Сергей Лукницкий - Киллеров просят не беспокоиться

Единственное, что его не устраивало в его работе, -- это знакомство со стюардессой. Но Вероника Сергеевна настояла: свела их в ресторане, организовала шумную компанию и изысканные блюда. Ганичеву пришлось выселить Юлдашева на квартиру, встречаться они стали совсем редко. Сапарова их пасла, она исключила Юлдашева из института, зато смогла привлечь его для работы на вокзале. Леша Юлдашев не хотел уезжать к себе в Баку. Там четыре сестры, там больная мать Ханум, безработица, погромы.

Конечно, Баку ему часто снился. Леша не был там уже семь лет. Когда его дядя приехал к ним в дом и сказал, что Леша может поступать в Москву, Ханум устроила пир на весь мир. Родственники дали деньги, много денег. Леша их долго не тратил, даже не залезал в кошелек, который хранился в общежитии у коменданта. А когда кончились наличные и первая стипендия, Леша попросил коменданта открыть сейф. Комендант удивился: зачем студенту понадобился сейф? Денег своих Леша больше не увидел. Вот тогда-то и приняли его в свою компанию оболтусы с четвертого этажа. Привилегированные шестикурсники, "старички", "отцы".

Ганичев познакомился с Юлдашевым на кафедре.

Жилось Толику тогда неплохо: единственный сын своих родителей, дипломата-папочки и наседки-мамочки, обитавших в ту пятилетку в основном на английских полях для гольфа. Толик жил один в пятикомнатной квартире. Квартира досталась отцу еще в конце сороковых, после того как всю семью, жившую здесь до этого, увели под руки в известном направлении.

Вскоре Леша Юлдашев переселился к своему старшему другу и любовнику Толику, аспиранту и гению химии, как его называли все студенты прославленного химико-биологического...

Гильдия российских адвокатов была нежна, как весеннее солнышко... Она была готова приласкать любого, бросающегося в ее лоно. Женечка Железнова приехала в Гильдию проверить, не является ли пресловутое, набившее всем оскомину "Сообщество" ее составной частью.

Первые вице-президенты Гильдии, демонстрируя приязнь к очаровательной эфэсбэшнице, наперебой сообщали ей, что "нет, конечно", а начальник общего отдела готов был даже станцевать перед ней какую-нибудь тарантеллу...

Впрочем, все они не очень устраивали Женечку. Она предпочла им другого. В Гильдии на непонятной должности работал Сергей Лукницкий, более подходящий ей для измены с любимым мужем. И на него-то была вся надежда. Они отсутствовали часа три. Потом он вел ее, как царицу Тамару, по коридорам Гильдии, из кабинетов выглядывали сотрудники.

Насладившись жизнью, Женечка узнала главное: "Сообщество" -- не детище Гильдии. Можно прекрасно писать представление Минюсту. А в Гильдии ей понравилось. Милые добрые люди.

Старик пошел в сторону Флотской улицы, вдоль шоссе, гудящего и фыркающего, разбрызгивающего подтаявший снег во все стороны. Он шел навстречу движению, утопая в неубранных снежных кучах, красиво отбрасывая трость вперед, в сторону, назад. Снегов наблюдал за ним, долго не трогаясь с места, ибо стоял он в глубине детской площадки, за деревянным домиком, далеко впереди. Не увязывалась эта трость с церковным одеянием старика. Было похоже, что Марк Захарыч собирается идти домой пешком: весь транспорт оставался у него за спиной -- и метро, и остановки автобусов, троллейбусов.

Ганичева взяли у него на квартире. Он больше был не нужен следствию в качестве дармовой подсадной утки, свою миссию он выполнил.

Вечером, когда Рая Воробьева возвратилась домой, к ней явилась Женечка. Она позвонила в дверь и была впущена только что вышедшей из ванны стюардессой.

-- А я думала, муж вернулся, -- Раечка стушевалась, обвязывая голову полотенцем в виде чалмы.

Румяная, свежая, в белом махровом халате и в этой розовой чалме на голове, с выбившимися локонами, она никак не вязалась с длинноволосым юным алхимиком, которого Женечка видела недавно в конце этого дома. На вид Рае Воробьевой было лет двадцать пять: крепко сбитая, небольшого роста, она сразу расположила Женечку к себе.

-- Проходите, -- предложила Рая. -- Вы кто?..

Женечка сказала, кто она, и спросила:

-- Скажите, Раечка, вы зарегистрированы с Анатолием Петровичем Ганичевым?

Раечка посерьезнела, села за стол.

-- Нет, он не хочет. Да и вообще, чем дальше, тем наши отношения страннее.

-- В каком смысле?

-- Он отдаляется, почти не замечает меня. А мне некуда идти.

-- Только поэтому вы его кормите, ухаживаете за ним, живете с ним?

Рая пожала плечами, сдвинула брови и, как показалось Женечке, впервые ответила сама себе:

-- Наверное.

-- Давно вы знакомы?

-- Уже четыре месяца. Нас познакомила одна моя пассажирка. Мы разговорились с ней однажды, когда она летела моим рейсом. С тех пор в моей жизни все пошло наперекосяк.

-- Скажите, -- вдруг спросила Женечка, -- а в последнем рейсе из Каира вы ее видели, эту вашу знакомую?

-- Вы и про Каир знаете? Да, Вероника Сергеевна летела...

-- Она одна летела?

Раечка задумалась, будто что-то вспомнила, сомнение пробежало по ее лицу:

-- Она летела одна. В смысле -- сидела одна, в смысле, рядом с ней места были свободные. Мы поздоровались, она еще меня про Толика спрашивала, просила передать ему, чтобы он с ней связался. Но мне почему-то тогда показалось, что в салоне есть ее сопровождающий...

-- Почему вы так решили? -- насторожилась Женечка.

-- А вы про Веронику Сергеевну спрашивать пришли?

-- И про нее тоже, я вам позже объясню. Ну так?..

-- Знаете, тот пассажир...

Рая встала, взяла с тумбочки тряпку и машинально протерла кухонный стол. Яркий зеленый абажур свешивался к их головам на пружинистом стебельке, слегка покачиваясь.

Женечка то и дело косилась на два холодильника, стоящих в углу кухни. В одном из них хранятся реактивы.

-- Нас ведь еще в Уренгое допрашивали. В самолете оказался труп, змея...

-- Я знаю об этом.

-- А самолет был забит до отказа двумя уренгойскими рейсами. Так вот, тот убитый сидел рядом с одним мужчиной, они вместе из Каира летели, даже не пересаживались, от самого Каира до самого Уренгоя.

-- И во Внукове не выходили? -- подсказала Женечка.

-- Да в том-то все и дело. Попросились, показали билеты, словно заранее знали, что после дозаправки мы полетим в Уренгой. А ведь мы в Каире это не афишировали. Откуда они знали?..

-- Так откуда?..

-- Понимаете, Вероника Сергеевна к ним не подходила, не заговаривала, когда самолет из Каира в Москву летел, это да, но ведь только она могла знать о дальнейшем маршруте самолета...

Женечка удивилась и одновременно облегченно вздохнула, как вздыхают космонавты, состыковывая свой корабль с орбитальной станцией: "Есть контакт"...

Осторожно спросила:

-- Откуда она знала, это вы ей сказали?

-- Еще в Москве, когда она отдыхать в Каир летела, -- созналась Рая, -нам как раз дали план полетов на ноябрь, вы понимаете? Никто из пассажиров не мог знать об Уренгое.

-- Скажите, а летчики легко согласились оставить пассажиров в самолете, когда самолет во Внукове заправлялся? И где были куплены их билеты в Новый Уренгой? Не в Каире же?

-- Нет, в Москве, заранее. Все было оформлено правильно. Я сейчас сама на кассах, у нас с паспортами строго...

-- А Сапарова далеко от этих мужчин сидела?

Фамилия Сапаровой произвела на Раю неожиданное впечатление. У нее округлились глаза, брови поползли вверх, так что даже чалма съехала назад и окончательно свалилась на пол.

-- Вы чем-то удивлены? Может, воды? -- поспешила предложить Женечка Рае, уронившей голову на руки.

-- Какая же я дура, ну какая же я дура! -- простонала она. -- Ведь это с самого начала было подстроено, они ведь знали, что мой отец занимается змеями, это они, они их провезли! -- Она вдруг осеклась и взглянула на Женечку. -- Так вы за мной пришли? Но я ей ни в чем не помогала! Вы, наверное, думаете, что это я ее сумку в самолет пронесла, и это из-за меня все? Но я не знала, это все экстрасенс...

Раечка никак не могла заплакать, у нее стучали зубы и тряслись руки, видимо, сердце выпрыгивало из ее груди от отчаянья и западни, в которую она попала.

-- Успокойтесь, Раиса Федоровна, мы знаем, что вас подло использовали, правда, не знали, что так часто и так много. Вы, пожалуйста, поберегите свои нервы, возьмите себя в руки, нам с вами еще о другом поговорить придется.

Но Рая никак не могла "взять себя в руки". Ее волосы растрепались, теперь она смотрела в одну точку, тихо повторяя:

-- Попала, вот я попала...

Женечка смотрела на часы. По рации с ней связался Снегов, сказал, что Ганичев возвращается домой, через час будет в квартире, и чтобы Женечка встречала ребят, они сейчас приедут к ней на подмогу.

Женечка успокоила Раю и вернулась к разговору.

-- Какой экстрасенс, Раиса Федоровна?

-- Да можно Рая, -- махнула рукой бывшая стюардесса, -- мы же с вами, верно, ровесницы. Знаете, я, в сущности, очень одинокий человек, компаний не люблю, с личной жизнью ничего никогда не получалось, пассажиры, конечно, бывало, начинают клинья подбивать, да все это с полетом заканчивается. Вот я и пошла как-то раз к экстрасенсу, это Вероника Сергеевна меня уговорила. То есть наоборот, не уговаривала она, это я, дура, ухватилась, как за соломинку. Разумного слова мне не хватало. А она только вскользь упомянула, что ее знакомая к биоэнергетику ходит и что это ей помогает. Это на Речном вокзале. Он меня тогда так поразил. Я тогда ни с кем не встречалась, а Вероника Сергеевна велела мне взять фотографии близких, про кого я хочу что-нибудь узнать. Вот я и взяла фото мамы и папы.