0,5 [litres] - Валерий Александрович Шпякин
То ли для людей, замечавших, что его сознание всегда замутнено, то ли для самого себя Костя нашел оправдание собственной беспомощности в борьбе с наркотиками: если общество против какого-то явления, нужно настоящее мужество, чтобы продолжать гнуть свою линию! И если это общество сегодня против наркотиков – ты должен употреблять, только так тебя можно считать настоящим мужиком. Ощущал он себя при этом чуть ли не последним нонконформистом на планете, но что-то внутри ерзало, ворочалось. Эти доводы он обычно приводил в таком разговоре, где «завтра брошу» уже не срабатывали. Поддавшись порыву разрушения, он не мог вынырнуть из него.
Приняв, он иногда включал на телефоне какую-нибудь аудиокнигу и засыпал, следуя за голосом рассказчика, но никак не поспевая за мыслью автора, не запоминая часто даже название произведения. Ни одной такой книги он до конца не осилил. Кругозор его был узок, поэтому интересным ему казалось все. Особенно третьесортная фантастика про попаданцев. Он часто представлял себя на их месте и нередко оказывался там. Во снах. Бумажных же книг Костя не читал со школы. Да и в те годы он, признаться, тоже не читал. Тогда компьютерные игры были интереснее, а то, что задавали, – быстренько изучал в кратком изложении на сайте.
Омрачалась его беззаботная жизнь лишь тем, что приходилось носить в кармане ингалятор. Астма – не шутка. Случалось, легкие отказывались работать после скуренного, тогда Костя в панике искал устройство по карманам, после растекаясь в блаженной улыбке. Припадок отступал. Спасательный круг всегда с собой, беспокоиться не о чем, – так он считал.
Тормозов у него, как и у Ёзы, не было. Может, поэтому они и сдружились, сторчались, прилипнув к одному ведру с бутылкой, которое их упарывало. Отличие между ними заключалось в том, что Ёза из себя решалу не корчил – знал, что родился дураком и ничего с этим не поделать, поэтому просто представал в амплуа рассказчика неувлекательных баек. Ему досталась роль болвана, пока Костя лепил из себя серьезного индивида. Серьезность эта – скорлупа. Нет под ней ничего. Пустота. Но и это в Косте сходило на нет – Андрей ведь запомнил Костю не таким, каким он был сейчас. Костя был для него снимком трех-двухгодичной давности. Просроченным, но все равно более адекватным, чем Костя теперешний.
– Что-то их слишком много стало. – Не зная, как продолжить диалог, Андрей увел его в русло, близкое товарищу, указав на очередную надпись с рекламой наркотиков, кем-то наспех намалеванную на стене.
– Спрос рождает предложение, – вывел приятель главный закон розничного рынка. – Ты, кстати, не хочешь?
– Не хочу чего?
– Ну… Это… – смутился такому ответу он. В его привычной шайке всегда секли, о чем идет речь. Два раза приглашать не требовалось.
– Не. Если то, что в прошлый раз, – скривил гримасу отвращения Андрей, – то точно не хочу.
– Не, ну если есть желание, можно и «натур» вырубить, но это по деньгам-то будет дороже.
– Я вообще на нуле.
– Я тоже, – с сожалением ответил Костя, и они потопали дальше.
Над городом погромыхивало. Скоро как ливанет. Самое время разойтись. Костя поедет в дом отчий. Андрей отправится в дом чужой, за месяц проживания в котором нужно было заплатить еще вчера, но мыслей, что же делать дальше, как и денег, – не было совсем. О себе арендодателю Андрей не напоминал, желая еще хоть чуть-чуть оттянуть тот момент, когда придется признаться в своей никчемности, когда нужно будет с позором выезжать, собирая свои скудные пожитки в пару пакетов.
Они шли по пристани – огромной площадке посреди набережной, где регулярно собирается молодежь. Малые нарезают круги по отведенной для картинга зоне, а их родители расселись на скамейках, дожидаются чад, поголовно ковыряясь в смартфонах.
Юноши и девушки, приблизительно одного с Андреем и Костей возраста, – чуть в стороне: из открытых дверей автомобиля доносится музыка, ухо ловит заливистый смех. Все они одеты модно и стильно, и при мысли об этом Андрей поежился и сжался, понимая, что идет сейчас в отцовской рубашке, которую эти модники не наденут, даже если заплатить им за это.
– Как это все вообще устроено?
Костя, казалось, ждал вопроса и без запинки все рассказал.
Город напичкан тайниками с наркотиками. Тех, кто их делает, называют закладчиками или кладменами, иногда бомберами, минерами, курами. Сами тайники – закладками, минами, кладом. Закладчик – низшее звено в цепочке и при этом самый часто встречающийся вид. Так, как рискуют они, не рискует никто другой – даже за 0,05 грамма реагента светит срок от восьми до пятнадцати лет. Как правило, они выходят на работу напичкав карманы свертками, их быстро ловят и садят на бутылку Фемиды. Именно кладменами набиты тюрьмы – двести двадцать восьмая статья, «народная». Помимо них, непосредственно контактируют с наркотиками и другие люди: склад, водитель, химик, но в сравнении с кладменами передвигаться с нагруженным карманом им приходится гораздо реже.
Есть еще и те, кто отвечает за функционирование магазина: операторы, получающие от закладчиков адреса тайников, принимающие платежи от клиентов и выдающие в ответ информацию, полученную ранее. Теперь их работа, правда, немного изменилась: на смену живому общению приходят автошопы – клиент выбирает сам из предложенных кейсов. В крупных торговых сетях есть, помимо прочего, «хакеры», которые отвечают за интернет-безопасность: настраивают оборудование всех участников для анонимного посещения Сети. Есть и организатор, которого никто никогда не видел. Кадровые менеджеры, дизайнеры, SMM-щики. Существуют и те, кто рисует эту рекламу на каждом углу, в конце концов.
В этом бизнесе продуманы любые детали, схема отработана жизнями тысяч людей. Каждый хочет максимально прикрыть свою волчью шкуру шкурой овечьей, чтобы и волоса родного не торчало, поэтому, если жандармы и доберутся до кого-то из цепочки, никто никого сдать не сможет, даже если очень захочется. А как показывает практика, «распедалиться» в итоге хотят все.
То время почти ушло, когда, взяв на примету барыгу, следователи находили наркомана, снабжали его мечеными деньгами и отправляли на контрольную закупку. Не на такси, а в автобусе, забитом операми. Даркнет – рай для всего запрещенного. Хотя говорят, что работорговля
