Девушка по имени Йоханан Гелт - Алекс Тарн
– Обещаю.
– Жду тебя через два дня, – сказал он и разъединился.
Я посмотрела на Коби, который разочарованно вертел в руках опустевшую кружку.
– Ну что, Бетти? Все в порядке?
– Вроде да, – кивнула я. – Хотя Мики советует отказывать тебе при первом сомнении. Чего ты от меня хочешь?
– Любящий муж плохого не посоветует, – ухмыльнулся он. – Чего мне от тебя надо… Для начала – пиво. Ты ведь не станешь возражать, если я отолью половинку от твоей кружки? Совсем запыхался, пока тебя тащил.
– Бери, нет проблем. Еще что-то?
– Погоди…
Он перелил половину моей кружки в свою, немного подумал и отлил еще чуть-чуть. Потом достал телефон, полистал и передал мне.
– Посмотри. Узнаешь этого веселого мужчину?
С фотографии белозубо улыбался бородатый араб в клетчатой черно-белой кафие.
– Похоже, что да. Видела его два часа назад, сидел за соседним столом с десятком таких же.
– Похоже или точно?
– Точно, – уже уверенней подтвердила я. – Помню эту родинку. Они называли его Мансур.
– Верно, – обрадовался Коби, – так и есть. Мансур Хад-жихье, матерый зверюга. Еще что-нибудь запомнила?
– Слышала часть разговора. Мансур поддразнивал другого, помоложе, наголо бритого. Что тот, мол, плохо стреляет. А бритый отвечал, что если в упор, то и целиться не придется. Потом кто-то сказал, что негоже собачиться накануне дела. И еще что-то про штурмовые автоматы. «Гинея», если я правильно помню.
– Наверно, «Гевеа», – поправил Коби. – Немецкий автомат «Гевеа Джи тридцать шесть», калибр «пять-пятьдесят шесть», хорош в ближнем бою. Как раз для стрельбы в упор. Что ж, спасибо, Бетти. Ценная инфа. Так-то я догадывался, что они прячутся у анархистов, но полной уверенности не было. Теперь есть.
Он кивнул и основательно приложился к кружке.
– Коби…
– Да?
– Так зачем я тебе понадобилась?
– Для этого и понадобилась, для чего же еще? – Его обращенный ко мне взгляд был по-детски чист и наивен. – Для пива – раз, для опознания – два. Мне-то в сквот без шума не войти, а ты там, можно сказать, пасешься.
– И это всё?
– Абсолютно. Теперь мы с тобой квиты. Вот сейчас допьем и разбежимся. Тебе ведь Мики посоветовал держаться от меня подальше, так? Это очень правильный совет, Бетти… – Он допил пиво и встал. – Назад сама доберешься? Деньги на такси есть?
– Подожди, – решительно проговорила я. – Сядь. Так не пойдет. Если ты не можешь попасть в сквот, откуда тебе знать, когда они поедут на дело? И что это за дело, и сколько человек, и какое оружие…
Коби улыбнулся:
– С этим нет проблемы. Я точно знаю, какова их цель и когда они нападут. И ты тоже поймешь, если включишь мозги.
Я недоверчиво наморщила лоб.
– Откуда мне знать? Это может быть все что угодно. Банк, ювелирный магазин, стрелка с конкурентами, транспорт проституток – да мало ли…
– Ох уж этот криминальный разум, – вздохнул Коби. – Не обижайся, но ты как не от мира сего. Послезавтра в старом аэропорту Мюнхена намечена церемония в память одиннадцати наших спортсменов. По случаю пятидесятилетнего юбилея той гадской Олимпиады. Что называется, есть повод. Будут президенты обеих стран, будут чиновники, будут родственники, будет пресса. А вот Мансура не пригласили, он и обиделся…
Я почувствовала, как краска заливает мои щеки, шею и лоб. В сочетании с волосами они вполне могли бы сойти за живой красно-черный символ анархо-коммунистов. Давно мне не было так стыдно. Это ж надо: настолько зациклиться на деньгах, ограблениях и кражах, чтобы самой не допереть до такой простой и очевидной вещи! Конечно! Трудно вообразить более лакомое блюдо для арабских «борцов за справедливость» и для их давних европейских братьев типа старого вурдалака Клауса Вагнера, чем повторение одного из самых резонансных терактов прошлого века!
Ясно, что полиция там будет на каждом квадратном метре, так что террористы вряд ли рассчитывают на большое число жертв. Но для впечатляющего эффекта достаточно чисто символической атаки. Просто напасть, ввязаться в бой – пусть даже и не внутри зала, а снаружи, на прилегающей улице, застрелить или ранить двух-трех случайно попавшихся под руку приглашенных и одного-двух охранников… А там уже можно и сдаться, ведь главная цель достигнута: мир поймет, что они все еще здесь, еще живы, но уже с новым поколением бойцов – как прежде, готовых к непримиримому джихаду, к войне с ненавистной Системой…
– Да не переживай ты так, – сказал Коби, сочувственно наблюдая за пожаром, пылающим на моих щеках. – Остынь, хлебни пивка, это помогает. Хороший «Пауланер»…
– …Свежий, – упавшим голосом закончила за него я. – Да, ты говорил, помню. Но как это мне даже в башку не пришло… Боже, какая дура…
Он покаянно покачал головой:
– Знаешь, в числе многих моих слабостей есть одна, которая особенно страшна. Совершенно не могу видеть, как страдает красивая женщина. Сколько баррелей крови мне это стоило – не передать. Перестань, очень прошу. Или скажи, чем помочь…
Ого! Это меняло дело… Я быстро обдумала внезапно открывшуюся возможность и умоляюще взглянула на Коби.
– Ладно, если ты так настаиваешь… Помоги мне вот в чем. Я хочу участвовать.
– Участвовать? – удивился он. – В чем?
– В ликвидации группы Мансура. Вместе с тобой!
Отчего-то мне вдруг показалось чрезвычайно важным лично снять с пробега этих сволочей-клаусов и их братьев-мусульман. Возможно, потому, что они всего лишь час тому назад едва не искалечили меня бейсбольными битами. А может, было обидно за бездарно потраченную неделю и хотелось придать хоть какой-то смысл довольно бессмысленной поездке. Или, что скорее всего, я наконец-то почуяла восхитительный запах опасности. Ну а кроме того, Коби производил впечатление весьма информированного типа, способного ответить на пару-тройку интересующих меня вопросов, а значит, стоило продлить знакомство.
– Вот еще! – твердо сказал Коби. – Даже не думай. Мики мне не простит, если я втяну тебя в эту историю.
Я тщательно сморщила лицо, словно собираясь заплакать.
– Тьфу! – с досадой проговорил он. – Ладно, черт с тобой, бижу! Но только если будешь слушаться во всем.
– Ты не пожалеешь, – быстро закрепляя завоеванные позиции, пообещала я. – Смотри, во-первых, ты можешь поручить мне подложить в их фургон симпатичную аккуратненькую бомбочку. Во-вторых, если после этого кто-нибудь выживет, я очень неплохо стреляю. Не как Мики, но на двести метров из М-40…
– Отставить! – рявкнул Коби. – Так. Сиди здесь, не двигайся и, главное, молчи.
Он вернулся через десять минут еще более раздосадованным.
– Чертова забегаловка! У них вообще нет коньяка, только шнапс, причем грушевый! Даже не сливовый, прости Господи! Фу, гадость… На, пей!
– Пить гадость?
– Уже оспариваешь приказы? – ядовито осведомился он.
– Нет-нет, что ты… – Я хватанула германский одеколон.
Чего ни сделаешь ради пользы дела.
– Значит, так, – сказал Коби. – Не вздумай ничего никуда подкладывать и тем более стрелять. Нашего личного участия вообще не потребуется.
– Как это так?
– А вот так! Сегодня же немцам сольют подтвержденную информацию о Мансуре. Дальше они всё сделают сами – возьмут группу без шума и пыли, никто даже не заметит. Это очень важно, чтоб никто ничего не заметил. Если Мансуру удастся затеять уличный бой во время церемонии, он, считай, уже добился своего. Это ни в коем случае не должно превратиться в инцидент. Наша задача – проследить за выполнением и вмешаться, если что-то пойдет не так. То есть в самом крайнем случае, понятно?
Полчаса спустя я вышла из такси у ворот сквота. Бультерьеры анархистской проходной приветствовали меня почти дружеским рычанием. Я поднялась к кабинету Санта-Клауса и застала его за просмотром городских новостей. Старик выглядел озабоченным.
– А, вот и ты! – рассеянно проговорил он и снова повернулся к телевизору.
На экране показывали разгромленную площадь: битое стекло, брошенные сумки, рассыпавшиеся по мостовой овощи, измочаленную широкополую шляпу, одиноко валяющуюся, потерявшую свою напарницу туфлю, пустую детскую коляску, скомканные окровавленные тряпки, в которых угадывались чьи-то кофты, береты, платки… Затем переключили на параллельный репортаж из приемного покоя больницы: забинтованные головы, руки на перевязи, ссадины и синяки, боль и слезы.
– Что говорят? – спросила я.
Призрак пожал плечами:
– Что было, то и говорят. Столкновение демонстрантов из «Антифа» с участниками неонацистского митинга.
– Наверно, я не очень врубаюсь в местную специфику, но люди на площади мало походили на неонацистов. Обычные
