Горошины - Эдуард Дипнер
Вечером в животе у Антошки забурчало. Всё сильнее и сильнее. Как хорошо, что в туалете никого не было, и он успел! Потом ещё раз. Потом еще и еще. И так до самого утра. А утром он еле таскал ноги. Мама дала ему лекарство, не пустила в школу, уложила в постель и даже простила ему двойку.
Вы спросите меня, что же дальше случилось с Антошкой. Он так всю жизнь прожил неудачником?
А вот и нет! Он научился бороться со своими неудачами, окончил школу, потом институт. Теперь он работает ведущим инженером в крупной айтишной компании, и его называют Антоном Викторовичем. Ему стало везти в жизни, ему повезло с женой и детьми. А всё потому, что он научился преодолевать свои неудачи.
НА ПЛОТУ
Нас было пятеро на этом плоту. Мы были молоды, беспечно смелы, и все работали на одном заводе. Впрочем, в Караганде, в Старом городе был всего один завод, завод угольного машиностроения. Мы дружили. Мы собирались в заводском общежитии, набивались в маленькую комнатку, спорили, пели душевные песни и ухаживали за девчонками. Поверите вы мне или нет, но на этих сходках у нас не было алкоголя. Мы были пьяны воздухом свободы, обрушившейся на нас в это удивительное время – конец пятидесятых, конец сталинской эпохи.
Как я попал в эту компанию? Я недавно отслужил свой почетный долг нашей стране. Так называлась тогда эта тягостная повинность – на плакатах по всем заборам нашего города затянутый в мундир красавчик с сержантскими погонами лихо отдавал честь под торжественными литерами: «Служба в Советской Армии – почетный долг каждого гражданина СССР». Мои одноклассники как-то сумели увернуться от этого почета, кто успел поступить в институт, хотя бы даже в девчоночный – педагогический, а Санька Березкин, тот откосил – добыл липовую справку, у него дядька был медик. А я попал на полных три года этого ср… почета. Я после школы работать на завод пошел и в заочный институт поступил. Три года строгой казармы и танковой брони, три года украденной молодости.
Я чувствовал себя молодым зверем, выпущенным из клетки. Лез во все спортивные забавы, что организовывал наш профорг Володя Савченко – волейбол, баскетбол, велосипед, зимой – лыжи и коньки. И почти каждый выходной всей компанией мы отправлялись на рыбалку на речку Солоничку на пригородном поезде. Главным рыбаком у нас был Гриша Горобец. Угрюмый, неразговорчивый Гриша терпеливо отбывал работу в конструкторском отделе, как повинность, и жил одной, но пламенной страстью – рыбалка! Гриша знал о рыбе и рыбалке всё. Он выписывал журнал «Охотник и рыболов» и зачитывал его до дыр, а на книжной полке в его комнатушке стояли только правильные книги про рыбалку – Аксаков, Сабанеев, Паустовский. Всё остальное пространство Гришиной комнатки было занято снастями – удочки, спиннинги, катушки с леской, блесны и крючки. Гриша был единственным сыночком Ганны Палны – хохлушки с Полтавщины. Ганна Пална горько жаловалась соседкам, шо ее Гриша нi з якой дiвчиной нэ дружить, i колы ж вона дождется унуков, варила Грише варэнiкы з вышнэй и терпеть не могла чистить эту Гришкину рыбу, шоб йiй пусто было, той рыбе.
Так что Гришино увлечение ловлей было чистым альтруизмом, всю пойманную рыбу он раздавал соседям.
Приближался август, заранее оговоренное время наших отпусков, и на очередной нашей сходке Гриша спокойно и безапелляционно заявил, что в отпуск едем на Убу, на горную рыбалку. В свежем номере «Охотника и рыболова» Гриша прочитал, что нет лучше рыбалки, чем ужение хариусов и тайменей в горной реке Убе. Гриша никогда не повышал голоса и среди общего бестолкового шума молчал, но если он выдавал что-то негромким голосом, то это был вердикт, тщательно им продуманный и не подлежащий сомнению. Я живо представил себе: скалистые горы, поросшие лесом, бурная горная река и я стою на плоту, высокий, стройный, героический, с обнаженной грудью, напряженно всматриваясь вдаль. Наш плот швыряет на камни и я… в общем, я тут же, первым вызвался. Я вообще охотник лезть в разные опасные авантюры, а тут горная река и схватка с могучими тайменями… так, кажется, называются эти рыбины. Вторым, следом за мной, был Виталька Гаврилов. Виталька, коротко стриженый дюжий хлопец, с чисто русским, незамутненным лицом, косил под хохла и имел слабость – рассказывать бесчисленные байки про Гапку. При этом он сам первым так заразительно ржал, что мы не выдерживали и хохотали вместе с ним. Виталька недавно женился на обаятельной Ларисе Арейковой, и молодая жена тут же заявила, что едет с нами тоже. Совершенно неожиданно для всех заявил, что едет, Алекс Арейков, брат Ларисы. Алекс ростом был метр с кепкой, а телосложением напоминал семиклассника. Он работал главным энергетиком, обладал острым умом и потрясающей памятью, за что его недолюбливали наши электрики, злорадно толковавшие, что главный выпендривается потому, что ему легче жить – одежку-то он в Детском мире покупает! Брат и сестра были похожи не только внешне – строгой классикой линий лиц. Их отличала тонкокостная, хрупкая интеллигентность, незащищенность. Алекс, казалось, слегка стеснялся своей утонченности и старался идти в народ, которого представляла наша бесшабашная, бесцеремонная компания. Мы великодушно согласились принять его, перекрестив в просто Алика, и он против этого не возражал.
Были еще желающие в нашу команду, но Гриша сказал, как отрезал: всё, прием закончен! Плот шестого не выдержит!
Конечно, всю подготовку к походу взял на себя Гриша, сколько и чего взять с собой, и даже распределил всё по рюкзакам. Основную рюкзачную тяжесть честно разделили трое мужчин, Алик был не в счет. Мы полностью положились на Гришу. Он списался с Никитенко – автором статьи в журнале, и теперь досконально знал всё – о плотах, о наживках, удочках и спиннингах и даже о тамошних, алтайских жителях.
Самолет был несерьезно маленький и изрядно потрепанный АН-24. При разбеге он долго скрежетал
всеми своими старческими суставами, и нам казалось, что у него не хватит мочи, что он развалится по кускам, но в последний момент, когда уже кончалась взлетная полоса, он подпрыгивал, слегка поднимался над землей и долго-долго карабкался вверх, в воздух. Сил долететь до Усть-Каменогорска у него не хватало, и он останавливался отдыхать – сначала в Акмолинске, затем в Павлодаре.
