Вся вселенная TRANSHUMANISM INC.: комплект из 4 книг - Виктор Олегович Пелевин
Я ощущал в точности то же, что Кукер, только с крохотной задержкой. Мало того, я мог следить за его реакцией на происходящее. Для этого достаточно было перестать с ней отождествляться. То же касалось и мускульной моторики – сперва я думал, что движения огромного тела направляются моей собственной волей, но скоро сообразил, что это интенции Кукера, просто я воспринимаю их в качестве своих.
Это не влияло на непосредственность опыта, как болтовня кучера в бричке не мешает смотреть по сторонам. Не знаю, что в этом коктейле оказалось страннее – быть криминальным боссом из Добросуда или динозавром из мезозоя.
Я косолапо запрыгал вдоль опушки хвойного леса, похожего на офигенную укропную грядку. Именно так – разве что несколько более эксплицитно – сформулировал про себя Кукер. Я бы назвал такое сравнение вульгарным, но как только эта мысль посетила Кукера, мне тоже стало казаться, что древние деревья напоминают зонтики укропа.
За лесом начиналось поле, над которым торчали огромные секвойи. Трава вокруг была высокой и сильной – в зелени присутствовала какая-то сочная чрезмерность, тоскующая по не родившемуся еще косарю.
Больше всего меня поразили растущие на опушке леса розовые кусты. Это были натуральные розы, только чуть мельче наших. Почему-то я думал, что они появились после динозавров.
Конечно, карты и маршруты в «Юрасике» могли быть какими угодно. Я знал, что на некоторых встречались даже люди и человеческая инфраструктура (например, для богатых эстетов, желающих сперва пообедать молочницей у керосиновой лавки, а потом закусить станционным смотрителем, проломив мордой крышу конторы). Слишком доверять точности декораций не стоило. Но я не удержался и заказал контекстную справку.
Розы в мезозое действительно были. Во всяком случае, нечто близкое.
Затем я увидел воду. Не знаю, что это было – озеро, болото, или очень медленная и широкая река. На водной глади плавала густая как икра ряска, и проплешины в ней казались оставшимися после дождя лужами.
Кромка воды заросла папоротниками, но в одном месте они были вытоптаны – и там собралось на водопой целое стадо рептилий с разноцветными узорами на спине и костяными булавами на хвостах (как кистень на елде, подумал Кукер).
Я пошел к воде, и стегозавры (я уже знал, что это за звери) побежали прочь, кося наглыми желтыми глазами. Не могу сказать, что они бежали слишком быстро или выглядели испуганными. Отчего-то их неторопливость раздражала. Я почувствовал, как в глубинах моего хищного естества закипает злоба, не похожая ни на что из известного мне прежде.
Как только меня посетило это темное недоброе чувство, стегозавры побежали прочь гораздо проворнее, словно ощутив мой настрой.
Переживание было таким могучим и странным, что я остановился, а Кукер даже тихонько матюкнулся – то ли от ужаса, то ли от восторга.
Мне приходилось слышать, будто все крупные звери – телепаты. Было занятно, что корпорация воспроизвела эту теорию в симуляции. Я вызвал контекстную справку, но она оказалась слишком длинной и замысловатой. Суть, кажется, сводилась к тому, что дело не в телепатии, а в летучих телесных выделениях, мимике и нюансах принимаемой позы. В общем, все как у людей.
Стегозавры убежали зря – есть я не хотел.
Мне хотелось пить.
Я разлаписто подошел к воде, опустил к ней морду, балансируя хвостом – и увидел свое отражение.
Мое тело покрывали перья разных оттенков зеленого и серого. Нельзя сказать, чтобы они росли очень густо – их было больше на шее и плечах, а хвост и живот оставались голыми. Но перья делали меня почти невидимкой среди мясистых папоротников.
Почти, потому что с моей головы свисал мягкий, роскошный, похожий на французский берет пурпурный гребень – совершенно петушиный, только огромный и яркий. Понятно. Индивидуальный дизайн.
Несколько длинных рептильных секунд (мне казалось, что время для ящера текло медленнее, чем для человека) я изучал отражение тиранозавра в воде: брюхо значительно светлее остальной шкуры, могучие надбровные дуги, мрачный блеск небольших глаз…
Да, у меня была страшная зубастая пасть – но вместе с плюшевым гребнем она выглядела не столько хищно, сколько… Я почему-то вспомнил драг-квинз, рыскавших по бетонным джунглям Северной Америки в среднем и позднем карбоне, наводя ужас на последних христиан.
Изучив свое отражение, Кукер взмахнул головой, перекинул гребень на другую ее сторону, поднял пасть к небу и издал…
Скажу честно, на «кукареку» его хриплый рев походил очень отдаленно. Но все же походил.
Я, возможно, даже не заметил бы сходства, если бы не промчавшаяся через душу Кукера эмоциональная буря: он выпевал себя в этом крике, словно пытаясь перейти в иерихонский рев полностью – и кончиться вместе с ним.
– Рре-ххрра-рухххуууу! Рре-ххрра-рухххуууу! Множество мелких ящеров и ящериц, не заметных до этого в папоротниках, кинулись во все стороны прочь. Некоторые на ходу меняли окраску с зеленой на коричневую, переходя из прибрежных зарослей на выжженную солнцем пустошь. А Кукер все иерихонил:
– Рре-ххрра-рухххуууу!
Я подумал, что его клич может привлечь хищников из хвойного леса. И тут же отбросил эту мысль – тиранозавр был вершиной местной пищевой цепи. Существовали разве что звери, способные от него отбиться.
Впрочем, поправила меня система, самки были сильнее и крупнее самцов. Но самка услышала бы в кличе Кукера просто любовный зов, так что бояться, наверно, не стоило.
Кукер погрузил передние лапки в воду и, балансируя, поднял могучий хвост высоко в воздух. Затем повел им вправо, влево, и аккуратно покрутил. Это движение было в высшей степени сексуальным – во всяком случае, для Кукера, чьи интенции я различал.
Но Кукер искал себе не рептилию в джунглях.
Ему хотелось слиться с великим могуществом, которое он ощутил, сделавшись частью мезозойского мира. Он встал перед бытием не раком, а динозавром, и в этом импровизированном ритуале, как в танце фиванского гоплита, сливались огненные зовы эроса и ледяное дыхание смерти.
И космос ответил.
Я ощутил себя в фокусе внимания какой-то силы – невероятно древней и невообразимо жестокой.
Это было похоже на расхожее клише из ужастиков: только что изумлявший зрителя своей мощью ящер вдруг оказывается карликом по сравнению с рептилией, поднявшейся из океанских глубин. Но пространством, откуда вынырнула эта рептилия, была не вода перед Кукером, а мое собственное сознание.
Я ощутил Зло. Несомненное. Очень старое. Настолько могущественное, что перед ним хотелось немедленно склониться – даже не из страха, а из какого-то щенячьего восторга перед его мощью…
Это было непередаваемое ощущение. Словно бы гора на горизонте открыла желтый глаз – и стало видно, что там никакая не гора, а морда спавшего дракона.
Кукер перестал крутить хвостом. В его уме промелькнуло что-то сложное и
