Оглянуться назад - Хуан Габриэль Васкес
Фаусто новое увлечение дочери не понравилось. «Ты отвлекаешься, – говорил он. – Мы не за этим приехали в Китай». Марианелла всячески старалась, чтобы ее мятежный дух не оставался незамеченным. Однажды на выходных Карл пригласил ее покататься на лодке возле Летнего дворца – только вдвоем, потому что их дружба медленно начинала переходить в иное качество. И там, посреди озера, в другой лодке, побольше, они вдруг увидели Фаусто с тремя ученицами из Школы иностранных языков.
– А ты что здесь делаешь? – поинтересовался Фаусто у дочери.
– То же, что и ты, – ответила она. – Гребу, папа.
Фаусто не стал устраивать ей выволочку, и Марианелла так и не поняла почему – то ли из-за присутствия учениц, то ли из уважения к Дэвиду Круку. Но за ужином в «западном» ресторане, пока в глубине зала оркестр играл болеро, Фаусто, пользуясь тем, что жена и сын еще не спустились, высказал дочери свое мнение:
– Ты еще слишком мала для такого.
– Для какого? – нахально уточнила Марианелла. – Для какого такого я не гожусь?
– В твоем возрасте можно иметь друзей, но не более. А у вас там явно происходит еще что-то. Мне это не нравится.
– А тебе и не должно нравиться. Главное, чтобы нравилось мне.
– Не дерзи мне. Женихов заводят в восемнадцать. Так что хватит встречаться с этим мальчиком.
Марианелла понизила голос:
– А ты понимаешь, что у него я учусь больше, чем у тебя?
– В каком это смысле?
– С ним я не теряю времени, папа. Он – единственное интересное, что случилось тут со мной за три года. Вы уезжаете в Колумбию. Почему я должна жить по твоим правилам, если ты на другом конце мира? Ты же сам решил, что мы остаемся. Сам решил, что китайская революция даст нам лучшее образование, чем вы с мамой. И знаешь что? Я с тобой согласна. На сто процентов согласна! Все, что мне нужно, – здесь. Всему необходимому меня научит Китай.
И она выругалась. По-китайски. Отец не понял.
Очень далеко оттуда, далеко от отеля «Дружба» и бассейна, где Марианелла познакомилась с Карлом Круком, далеко от Фаусто Кабреры и его споров с дочерью-подростком страна сотрясалась в конвульсиях. Провал Большого скачка, унесшего миллионы жизней, стоил Мао Цзэдуну лидерства в партии. Преимущество перешло к его политическим противникам: председателю Лю Шаоци и генеральному секретарю партии Дэн Сяопину. Но Мао при поддержке верных ему военных Народно-освободительной армии Китая, в частности Линь Бяо, сместил тех, кто его критиковал, и разработал стратегию для удержания власти. Идеалы Революции, заявил он, в опасности: предатели и ревизионисты угрожают им, и нужно их защитить. В 1963 году Линь Бяо собрал важнейшие речи Мао в маленькую красную книжку, и она оказалась в руках у каждого сторонника революции. Но этого было недостаточно. Летом 1965 года, пока Серхио и Марианелла отдыхали на пляжах Бэйдайхэ, Мао решил переехать в Шанхай, потому что враждебность к нему в Пекине становилась слишком заметна. Из Шанхая он призвал к сопротивлению: буржуи и реакционеры норовят разделаться с Революцией. Нужно ответить. Лучшая защита – нападение.
Стратегия сработала. В апреле, с первым цветами, «Цзефан Цзюньбао», газета Народно-освободительной армии, призвала защитить учение Мао и принять участие в Великой пролетарской культурной революции – так назвали новое движение. В середине мая на заседании Политбюро вернувшийся в Пекин Мао получил всемерную поддержку и были высказаны обвинения против затесавшихся в партию классовых врагов. Их заклеймили ревизионистами и контрреволюционерами, а народу сообщили о скрытой угрозе диктатуры буржуазии. Народу предстояло защищаться, и для этого требовалось установить личности предателей, вывести их на чистую воду и подвергнуть безжалостному наказанию.
IX
Серхио понял, что происходит что-то серьезное, когда одноклассники поделились с ним принятым сообща решением: сегодня, когда в класс войдет учитель, они не станут подниматься на ноги. Они намеревались нарушить свято соблюдаемый обычай: как только учитель появлялся в дверях, староста громко выкрикивал приказ, все вскакивали с мест, как ужаленные, и, глядя прямо перед собой, выпаливали приветствие. Учитель проверял опрятность формы, аккуратность причесок, умытость лиц и одобрял готовность класса к занятиям. В день непослушания Серхио удивило два факта: во-первых, ритуал почтения удивительно легко послали к черту; во-вторых, учитель не отважился даже поднятой бровью выразить недовольство или возражение. Примерно в те же дни мальчик из класса сказал Серхио:
– Дело пахнет жареным. Скоро что-то случится.
Он не ошибался. Об этом говорили в Пекине все и везде: на улицах, в отеле «Дружба», в Институте иностранных языков. Через несколько дней после встречи Марианеллы и Фаусто на озере у Летнего дворца, Кабрера прибыли в отель «Мир». Серхио с Марианеллой вселились в свои номера и в очередной раз с изумлением осознали, что будут жить одни в семнадцатиэтажном здании: и как только отцу удалось этого добиться? Фаусто представил им Ли, их будущую наставницу, молодую активистку, твердо убежденную в добродетелях партии и гарантированно способную уберечь юные умы от любого буржуазного влияния. Когда Серхио и Марианелла спросили, что она думает о последних событиях, лицо ее озарилось.
– Это большой шаг вперед! – сказала она.
Несколько дней спустя они распрощались с родителями. Поехали в отель «Дружба», обнялись с отцом, посмотрели на плачущую маму, выслушали советы и указания. Лус Элена вручила Марианелле мешочек с остававшимися юанями – которых оказалось немало, – а Фаусто достал из кармана пиджака конверт. Внутри лежала стопка листов очень тонкой, почти прозрачной бумаги, и Серхио принял их двумя руками, словно подношение.
– Прямо сейчас не читайте, – сказал Фаусто. – Подождите немного, но потом прочтите обязательно. Обещаете?
– Обещаем, – ответил Серхио.
– Я хочу, чтобы вы знали: я вами горжусь.
С лестницы отеля «Дружба», из-под зеленого козырька кровли брат с сестрой наблюдали, как родители садятся в такси до пекинского аэропорта. Совсем недавно они узнали, что самолет унесет их не в Колумбию, а в Гуанчжоу; оттуда они железной дорогой доберутся до Гонконга, где сядут на итальянский трансатлантический лайнер. Серхио и Марианелла не отрывали взгляда от машины, пока она ехала по мощенной большими белыми плитами дороге мимо огромных кипарисов, редких вишен и обожаемых Лус Эленой магнолий по направлению к проспекту. Потом они вернулись в отель «Мир», где в столовой гуляло эхо, а в коридорах было пусто и стояла призрачная тишина. К тому времени они уже давно говорили друг с другом по-китайски, и Марианелла по-китайски спросила:
– Тебе тоже все это странно?
После ужина Серхио достал тонкие листики из конверта. «Мы обещали папе», – сказал Серхио Марианелле. «Это ты обещал, – ответила она. – Я тут ни при чем». Открыли балкон, чтобы в комнате стало попрохладнее, и Серхио начал читать:
Я пишу вам эти строки со следующей целью: когда у вас возникнут проблемы, трудности или неприятности, когда на пути появятся естественные препятствия, которые не могут не появиться, когда вы не будете знать, какой точно линии придерживаться по отношению к тому или иному событию, как отнестись к свершившемуся факту, когда вы окажетесь в нерешительности или сомнениях и подумаете, а что сказал бы папа, что посоветовал бы нам папа в этом случае, что папа думает по такому-то поводу, какова его позиция по такому-то вопросу, – обратитесь к этому письму, найдите строки, имеющие отношение к конкретной проблеме, и прочтите. Они помогут вам, станут добрым советом, но не более того. Это не волшебная палочка, здесь нет ответов на все вопросы, решения всех возможных задач, ибо все предвидеть невозможно. Нет,
