к нам. Вы, думаю, знакомы.
– Привет, – Яна невозмутимо села за столик и расположила рядом сумочку.
Лера кивнула.
Яна не была испуганной, растерянной или удивленной.
– А мы тут беседуем. В основном о жизни. Давайте может поедим? Я угощаю. Я вообще очень люблю платить. Вон, Лера знает. Правда, Лера?
Стекло слишком толстое, его не разбить. А ведь за ним совсем другая жизнь, праздничная, счастливая, полная мишуры. Они как аквариум среди нарядной комнаты с хищной пираньей и перепуганной рыбкой. И никому нет до них дела. Только официант принес еще одно меню.
– Ты что, правда, дурочка, думала, что я тебя не найду? И что мне есть дело до каких-то там пары тысяч нерусских рублей за номер. Это пыль, понимаешь. Пыль!
Он поднял со стола тарелку, одну из многих, и швырнул об стену.
Лера вздрогнула.
Вторая тарелка полетела на пол. На них испуганно смотрели из-за соседних столиков, от входа торопливо пробирались охранник и администратор.
Игорь Борисович спокойно раскрыл кошелек и достал несколько красных купюр.
– За беспокойство и за мусор.
Он снова швырнул тарелку себе под ноги, а потом смахнул туда же столовые приборы.
– Вы пугаете гостей, – тихо сказал администратор. – Боюсь, что вам…
– Да, понял! Нам тут не рады.
Он навис над столом и произнес прямо в лицо неподвижной Леры.
– Сейчас собираемся и едем в тихое место. И там мы будем долго разговаривать о твоем поведении. А потом я поеду домой к семье, а ты останешься думать. И даже приберешься в комнате, пока меня
