Михаил Борисов - День Шестой
- А вы машину не заперли.
- Чужие здесь не ходят. - Я взял параплан, отошел метров на десять в сторону, развязал мешок и перевернул его.
Мое крылышко, сухое и чистое, легко выскользнуло на траву. Татьяна подошла и встала рядом, с сомнением разглядывая сверток белой поблескивающей ткани размером со спальный мешок. Крыло лежало смирно - до поры до времени.
Я вытащил из свертка свободные концы* и зашел под ветер, разматывая стропы. Встал лицом к крылу, держа стропы внатяг, примерился. Можно было, конечно, расстелить крыло, но тогда нужного мне эффекта не получилось бы... а я, оказывается, тщеславен...
Я выждал ветер, вытянул руки и подался назад, почти ложась на траву... это волшебство случилось. Из бесформенного тючка ткани, каким только что было крыло, выпростался один воздухозаборник, другой, крыло вздохнуло полной грудью, расправляясь во всю ширину, вырывая стропы из рук, я уперся - и оно наполнилось воздухом целиком, подняло с травы заднюю кромку и устремилось в небо, с шелестом поднимаемых парусов заняв место над моей головой, поводя лоснящимися белыми боками, трепеща на весеннем ветру.
Я очень люблю это зрелище, я могу наблюдать его бесконечно - словно распускается цветок, из сморщенного бутона на свет появляется огромное крыло, расправляя разноцветные лепестки, наполняясь ветром, и взмывает в небо, радуясь самой возможности полета... Тем приятнее видеть лица тех, кто наблюдает за этим впервые.
- Ой... - сказала Татьяна и отступила на несколько шагов.
Крыло действительно производило впечатление. Дивное творение рук человеческих, снежно-белое сверху и снизу, с ярко-оранжевыми косыми нервюрами*, видными только тогда, когда солнце просвечивало оболочку насквозь, оно покачивалось на ветру, расправляя складочки, появившиеся от долгого лежания в мешке, - будто потягивалось после долгого сна. Почти тридцать квадратных метров белого крыла над головой выглядят завораживающе; я втайне любовался им, но, не желая показаться сентиментальным, буднично спросил:
- Так где будем размещать логотип?
...На улице, казалось, было теплее, чем в погребке. Откуда-то с черного ночного неба крупными хлопьями падал снег; облаков не было видно, казалось, снежинки рождаются прямо в воздухе и, неторопливо планируя, ложатся на камни. Я поднял голову вверх, закрыв глаза. Сквозь ватную тишину, какая бывает только в снегопад, едва слышно пыталось пробиться журчание ручья в ущелье. Прикосновение снежинок было неожиданно ласковым, словно маленький зверек касался прохладными лапками лица. "Лечу..."- сказал я себе, раскинул руки и представил, как поднимаюсь в ночное небо навстречу снегу, выше и выше, как уплывает из-под ног камень старых гор, выгибается дугой горизонт и вот уже не снежинки, а звезды прикасаются к моим щекам, где-то далеко внизу вращается голубой шарик покинутой планеты...
Медитация была прервана шумной толпой лыжников, которая направлялась в погребок. Я посторонился, давая им дорогу, ватага смешливых ребят и девчонок протопала вниз по ступенькам, хлопнула дверь, и опять стало тихо.
Накатившая минуту назад сентиментальность смутила меня самого - может, уже и старость подкрадывается?
Я закурил и отправился отсыпаться.
День второй
Возле подъемника было людно. Знакомые и незнакомые лица, разномастные куртки и комбинезоны, чей-то орущий магнитофон - все это создавало ощущение цыганского табора, который уходит в небо. Вот объяви сейчас старт - и вся эта толпа с шумом и гиканьем действительно рванет со склона, раскрасив небеса разноцветными крыльями.
Мы с Фаридом проталкивались к столику регистрации, едва успевая отвечать на приветствия. Фарида знали, меня помнили. Среди общего шума я иногда слышал голоса: "Смотри, вон Белов". - "Где?" - "Да вон, в джинсовой куртке, с Исуповым..."
- Здорово, Саня. - Виктор Вальцов, один из организаторов соревнований, стиснул мою ладонь так, что кости хрустнули. - Давненько, давненько. А мы думали - ты совсем завязал, пропал куда-то. Сколько тебя не было? Год? Привет, Фарид...
- Чуть больше. - Я растирал онемевшую руку. - Так, перерывчик был... Потягаемся.
- Ну-ну, тягайся. - Он взял у помощников бланки и принялся сам их заполнять. - Тут такие орлы подросли, старикам совсем житья не стало. Ладыгина помнишь? Тощий такой, пацан совсем?
- Не помню. - Я и вправду не помнил.
- Он в "Контуре" летал, у Михалыча. Второе место на России, вот так. Летную книжку давай.
- Ладно, в небе посмотрим. А кто руководитель полетов? - я заплатил стартовый взнос и протянул ему летную книжку вместе с лицензией ФАИ.
- Аз есмь. - Вальцов выдал мне карту маршрута, фотопленки. - Все в одном лице.
- И слава богу, ты хорошо выглядишь, - вмешался Фарид. - А то Белый беспокоится, что РП будет определять погоду, не выходя из гостиницы после вчерашнего...
- Ну вас, - Вальцов ухмыльнулся в усы. - А сами-то... Саня, в командном пойдешь? Коваль твой уже здесь, девятый номер.
- Он не мой. Я сам за себя.
- Слушай, Саня... - Вальцов понизил голос. - А книжечка-то у тебя того... За прошлый год ни одной отметки...
- Витя, ты же понимаешь - человек не успевал записывать. - Фарид наклонился к Вальцову. - Весь год не успевал записывать. Летающие - они такие. Ну хочешь - я ему пятьсот часов нарисую, полетит как миленький, ты же нас знаешь...
- На преступление толкаете... На, Саня, лети на здоровье. Номерок твой - сорок четыре. Общая частота - один-четыре-пять-ноль... Фарид, книжку давай.
- Спасибо, Витя. - Я забрал свои летные документы. - Загляни вечерком. Я в "Долине", в семьсот двадцатом.
- Загляну, если на полдороге не перехватят. Дагестанцы звали, обещали удивить... Будь на связи, найдемся.
- Пока.
Я оставил Фарида у столика и принялся проталкиваться в сторону гостиницы, по пути выставляя на рации общую частоту.
В горы, а тем более на соревнования рации берут с собой почти все. На общей частоте всегда можно узнать погоду на маршруте, запросить подбор или просто поболтать. Пока в эфире было тихо - все были здесь, радиосвязь была не нужна.
Я столкнулся с ней нос к носу. Замер на секунду, почувствовав, как опять царапнуло сердце. Татьяна была с Никитой, они стояли около входа на подъемник. Никита разговаривал с ребятами из Красноярска, одного из его собеседников я знал хорошо, другого видел пару раз на Юце.
Я кивнул ребятам и свернул в другую сторону. Она догнала меня возле занесенной снегом баскетбольной площадки.
- Привет, Белов.
- Привет. - Мне совсем не хотелось говорить, потому что хотелось сказать очень многое.
- Я не знала, что ты здесь. - Она знакомым жестом поправила волосы.Опять летаешь?
- Почему "опять"? Просто летаю. - Я сунул руки в карманы, нащупал сигареты.
- Я тоже. - Это звучало упреком.
- Вот ты где! А там... - на тропинке появился Никита. Увидев меня, он остановился, словно налетел на препятствие.
- Летай на здоровье. Только не торопись. - Я обращался к Татьяне, демонстративно не замечая его. - Если невтерпеж - прицепись за кем-нибудь из опытных. И не взлетай, если не знаешь, где будешь садиться. Горы.
- Я справлюсь. - Она вскинула голову.
- Не сомневаюсь.
Я повернулся и пошел по тропинке прочь, обойдя Никиту, как неодушевленный предмет. Сквозь чавканье снежной каши под ногами я расслышал его слова: "Что он тебе наговорил?" Наговорил... Если б я мог говорить, вот в чем штука...
По дороге достал рацию, нажал тангенту:
- Белому ответьте.
Рация отозвалась сразу, слышно было хорошо:
- Слышу тебя. Здесь Кулешов.
Надо же, близнецы-братья тоже здесь! Ладно, сейчас я их найду...
- Кулешов - Вадик или Дима?
- Вадик.
- А где "издание второе"?
- Тарелки несет.
- Какие тарелки? - я не понял.
- Да мы в кафе, на повороте. Давай к нам.
Я немного подумал. Здесь, в поселке, возле дороги ютились всевозможные харчевни. Кормили, как правило, вкусно и недорого.
- Через пять минут. Возьмите мне там чего-нибудь.
- Чего именно?
- Я расскажу, что ему взять. - В разговор вмешался чей-то низкий голос. - Кулеш, Белый, ответьте Сычу.
- Привет, Астрахань! - Я обошел лужу. - Ты где?
На связи был Толик Сарычев, "Сыч", мужик с редким чувством юмора, большой любитель хорошей компании.
- Где-где... В Теберде! К повороту подхожу...
На минуту эфир забило хохотом. Отсмеявшись, кто-то из братьев сообщил:
- Сычу тоже место заняли. Давайте быстрее, а то все сбегутся, пообедать не успеем...
Я вышел на мостик перед поворотом. На той стороне виднелось кафе, на крыльце стоял кто-то в летном комбинезоне - меня ждали. Все-таки хорошо вернуться, просто вернуться... Жаль, не все возвращается - взять хотя бы Никиту.
А что Никита? Веселый, улыбчивый парень. Хороший пилот. Мы быстро сошлись до приятельских отношений, на соревнованиях селились вместе. Он составил мне компанию и в моем непутевом бизнесе.
Ни для кого не секрет, что пилот-профессионал живет продажей парапланов и обучением начинающих. Естественно, покупатель прислушается к рекомендации опытного, титулованного спортсмена охотнее, чем к мнению новичка; вступает в действие такое понятие - рейтинг. Волей-неволей приходится подчиняться условностям - мотаться по соревнованиям, биться за места, а хотелось бы просто летать в удовольствие... Здесь выручал Никита. Он выступал охотно, за победу боролся до конца, порой весьма жестко - пару раз мне приходилось улаживать конфликты из-за расхождения в воздухе. А в общем все было неплохо, он здорово помогал, и его упорство приходилось кстати. Вспомнить хотя бы, как он отстаивал размещение логотипа...
