Бестеневая лампа - Иван Панкратов
— Погуляй пока, посохни. Разрешаю в беседку выйти. А мы тут пока пообщаемся.
— Странно все это, — тихо сказала Елена, придерживая ленту пальцем. — Такое впечатление, что у него начинающийся инфаркт задней стенки, но не все отведения на это указывают…
— Инфаркт? — озабоченно спросил Платонов. — Так его надо в реанимацию? — шепнул он.
— По-хорошему, наблюдать его надо именно там. И лечить начинать, как от инфаркта, — покачала головой Мазур. — Но он же не наш.
— Он не просто не наш, он еще и не местный, из Сибири откуда-то, — уточнил Платонов. — Надо командира в известность поставить, у нас есть трое суток на диагностику и лечение любых неотложных пациентов.
— Ну давай, дерзай, — сказала Мазур. — А лечить его должна буду я, конечно же?
— Может Гвоздева, — развел руками Платонов. — Я же сразу сказал — как вам в вашем хозяйстве удобней. А я пока ведущему терапевту доложу…
— Можешь не спешить, — жестом остановила она Виктора. — Он в курсе.
— В смысле? — не понял Платонов.
— Я ведущий терапевт, — усмехнулась Елена. — Со вчерашнего дня и на три недели. На время учебы полковника Высотина в Питере. Работы ж у меня мало, вот решили еще наградить красными революционными шароварами. Так что с тебя транспортировка — с меня доклад командиру. Время на арбуз не трать, — она указала острым носом туфли на пакет под столом, — с инфарктами не шутят.
И она ушла, оставив в палате запах каких-то сладких духов.
Петр Афанасьевич все это время молчал, слушая их тихий разговор где-то за головой. А когда закрылась дверь, спросил:
— Не все так хорошо, как хотелось бы? А как же Миша? Если это инфаркт… Он же…
— Ему помогут, — успокоил Платонов. — Организуем персональный пост. Ложку ко рту поднесут, спать уложат. Вы только не нервничайте.
Петр Афанасьевич поморщился от боли и сказал:
— Если честно, как-то похуже стало. Под лопатку отдает.
Платонов быстро вышел в коридор и приказал вызвать санитарную машину к отделению. Когда отца вынесли на носилках из дверей отделения, Михаил сразу же подошел, чтобы узнать, что происходит.
— С сердечком у Петра Афанасьевича не очень хорошо, — ответил Виктор. — Приняли решение положить его под наблюдение. Возможно, все и обойдется.
— Миша, ты тут все делай, что тебе доктора скажут, — Терентьев-старший приподнял голову на подушке. — Я вернусь скоро. Подлечат и отпустят.
Виктор слышал его одышку и легкое подкашливание и думал, что «скоро» вряд ли получится. Задние дверцы громко хлопнули, машина медленно поползла в реанимацию. Михаил стоял и смотрел ей вслед, а потом вдруг спросил:
— Он умрет?
И, не дожидаясь ответа, добавил:
— Это все я, дурак. И мать стерва…
Он махнул пустым рукавом и ушел в отделение. Платонов следом за ним поднялся в ординаторскую, немного поработал с историями болезни, позвонил в реанимацию. Трубку взял начальник:
— Да смотрим мы твоего Терентьева, — ответил Медведев на вопрос о самочувствии нового пациента. — Где там Мазур инфаркт увидела?
— В третьем отведении и в а-вэ-Эф. Там зубец Т отрицательный.
В трубке зашелестела лента ЭКГ, Медведев помолчал, потом сказал:
— В общем, пусть она думает. Терентьев пока идет как «начинающийся инфаркт миокарда», но что-то здесь не так. Это чутье мое многолетнее, уж не обессудь. Я и ей об этом уже сказал.
Платонов положил трубку. Ему тоже показалось, что дело там не в сердце, но более предметно он ничего сказать не мог.
День прошел относительно спокойно. Виктор отдал все истории на пост, проверил назначения, взял пакет с арбузом для деда и пошел на автобус.
Они навели порядок в гараже не очень быстро. Надо было разложить все по одной только деду понятной логике, развесить все тряпочки, рассортировать болтики, разобрать, наконец-то, «загон для картошки», как называл его Виктор. За уборкой они обсудили еще раз операцию, Платонов отчитался о том, что наложил гипс и рассказал, как поплохело внезапно Петру Афанасьевичу. Дед внимательно выслушал его, напоследок сам прошелся веником по дощатому полу, проверил, насколько хорошо закрыт люк подвала и загнал машину.
Виктор едва не забыл арбуз в гараже.
— Пойдем, по дольке отрежем, — подмигнул он деду. — Терентьев-старший сегодня этими арбузами взятку нам дал. Припер с рынка тебе, мне и сыну. И выбирать их он мастер оказался — я попробовал, чуть пальцы вместе с арбузом не откусил.
Они поднялись в квартиру, Виктор занялся мойкой и нарезанием арбуза, а дед полил цветы на подоконнике. Потом они вместе сели к столу; Платонов протянул деду вилку, и они налегли на кусочки арбуза, на которые Виктор нарезал его, освободив полностью от корки.
— Все-таки дыня в этом отношении удобнее, — сказал через пару минут Платонов, устав выковыривать косточки. — Разделывается идеально, все в центре, выгреб и ешь, не глядя.
— А ты возьми в одну руку вилку, в другую нож — удаляй косточки, тренируй мелкую моторику, — возразил дед. — Ищи во всем что-то полезное. Шикарный арбуз, — после очередного куска подытожил он и откинулся в кресле. Платонов собирался продолжать, но зазвонил телефон в кармане.
Это была Мазур. Виктор откашлялся, вытер губы от сладкого сока и ответил:
— Да, слушаю.
— Помирает твой Терентьев Петр Афанасьевич, — без предисловий сказала Елена. — И мы вот тут как-то все понять не можем, от чего. Решили тебя поставить в известность, раз ты нам такую загадку подкинул.
— Как помирает? — удивленно спросил Платонов. — Что у него по клинике?
— Постоянно давление валил, — прокомментировала Мазур. — Медведев его на инотропную поддержку перевел. Боль то есть, то нет, но как-то больше сзади, по спине, у лопаток. Мы тут на панкреатит грешили, но в анализах все нормально, альфа-амилаза в норме. А тут вдруг полчаса назад — рвота с кровью, очень обильно.
— Язва, что ли? — нетерпеливо перебил ее Виктор.
— Вызвали эндоскописта, отмыли желудок, посмотрели. Язвы нет. Есть диффузное кровотечение, отовсюду, по всей поверхности желудка.
— Так это же симптом ДВС, — даже встал за столом Платонов. — У него течет где-то. Может, все-таки проглядели язву? Или колит какой-то хитрый?
— Не нашли ничего. Нигде. У нас тут консилиум. Кого только не позвали. Тромбоэмболию исключили, эндокринные нарушения, инсульт. Мочи нет пару часов по катетеру. Где ты взял его, Платонов?
— Да, собственно, я… — хотел оправдаться Виктор, но не знал, что сказать.
— Вот именно, — непонятно что хотела сказать этими словами Мазур. — Ты. А разгребать нам.
И она отключилась. Платонов отрешенно смотрел на телефон и медленно опускался обратно на стул. Дед ждал объяснений.
— Терентьев-старший умирает, — сказал Виктор. — И без диагноза. В реанимации консилиум собрали.
Дед сложил руки на груди и спросил:
— Подробности есть?
Платонов выложил всю информацию, полученную от Мазур. Дед задумчиво шевелил губами, ничего не говоря вслух, словно пробовал каждый факт из анамнеза на вкус. Виктор тем временем наколол еще один кусок арбуза на вилку, посмотрел на него и произнес:
— Вкусный ты нам подарок сделал, Петр Афанасьевич…
— А сколько арбузов было? — неожиданно спросил дед.
— Три. Этот, потом мой — в холодильнике остался, и еще один для сына.
— Они примерно одинаковые были?
— Да, как этот. Килограммов пять-шесть.
Дед задумался на минуту, потом сказал:
— Боли в области сердца, спины, лопаток… Постоянные падения давления… Кашель… ДВС-синдром… И перед всем этим он три арбуза с рынка приволок, почти пятнадцать килограммов, а то и больше… Тебе ничего в голову не приходит?
Платонов напряг все свои извилины, но сложить два и два у него не получилось.
— Набери-ка мне Мазур, — попросил дед. Виктор позвонил Елене:
— Слушай, тут с тобой дед мой хочет поговорить… да, вот передаю трубку.
Дед взял телефон в левую руку и поднес к тому уху, которое лучше слышало.
— Леночка, тут вот какая мысль возникла у меня… Я думаю, что у вашего подопечного в реанимации расслаивающая аневризма аорты… Да, в картину заболевания укладывается все, если вспомнить, что за некоторое время до манифестации пациент принес с рынка большие и тяжелые арбузы. Это могло спровоцировать… Да, вот именно… Да не за что.
Он протянул телефон обратно внуку. Платонов услышал в трубке:
— Еще
