Михаил Борисов - День Шестой

Борисов Михаил

День Шестой

Михаил Борисов

День Шестой

Михаил Анатольевич Борисов родился в 1965 году. Параглайдингом занимается с 1999 года.

Первый рассказ опубликован в 2002 году в киевском журнале "Небо для всех".

В нашем журнале публикуется впервые.

День первый

- Ого, Белый здесь! Значит, бодаться будем. - он хлопнул меня по плечу и пододвинул свой стул поближе к барной стойке, усаживаясь рядом невысокий, крепкий, курчавый колобок в потертой на плечах куртке-непродувайке, джинсах и альпинистских ботинках.

- Нет, Фарид. С тобой - не будем. Ты же башкой вперед летаешь.- мне приятно было видеть его, жизнерадостного, с восточной хитрецой в глазах. - а башка у тебя...

- Дубовая? - он засмеялся, собрав вокруг глаз морщинки. На его физиономии светилось выражение искреннего удовольствия, кажется, он действительно был рад меня видеть.

- Крепкая. Ты бы ее прятал куда-нибудь, что ли.

- А зачем? Мне так видно больше. - он подвинул ко мне кружку пива и принялся отхлебывать из своей, внимательно меня разглядывая.

Разглядывать особенно было нечего. Уложив в одни сутки полторы тысячи верст, выехав из зимы - и приехав в зиму сквозь лето, я, вместо того чтобы завалиться спать с дороги, пришел в этот погребок, где подавали скверный кофе (коньяк, впрочем, был неплох). В своей видавшей виды джинсе, с красными глазами и суточной щетиной я наверняка выглядел не лучшим образом - не то что этот живчик, ухмылявшийся рядом, выставив вперед лобастую голову, точно и впрямь собирался бодаться.

Привычка Фарида усаживаться так осталась с дельтаплана; эти птеродактили летают, лежа на пузе. Пересев на параплан*, Фарид так и не смог заставить себя откинуться в подвеске, как в кресле - летал, опираясь на грудную перемычку и выставив голову вперед. Обычно так летают начинающие; он иногда шутки ради этим пользовался - высмотрев поток, в котором уже кружили свой вальс парапланы, направлялся туда, оглашая весь белый свет воплями: "Я - "чайник"! Я - "чайник"!" Легковерные уступали дорогу, он выкручивал свое и улетал куда хотел. С каждым годом проделывать такие штуки становилось все труднее: страна должна знать своих героев - и она их потихоньку узнавала; Фарид практически всегда входил в десятку лучших.

- Давно здесь? - кажется, он увидел все, что хотел, и теперь приступил к расспросам.

Я взглянул на часы:

- Уже час... даже полтора.

- Поселился где-нибудь? А то давай к нам, тебя как-нибудь вытерпим.

Вообще-то найти крышу над головой в разгар лыжного сезона было проблемой. Но меня еще помнили в здешней гостинице, жилье нашлось быстро.

- Спасибо, я устроился. А вы когда приехали? - пора было разведать обстановку, не зря же я сюда пришел - здесь узнавались все новости, в погребке было своего рода местное информационное агентство.

Правда, сегодня я не видел знакомых, кроме Фарида - то ли никто еще не пришел, то ли я отстал от жизни за полтора года. Обычно вся летающая братия собиралась здесь ближе к ночи, но пока никого в комбинезоне характерного покроя не было видно. У выхода обосновалась компания горластых лыжников, да кое-где по зальчику сидели парочки отдыхающих. Почему-то было холодно, посетители сидели не раздеваясь.

- В четверг. Прибыли, разложились - погода звенит, скалы горячие, красота! Только успели по паре полетов сделать, начал народ собираться. Тут же тучи подошли, питерские приехали - дождь пошел, москвичи снегу привезли, теперь вот ты объявился - значит, пиши пропало, можно собираться...

- Астраханцы здесь? - я знал, что разговоры о погоде могут длиться неопределенно долго, меня интересовало совсем другое.

- Здесь, здесь. И Омск, и Пермь, и еще какие-то ребята незнакомые, может - лыжники, может - наши, кто их разберет. Молодых много, не дай бог заявятся - вообще очков не наберешь. - заговорив о наболевшем, он беспокойно заерзал.

Я понимал, о чем идет речь. Молодежь, приехавшая сюда летать, условно делилась на две части.

Одна - веселые дерзкие пацаны, которые уже летали, да так, словно под крылом родились, и кое-кто из стариков чесал затылки, глядя на их результаты в таблице соревнований.

Другая часть - начинающие, "чайники", многие из них вообще никогда не летали в горах. Некоторые ухитрялись стартовать, не имея инструкторского благословения. Они ехали сюда набраться опыта - и вместе со всеми подавали заявки на участие в соревнованиях, не подозревая, каких размеров свинью подкладывают остальным. Хорошо еще, если обходилось без дров: потоки и посадки в горах - весьма жесткая штука. Обычно бедолаги садились там же, где взлетали, и этим нещадно "резали" очки лидерам, ушедшим на маршрут. Ближе к концу соревнований и у "чайников" что-то начинало получаться, но время было упущено. Впрочем, они не во всем были виноваты. Просто таковы правила подсчета очков в параглайдинге*, бесконечная тема для пилотских откровений, от которых покраснели бы знатоки уголовного фольклора.

Чтобы почувствовать всю прелесть ситуации, попытайтесь представить себе, что, допустим, Шумахеру за победу вместо десяти очков достается только два, потому что, видите ли, шедший восемнадцатым Педро де ла Роса ухитрился припарковаться в отбойник еще на втором круге, и так далее, и так далее. А нам считают очки именно так. Начинающих подобная система изумляет до крайности, опытные не то чтобы привыкли - просто махнули рукой. Если бы очки распределялись простым пилотским голосованием, результаты были бы совсем иными.

- А наших много?

Нашими мы называли тех, с кем приходилось крыло в крыло летать не один год, мы хорошо знали, кто чего стоит, и соперничали - иногда в открытую, чаще - сдержанно; хорошим пилотам прощалось многое. Место жительства, возраст или толщина кошелька не имели значения - в подвеске все равны, небо нас рассудит. На соревнованиях мы ревниво поглядывали друг на друга, что не мешало нам ходить в гости, занимать деньги, угощать или принимать угощение.

Правда, я надолго выпал из этой обоймы.

Фарид начал загибать пальцы:

- Кольцов здесь, Малышев здесь, на лыжах катается, чудной. Петровский обещался приехать, Илюха Чижик вообще здесь прописался, уже две недели летает - в отпуске, что ли... Света приехала Кондрашова, Емельяненко, Сарычев...

- Себя не считаешь?

Он расплылся в широкой улыбке:

- Себя - первым считаю. Значит, Исупов - здесь, Белов, как я вижу, тоже здесь (теперь он и меня сосчитал). Народ весь крепкий, будет горячо.

- Горячо не будет - смотри, снегу сколько...

Снег валил вторые сутки, меня он накрыл в дороге. Я выехал из заснеженной Москвы, в средней полосе проезжал поля, на которых уже пробивалась молодая трава, а в Ставрополе вдруг началась такая метель, что я еле сюда пробился. С гор пошли лавины, соревнования могли и не состояться.

Фарид погасил улыбку, отвел глаза в сторону:

- Да, и Никита Коваль здесь... Вчера приехал. С девочкой своей. Как ее там - Таня?

Внутри неприятно шевельнулось, словно холодным острым коготком прошлись по сердцу - пока легонько, предупреждая...

- Татьяна. Ее зовут Татьяна.

Я допил оставшееся пиво и поднялся. Фарид косился на меня с осторожным вниманием, мне даже было неловко.

Пойду-ка я посплю с дороги. Регистрация завтра?

- Завтра. - он был рад сменить тему. - в двенадцать возле подъемника.

- Ну, там и увидимся. Своим привет.

Мы пожали друг другу руки, и я поднялся по ступеням наверх...

...Именно так - Татьяна, не Таня, не Танечка - она на этом настаивала. А если она на чем-нибудь настаивала...

Банальная история случайного знакомства. Тогда нашелся спонсор, готовый разместить логотип на моем крыле на время проведения соревнований. Я приехал в рекламное агентство, представлявшее интересы спонсора, чтобы уточнить детали. Логотип должен был быть большим и многоцветным; хоть подобные вещи и изготавливались из легких материалов, лучше было бы разместить всю эту липучку по центру крыла, не перетяжеляя консоль*.

К моему удивлению, рекламное агентство возражало. Точнее, не все агентство, а только девушка, сидевшая за столом напротив и увлеченно рассказывавшая об общей проекции, композиции, цветовосприятии и прочих дизайнерских чудесах.

Я показывал фотографии крыла, пытался объяснить, как это выглядит и как это летает. Она азартно спорила. Слишком азартно.

Вообще все в ней казалось чересчур картинным. Слишком светлые, словно крашеные, волосы до плеч, нарочито уверенный взгляд широко открытых серых глаз, изобилие слов и плавных жестов. Она словно играла некую мизансцену, в которой мне была отведена роль зрителя. Время от времени я выбивался из роли, задавая каверзный вопрос, - и совершенно неожиданно сквозь черты уверенной в себе современной женщины, наполовину актрисы, вдруг проступала худенькая девочка, пытающаяся доказать всем - и себе в первую очередь, - что она способна справиться со всем на свете сама. Она действительно справлялась; замешательство длилось мгновение - и она обретала почву под ногами.