Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт

Тетина грубость – один из моментов взрослого мира, о которых не принято разговаривать. Как-то раз Ханна с Элис пристали с расспросами к отцу, однако он лишь ответил:

– Ой, она всегда такая была. Ваша мама не любит это обсуждать.

Сам отец никогда не ездил в Питерборо.

Перспектива оказаться сейчас один на один с теткой тревожит Элис. Не дождавшись ответа, тетя Кэти снова давит на кнопку звонка. На этот раз она жмет довольно долго, и пронзительный трезвон все никак не стихает. Элис быстро распахивает дверь.

– Добрый день, тетя Кэти, – с деланой радостью приветствует ее Элис.

Неужели мать забыла предупредить их, что в гости придет тетя Кэти? Значит, Элис придется как-то исправлять этот огрех, да так, чтобы заглядить неловкость. Но тетка смотрит на нее молча, не отвечая на приветствие, и это лишает Элис присутствия духа. Тени под глазами тети такие темные, что глаза кажутся запавшими. И, похоже, никакой дорожной сумки у нее при себе нет.

Элис пытается обрести спасение в вежливости. Она отступает в сторону и говорит:

– Пожалуйста, входи…

Но тетя Кэти, не дав ей договорить, отталкивает Элис и бросается в прихожую.

– Она здесь? – спрашивает тетя Кэти.

– Кто? – Теткина резкость выбивает Элис из колеи. – Мама?

– Да. Она здесь?

– Она в магазине, – отвечает Элис, – но скоро вернется.

Тетя Кэти замирает и озирается. Ее руки находятся в непрерывном движении – взмывают вверх и рассекают воздух, словно она дирижирует невидимым оркестром. Надрывно вздохнув, тетка спрашивает:

– А кто-нибудь еще тут есть?

– Нет. – Элис наблюдает за тетей. Та медленно выдыхает.

– Пока нет, – говорит тетя Кэти. А потом отчаянно мотает головой, точно в ухо ей попала вода. – Где они?

Элис растерянно моргает.

– Кто?

– Не кто, а что. Записи. Куда она их спрятала?

– Простите, – беспомощно бормочет Элис, – я не очень понимаю, о чем вы.

Тетя долго смотрит на нее, а затем говорит:

– Значит, и ты теперь с ними. Обмануть меня решила? Ты теперь какая? Рохля, дохля или сохля?

И Элис наконец соображает, в чем дело: тетя Кэти не просто странная, не просто своеобразная, или грубая, или пьяная. Она сумасшедшая.

Элис никогда еще не видела безумие так близко. Когда-то давно они с матерью и Ханной пошли в магазин и столкнулись на улице с незнакомым стариком. Лохматый и неопрятный, он нес какую-то околесицу, и мать поторопила, чтобы они быстрее проскочили мимо. Остаток дня Элис ходила грустная, толком не понимая почему.

Она и не ожидала, что столкнется с безумием тут, в прихожей собственного дома.

– Меня не проведешь. – И, снова взглянув на Элис, тетя Кэти направляется в столовую.

Элис чуть медлит, но следует за ней. Столовая у них тесная, в нее едва влезают стол и стулья. Когда отодвигаешь стул, его спинка упирается в стену. Тетя Кэти быстро лавирует вокруг стульев и одновременно ощупывает обивку на сиденьях.

– Точно, – произносит она, – там что-то есть. Ну конечно.

Она снова скрывается в прихожей, а вот Элис остается в столовой – вжавшись в угол и раздумывая, не позвонить ли матери, но боится, что из-за этого тетя расстроится еще сильнее. Элис слышит, как тетя Кэти выдвигает на кухне посудные ящики.

Возвращается она с большим ножом в руках.

У Элис подкашиваются ноги, но она не падает. В желудке возникает неприятная зыбкость. Она стряхивает оцепенение и протискивается дальше вдоль стены, так что ее от тети отделяет стол. Элис не отрывает глаз от ножа в руке у тети.

Но тетя Кэти, не обращая внимания на Элис, принимается протыкать ножом обивку на сиденьях, разрывать ткань и вытаскивать наполнитель. При каждом ударе ножа Элис вздрагивает, все ее тело сотрясается от страха. Стулья один за другим лишаются обивки, и вскоре пол усыпан наполнителем.

По мере того как тетя Кэти двигается дальше, Элис тоже медленно отступает в сторону, чтобы между ней и тетей оставался стол, и не упускает из виду нож.

– Что вы ищете? – едва слышным шепотом выговаривает она.

– Ты и сама знаешь. – В голосе тетки звенит неожиданная ярость. – Думаешь, мне неизвестно, на кого ты работаешь?

Элис не отвечает, и тогда тетя Кэти срывается на крик. Элис содрогается от ужаса.

– Они думают, я не знаю! Я им сама это внушила. Она – злобная стерва. Злобная тварь! – гневно визжит тетка.

Ужас мешает Элис говорить. Она уже почти обогнула стол и приблизилась к двери. Ей хочется сбежать, но делать резкие движения она боится. Пока Элис раздумывает, тетя Кэти кладет нож на стол и мрачно произносит:

– Их убрали. Ну какая же я дура! – хлопает она себя по лбу. – Должна была догадаться.

Повисает тишина.

– Простите. – Более подходящего утешения у Элис не находится.

Тетя Кэти, похоже, ее не слышит. Она вытягивает перед собой дрожащие руки.

– Что мне теперь делать? – спрашивает она. И добавляет: – У меня нет выхода. – И тетка начинает плакать.

От чая тетя Кэти отказывается – заявляет, что это опасно, – зато печенье в обертке берет. Они с Элис сидят по разные стороны стола, в клубах белой пены-наполнителя. Тетя Кэти шмыгает носом и по-детски неловко размазывает по лицу слезы.

– Я догадалась, что Селия на них работает, потому что у нее красное платье, – говорит она, – так она передает им сообщения. Мне обо всем известно, я сама догадалась. Если вдуматься, то все очевидно. Красная угроза.

О чем толкует тетка, Элис не понимает, но бесконечно рада, что сама сегодня надела синее.

– Она же ваша сестра, – говорит Элис.

Тетка недоверчиво смотрит на нее, будто говоря: «И что с того?»

– Она вас любит, – добавляет Элис, хотя наверняка не знает.

Тетя Кэти качает головой.

– Селия, – говорит она, – в жизни никого не любила. Никогда. Так и есть.

Опешившая от такого Элис спрашивает:

– Бабушка с дедушкой знают, что вы здесь? Давайте позвоним им?

Тетя Кэти недоверчиво глядит на нее.

– Они умерли.

Элис холодеет, но потом до нее доходит.

– Я про ваших родителей, – поправляется она.

– Им нельзя доверять.

Элис молчит. Она думает, что вид у тети Кэти измученный, а поплакав, она совсем подурнела.

– Может, приляжете ненадолго? А я покараулю.

Тетя Кэти снова качает головой:

– Некогда. И небезопасно. Селия скоро приведет своих дружков-коммунистов.

Элис остро, словно свое собственное, ощущает теткино одиночество.

– Чем вам помочь? – спрашивает она.

– Я тебе не доверяю, – говорит тетка – впрочем, миролюбиво.

Когда мать возвращается домой, тетя Кэти уже подкрепилась и, ожив, пошла предупредить соседей.

– К нам тетя Кэти приехала, – быстро говорит Элис, встретив мать у входа, – я угостила ее печеньем. Я сама