Невидимый Саратов - Михаил Сергеевич Левантовский
Карманная собеседница остановилась и притихла, слушая разговор врачей.
– Оль, – сказал кто-то рядом, – дай ручку, пожалуйста.
Пальцы жены опустились в карман. Саратов облегченно вздохнул, провожая глазами разговорчивую попутчицу. Почти скрывшись из вида, она крикнула напоследок:
– Мы вовсе не хотим завоевывать космос! Вещи нужна вещь! Не забывай меня, незнайка!
Оля с кем-то поздоровалась, поговорила с пожилой женщиной в беретике, успокоила ее и извинилась – мол, работа ждет. Дойдя до курилки, она встала за дерево, проверила телефон – сообщения, отправленные мужу, не прочитаны, ни одно.
Стала звонить Заруцкому.
– Ольга Владимировна. – Валя-репликант подошла, замешкалась, встала ближе. – Я всё-таки хотела сказать насчет вчерашнего…
– Валечка, подожди, пожаууйста. – Оля показала свободной рукой на телефон, прижатый к уху. – Минутку, хорошо?
– Ой. Извините, конечно.
Поцелованная словом «Валечка», репликант воспарила над землей. Не то чтоб прям взлетела, но чуть приподнялась, оторвалась от мокрого асфальта на ощутимый сантиметр. И плавно опустилась обратно.
Оля звонила Заруцкому.
– Серёг, привет. Ага, да ничё, нормально. Да. Суушай, ты Воуодю не видеу сегодня? Он тебе не писау, не звониу? Да нет, ничё такого, просто пропау что-то, не отвечает. Не могу дозвониться, дай, думаю, у тебя спрошу. Он же у тебя вчера быу? Ага. Да. Ну уадненько. Если объявится, напиши мне, хорошо? Да нормально, не парься. Всё, давай. Пока. Ага. Давай.
Оля посмотрела на экран – увеличенная фотография Заруцкого посветилась еще секунду и пропала. Этой секунды хватило Вале, чтобы случайно увидеть фото. И Оле, чтобы заметить реакцию.
– М-м? – Оля игриво приподняла бровь. – Кто это тут у нас смотрит в чужие телефоны?
– Да я и не смотрела.
– Угу.
– Серьезно.
– У-угу.
– Ольга Владимировна.
– Чё, понравиуся? Хочешь, познакомлю?
«Будет у тебя такое же чудо, до которого хер дозвонишься, когда надо».
– Ольга Владимировна, я хотела сказать насчет вчера. Я на вас не обижаюсь. Подумала, стоит проговорить как-то.
– Извини, Валь. Я правда не со зуа. Ты моуодец. – Оля подвела черту окончания разговора: – Пойдем работать.
В диспетчерской шипели рации, по старой лестнице гулял сквозняк. Со стороны кухни доносился домашний запах: вареные сосиски, жареная картошка. Кажется, с луком.
Оля зашла в ординаторскую.
Пальцы вытащили Саратова из халата, положили на стол и удалились вместе со всей женой – Володя посмотрел ей вслед и пропал в темноте, когда Оля, выходя в коридор, щелкнула по выключателю.
Глава 9
Моя любовь. Представляешь, если бы официальные даты, которые мы знаем, были бы другими датами? Допустим, так сложилось, числа сдвинулись. Я имею в виду общеизвестные штуки типа Дня святого Валентина, Международного женского дня, Дня защиты детей, Дня знаний. И так далее. Просто прикинь, что все эти числа, которые мы знаем с детства наизусть, каждый год с ними сталкиваемся, были бы сдвинуты в календаре изначально?
Например, было бы не 8 Марта, а 16 Августа. Представляешь? Надпись на открытке: «С 16 Августа!» Какой бред. Поздравление с обычным днем.
Официальные мероприятия, торжества, банкеты, корпоративы, выходные были бы связаны с 16 августа. Все бы говорили: «С Шестнадцатым августа!» Накануне обсуждали бы, что дарить на Шестнадцатое. Шутили бы про 16 августа.
Или, допустим, Первомай был бы Третье-февралем. Третье февраля – Международный день солидарности трудящихся. Ужас. Картинки в интернете со снежинками и красивой цифрой 3. Рабочие в шапках и шарфах, улыбающиеся, розовощекие от морозца. Морозец в радость, ибо – длинные февральские выходные!
– Куда на февральские поедешь?
– Да никуда, дома отметим.
Или взять День влюбленных. Раз – и он не 14 февраля, а какого-нибудь 29 ноября. Что за день такой? Не могли получше придумать? В феврале такие дела будто бы по умолчанию присыпает романтикой средизимья (как Средиземье, только Средизимье). Дубак, снег, цветам не сезон, но подначивает, подпирает, не дают покоя эти цифры: 14! Валентинки, любовь. Даже если не отмечаете, всё равно не забыть, не пройти мимо, по-любому что-то увидишь. Сработает школьная память про валентинки.
Валентинки! А как вам ноябринки? Всё равно ведь праздновали бы. Отмечали бы. Обсуждали.
Реклама бы каждый год суетилась под двадцать девятое:
«Проведи незабываемый вечер 29 ноября со своей половинкой!»
«Скидки 29 % каждой паре на 29 ноября!»
«291 роза по цене 29: лучшее признание в любви!»
Одно меня радует. Если бы так и случилось, хорошо, что твой день рождения всё равно остался бы твоим днем рождения. Никуда бы не съехал в календаре, не сдвинулся, просто оставался как есть, там, где ему и надо быть.
Мне нравится об этом думать. Меня это и заземляет, и волнует. Больше заземляет. Совершенно непонятно, особенно сейчас, что еще и куда еще сдвинется дальше в нашей жизни и насколько дальше от прежних спокойных дней. Но остаются, есть и будут такие точечки, такие числа, и держаться за них в буре – это важно.
Если бы ты была учебником геометрии, я обернул бы тебя в белую бумагу, белую как снег, а на обложке нарисовал бы маркером большую запятую, потому что в учебнике геометрии много говорится о точках, и устройство праздников строится на них же, но каждая из точек таит в себе кометный хвост запятой, даже если комета прогорит и погаснет, даже если все числа мира соскользнут и поедут вбок, сминая друг друга, как сминает железнодорожную насыпь поезд, сошедший с рельсов.
В.
* * *
Катя проснулась. Медленно, не сразу, собираясь по частям: вытянула ноги, сжала и разжала ладонь, приятно потянулась.
«Ох, сколько я проспала? Ощущение, что сутки».
Свет в окне – пасмурный, серый, пока различимо дневной.
Последние дни дочка Саратовых часто подолгу спала после школы. Папа говорил, что это весенний авитаминоз. Мама, не глядя на папу, говорила, что не бывает авитаминоза без подтверждения анализами и дело скорее в скачке роста (казалось бы, куда еще, уже и так дылда). Организм растет, происходит большая невидимая работа, вот тебе спать и
