Симпатия - Родриго Бланко Кальдерон
Сад состоял из двух частей. В одной привольно бегали Майкл, Сонни и Фредо, и туда вела калитка во внутренней решетчатой изгороди высотой не больше метра, которую собаки почему-то не перепрыгивали. Вторая, гораздо меньше, пряталась за вереницей причудливо подстриженных кустов. Там, тоже за калиткой, покоились собаки, почившие в последние годы.
Могил было четыре. Каждая выглядела как утоптанный участочек, укрытый камнем и увенчанный деревянной табличкой с кличкой и датой смерти.
— Инь-Инь, Чиру, Орео и Чоби, — сказал Мартин. Вид у нею был спокойный.
— Когда вы решили сделать кладбище?
Мартин вздохнул:
— Когда понял, что, несмотря на все доказательства обратного, Бог, возможно, существует. Однажды я взглянул на своих собак, а за ними вроде бы разглядел Бога, тогда и понял. Поздно, к сожалению.
— А ваша жена что сказала?
— Жена?
— Паулинина мама. Что она сказала про собачье кладбище?
— Тебе какая разница, что там думала или не думала ее мать? Это никакого отношения к делу не имеет.
— Простите. Не знаю, зачем спросил.
— Хотя, может, и имеет, если вдуматься. Правы были церковники в Средние века. Женщины — противоположность собакам. Они доказательство того, что дьявол тоже существует.
— Вы и в самом деле так думаете, Мартин?
— Конечно, я так думаю. Взять хотя бы Паулину.
— А что с Паулиной?
— Ты что, ничего не понял, Улисито?
— Насчет чего?
— Она спит и видит, как заполучить наследство. Боится, что я помру и ничего ей не оставлю. Мечтает продать квартиру и вышвырнуть тебя на улицу, как собаку, без гроша в кармане.
3
Паулина уехала в последнюю неделю июня, а в начале сентября Улисес снова увидел ее на похоронах генерала Мартина Айялы.
Бдение проходило на Восточном кладбище. Улисес вступил под своды часовни, опасаясь увидеть окоченелое тело тестя. Но внутри царило такое напряжение, что про свой страх он тут же позабыл. Немногочисленные родственники сидели двумя группками по сторонам урны. Это были сплошь военные в парадной форме. Странным образом группки не общались между собой. Ни единого слова или жеста не направлялось слева направо или наоборот. Друг на друга они глядели, словно противники на разных берегах реки, и в любой момент были готовы скомандовать своему отряду пехоты реку форсировать.
Он подошел к гробу и остановился. За спиной раздалось шушуканье.
— Это вроде зять, — произнес кто-то шепотом так, что все услышали.
Улисес стоял, склонив голову, смотрел на каменное лицо Мартина и изображал скорбную сосредоточенность, потому что сосредоточиться по настоящему в этой диковатой обстановке не мог. Через две минуты встрепенулся, отошел на пару шагов и стал читать надписи на венках: «Генералу Мартину Айяле Айяле, доблестному защитнику Родины, от Каракасской военной академии»; «Генералу Мартину Айяле Айяле, столпу венесуэльской армии, от Боливарианской военно-воздушной академии штата Ара-гуа»; «В память о нашем мудром товарище от Боливарианского общества Каракаса»; «Навсегда в наших сердцах. От работников отеля „Гумбольдт"». «Отель „Гумбольдт"?» — удивился про себя Улисес.
Кто-то потрогал его за плечо. Оказалось, сеньор Сеговия.
— Молодая хозяйка приехала, — сказал он, кивая в сторону дверей.
Улисес не понял.
— Сеньора Паулина, — пояснил Сеговия.
— Ах да, конечно, — сообразил Улисес и направился в главный зал.
Вид у Паулины был опустошенный. Как будто землетрясение смяло все ее движения и вот-вот сбросит в пучину. Он попытался проявить задушевность, как во времена, когда они жили вместе, почти братскую, немного печальную задушевность пары, которая еще не совсем разошлась. Но она его остановила:
— Не надо лицемерия.
— О чем ты, Паули? — спросил Улисес, бледнея. Он подумал о Надин. Сеньор Сеговия не мог проболтаться. Может, Кармен, горничная?
— Я оспорю наследство. Не надейся добиться своего. — Она развернулась и пошла в часовню.
Мартин оставил Улисесу квартиру.
Накануне позвонил адвокат тестя: сообщил, что тот скончался, и попросил срочно приехать а офис. Адвокат был молодой, примерно ровесник Улисеса. Он вручил ему копию касавшейся его части завещания.
— Вы серьезно? — спросил Улисес.
— Да, но там есть условие. Генерал Айяла возложил на вас руководство одним проектом — если согласитесь и все выполните за время, указанное в завещании, станете владельцем квартиры, сеньор Кан.
Мартин распорядился передать свой особняк, известный как «Аргонавты», фонду, спасающему собак с улицы. Задача Улисеса состояла в том, чтобы вместе с супружеской парой, хозяевами фонда, переобустроить дом под новые нужды и запустить работу приюта.
— В течение ста двадцати дней с момента смерти. То есть за четыре месяца. Если считать с сегодняшнего дня, фонд должен открыться в новом помещении самое позднее третьего января следующего года, — сказал адвокат.
— Но… почему я? — только и вымолвил Улисес.
Адвокат пожал плечами:
— Сеньор Мартин оставил средства на финансовое обеспечение фонда в течение нескольких лет. Ими буду заниматься я.
Улисес переварил сказанное и спросил:
— А Паулине и ее брату Мартин ничего не завещал?
— Зачем вам это знать?
— Просто так. Хотя, сами понимаете, я могу нажить проблем с ними из-за всего этого.
— Понимаю. Не переживайте. Дети сеньора Мартина остались вполне обеспечены.
— Хорошо, если так. Но им все равно это не понравится. Знаете, Паулина терпеть не может собак.
Адвокат усмехнулся:
— Эта квартира, если вы дождетесь повышения цен, будет стоить целое состояние, пусть и небольшое. Но жемчужина короны — особняк. Если у вас начнутся какие-либо юридические проблемы с наследством, пожалуйста, обращайтесь ко мне.
— Окей.
— Отлично. В этой папке документы по фонду. Вся необходимая информация и контакты супругов Галиндес, которые его содержат. Я рекомендую связаться с ними как можно скорее.
— Свяжусь, — сказал Улиеес.
4
Фонд «Симпатия к собакам» был создан за три года до смерти сеньора Мартина Айялы и через несколько месяцев после смерти Ампарито, маленькой дочки Хесуса и Мариелы. Сначала он действовал как сеть поддержки в соцсетях. Хесус работал кинологом, Мариела — ветеринаром. Через соцсети они распространяли информацию о брошенных и уличных собаках, нуждавшихся в хозяевах. Чаще всего сами и спасали бродячих псов, а потом развозили по приютам и клиникам, с которыми сотрудничали. Там собак подлечивали и искали им новый дом. Фонд существовал, точнее, выживал на пожертвования подписчиков — деньгами или кормом.
Когда наступил кризис и начался голод, дела пошли гораздо хуже. Все, кто мог, уезжали из страны. Самые удачливые улетали; многие при этом не оборачивались. Когда билеты были уже куплены, апостили получены, родительская квартира продана за четверть стоимости, когда уже уволились с работы и
