Другая семья - Вера Александровна Колочкова
– А, понятно. Алису свою оберегаешь, да? Боишься, что она в твой телефон заглянет?
– Нет, не боюсь. Она не имеет привычки заглядывать в мой телефон. Ей вообще все равно, она своим материнством занята. Я даже не ожидал, что она окажется такой сумасшедшей матерью, думал, все заботы о Яночке лягут на плечи Клары Георгиевны. А она и матери не совсем доверяет, с Яночкой – только сама.
– Но тебя-то, надеюсь, к дочери подпускает?
– Меня – да. Я же отец.
– Ну, хоть так… Но все-таки странно все это… Не думала я, что твоя семейная жизнь сложится таким странным образом. И это еще легко сказано! Еще и мне предлагаешь все это принять и смириться… Как, как смириться, если я свою внучку не видела ни разу? Хоть бы показал… И другую свою жену показал… Познакомил нас…
– Хорошо. Будет случай, познакомлю.
– А выбрать одну так и не хочешь, да?
– Мам, но там же дети…
– И что? Кого это дети к женщине привязывали, скажи? Тем более, ты ведь от детей не станешь отказываться, ты просто приведешь в порядок свою жизнь, выберешь одну женщину. А Миечка с Яночкой всегда будут твоими детьми.
Он поморщился, мотнул головой, как взнузданный конь, устав от этого бесконечного разговора. Мать глянула на него с прищуром, вздохнула:
– Надоела я тебе, да?
– Просто я очень устал, мам… День был тяжелый.
– И впрямь, ты плохо выглядишь! Ты у врача давно был?
– Давно. Надо бы сходить на прием как-нибудь, кардиограмму сделать. Что-то сердце начало иногда прихватывать. И все время в самый неподходящий момент. Судья в процессе мне слово дает, а я от боли сказать ничего не могу!
– О господи, Филипп! Не пугай меня! У тебя же наследственность плохая, не забывай об этом! Твой отец страдал от сердечной недостаточности, умер от раннего инфаркта! Срочно иди к врачу! Срочно! Я ж говорила, доведут тебя бабы до больничной койки, а ты меня не слушал!
– Хорошо, мам. Я схожу. Зря тебе сказал, наверное… Все будет нормально, мам. Скоро с делами разгружусь, отдохну, и все будет нормально.
– Да кто ж тебе даст отдохнуть, скажи? На две семьи и пахать вдвойне надо, я ж понимаю. Вот и сейчас тоже торопишься, на часы смотришь…
– Да, мне пора, мам. Алиса просила пораньше приехать, ей с Яночкой помочь надо.
– Ну иди, что ж… Не смею задерживать. Вертись волчком дальше. Но к врачу все же сходи… Иначе это добром не кончится. И вот еще что… Дай мне номер телефона твоей Кати. Хоть заочно с ней познакомлюсь. Ведь в этом ничего предосудительного нет, правда? Если ты сам в этой ситуации ничего предосудительного не видишь… Должна же я как-то подстроиться к той жизни, которая у тебя сложилась!
– Нет, мам. Не надо. Незачем тебе…
– Да почему?
– Не знаю, как объяснить… Просто не надо, и все. Это будет как-то нехорошо по отношению к Алисе.
– А к Кате – хорошо? Что плохого в том, если я просто с ней поговорю?
– Нет, мам. Не надо. Прости. Ну все, я побежал… Опаздываю уже…
Он и сам себе не мог объяснить, почему отказал маме так резко. И впрямь ведь, ничего страшного, если она Кате позвонит – казалось бы… Ан нет. Была в этом какая-то подлая червоточина, неправильность какая-то. Хотя – ему ли рассуждать о правильности и неправильности! Ему ли…
* * *
– Филипп, ты можешь сейчас говорить? Ты не занят?
– Могу, Кать. Я в машине еду.
– По делам, да? Может, я позже позвоню?
– Нет, нет, говори… Я не по делам, я домой еду.
– Ну, тогда я спрошу… Ты ведь приедешь, Филипп? У Миечки же день рождения скоро, она тебя ждет… Тем более, это будет выходной день! Воскресенье! Я понимаю, конечно, что тебе трудно выбраться в воскресенье, но может, ты постараешься? А, Филипп?
Голос Кати звучал просительно и ласково, и, конечно же, он ответил быстро:
– Я постараюсь, Кать! Я очень постараюсь! А как там Миечка, здорова?
– Да, все хорошо. Я ей на день рождения красивое платье купила. Она еще подарков ждет… Пожалуйста, приезжай. Все-таки первый юбилей, три года! Я уже и продукты к столу купила, и гостей позвала! Миечка расстроится, если ты не приедешь! Да и мне будет неловко, ведь гости придут… Они спрашивать начнут, где же отец Миечки?
Его покоробило чуть-чуть вот это – «они же спрашивать начнут». Видимо, Кате очень важно его предъявить тем, кто «начнет спрашивать». Хотя, наверное, ничего предосудительного в этом и нет. Должен же быть у ребенка отец, хоть какой-нибудь, правда? Тем более в такой день…
Да, надо поехать. Хоть и впрямь день не очень удачный – воскресенье. Алиса сразу поймет, куда он исчез в воскресенье. И промолчит, как всегда. Но это ее молчание – господи боже мой… Лучше бы она скандалила, оскорбляла, посуду била! Или вообще указала на дверь, выгнала к чертовой матери! Ну неужели ей действительно все равно и она руководствуется лишь одним постулатом – у ребенка должен быть отец, и точка? Настоящий отец, законный, в семье присутствующий, для постороннего глаза видимый? Неужели для нее именно это важно, а не то, что есть на самом деле? Ведь его будто и нет… Де-юре – есть, а де-факто – шиш с маслом. Хотя только от нее зависит это самое «де-факто». Ведь он ей чужой, хоть и спит с ним в одной постели. Механически свой супружеский долг исполняет. А у него нет сил даже поговорить с ней, расставить все по своим местам. Боится чего-то.
Да и о чем он может поговорить? Объяснить, как ему трудно болтаться между двумя женщинами? Может, еще попросить Алису пожалеть его, бедненького? Или не об этом надо поговорить, а о том, что пора уже все расставить по своим местам, наконец? Что он не может больше так жить, что хочет уйти?
А куда уйти? К Кате? И стать уже для Яночки приходящим папой? Смешно… Смешно, если бы не было так безысходно. Вот если бы Алиса сама его прогнала…
Подумал так про себя – и разозлился. Хорошо, что приехал уже. Вот сейчас поднимется в квартиру и скажет все Алисе! Давай, мол, что-то будем решать! Невозможно так жить больше!
Открыл свои ключом дверь, вошел в прихожую. И не успел опомниться, как с визгом кинулась ему в ноги Яночка:
– Папа приехал! Ура, папа приехал! А что ты мне привез, покажи?
– Яна! Перестань! – Алиса вышла в прихожую, скупо улыбаясь. – Ну что папа должен тебе привезти, он же на работе был! Сейчас ужинать будем, бабушка сегодня пирог испекла!
– И папа с нами будет пирог?
– Надеюсь… – с едва заметным сарказмом проговорила Алиса, глянув на него коротко. – Если папа не успел нигде поужинать…
– Я буду пирог, Яночка. Я очень голодный. Сейчас тебя съем… А ну, иди сюда… Съем, съем…
Яночка с визгом убежала на кухню, а Алиса проговорила насмешливо:
– Значит, у нас сегодня семейный ужин… Надо же, счастье какое…
– Ну зачем ты так, Алис?
– А как надо? Ты ведь нечасто нас балуешь вечерним присутствием, ты ведь занят всегда!
– Да, занят. Я работаю, между прочим.
– Ну да, ну да… Надеюсь, в воскресенье будешь свободен? Сводишь Яночку в зоопарк? Мы с девчонками встретиться договорились, я не могу… Мама к приятельнице уходит, у них там праздник какой-то.
– Я тоже не могу, Алис. В воскресенье как раз не могу.
– Ну, кто бы сомневался… Ладно, придется маму попросить, чтобы отказалась от посиделок с приятельницей. Мама ради Яночки на все готова. В отличие от тебя.
Из кухни выглянула Клара Георгиевна, проворчала сердито:
– Идите за стол… Остынет же все! Сколько мы с Яночкой ждать будем?
Семейная трапеза прошла под знаком веселого лепетания Яночки и умильных на нее взглядов. Хотя и витало над столом недовольство Клары Георгиевны, загнанное в глубины ее оскорбленной души. Алиса сидела молча, как всегда. Стерегла хрупкое равновесие. И все это было похоже на театральное действо, на игру бездарных актеров, если бы не беззаботное лепетание Яночки, которой до всех этих сложностей не было дела.
– Папа, а у меня
