Домочадец - Сергей Юрьевич Миронов
В тот вечер мы дотемна засиделись в саду. После трёх чашек чая, выпитых без видимого удовольствия, Джулию потянуло к крепким напиткам. Я объяснил ей, что алкоголем в доме ведает Вера и вино появляется у нас в холодильнике только к приезду Вальтера, но если их устроит пиво, то я могу организовать им несколько бутылок. Это предложение подруг устроило. Джулия не могла не знать, что Вальтер хранил в доме несметное количество пива. Он сам угощал её «Хольстеном» за просмотром вечерних новостей, которые Одинцова страсть как любила переводить на немецкий.
Никаких запретов на доступ к пивным запасам Вальтер мне не прописал, и я иногда спускался в подвал за бутылкой «Астры». На сей раз из пластмассового ящика я извлёк шесть бутылок. За пивом молчавшая почти весь вечер Стэлла разговорилась. Её не особо интересовала Германия, столицей мира был для неё Дивногорск. Пока Джулия, откупорившая вторую бутылку, пыталась дозвониться из зала до подруги, Стэлла с полной кружкой разгуливала по отреставрированным этажам, заглядывая из комнаты в комнату.
– С виду небольшой домик, а изнутри – кажется огромным, – удивилась она, зайдя за барную стойку. – Столько простора!
Я согласился:
– Это действительно небольшой дом. Простор здесь создали. Сначала убрали лишние стены, потом кое-что пристроили, потом поменяли окна и в некоторых местах убрали двери, потом…
– Потом завезли белую мебель, – перебила меня Стэлла, подумав, что я решил просветить её в тонкостях интерьерного дизайна. – Потом в потолок засунули эти маленькие лампочки, от которых рябит в глазах.
Она сделала пару глотков пива и пошла наверх, обдав меня с головы до ног высокомерным завистливым взглядом. Я спокойно посмотрел ей вслед и распечатал конверт. В нём оказалось два письма: одно – от Вальтера, второе – от матери.
«Дорогой мой сынок, – узнал я ровный почерк Анжелы. – Прости, что очень давно не писала и не звонила. Сесть за подробное письмо было некогда, а звонить ради нескольких минут разговора с тобой мне, честно говоря, не хотелось. Новая жизнь требует невероятной концентрации душевных усилий и воли – того, с чем у меня всегда были проблемы…»
Я прервал чтение, поскольку на лестнице появилась Джулия. Она была одна. Сверху доносился недовольный голос Стэллы, болтавшей по телефону. Джулия остановилась у музыкального центра, небрежно просмотрела лежавшие рядом компакт-диски и резко повернулась ко мне. Я стоял у окна и смотрел в сад, делая вид, что не замечаю её присутствия.
– Господин Шмитц сказал, что ты делаешь успехи в искусстве, – показала она свою осведомленность в моих делах. – Он доволен тобой. Ты радуешь его добросовестным отношением к делу…
– Интересно, к какому? – прервал я её вступление.
– …А это, кстати, шанс, – тихонько отметила Джулия и выключила музыку. – Причём шанс неплохой.
Какое-то время она в задумчивости пила пиво. В комнате над нами Стэлла громко разговаривала по телефону.
– Я думаю, ты не намерен оседать в Дивногорске.
Голос Джулии донёсся из-за едва колеблющейся шторы. Она подошла ко мне.
– Или ты хочешь здесь жить? Море, сосны, чистый воздух, гладкий песочек, недвижимость на берегу – всё это, конечно, хорошо. От этого трудно отказаться, а может, и невозможно, – рассуждала она. – Но нужен ли тебе этот дом? Посмотри вокруг! Неужели тебе нравится каждый день выходить на улицу и видеть эти жалкие старческие лица вперемешку с гастролёрами из России, которым их гиды вдолбили, что они приехали в центр Европы и потому за всё здесь надо платить по двойному тарифу. Это сейчас здесь лето, а осенью под ногами захлюпает грязь, и ты будешь совершенно один сидеть в своём чистеньком доме, и горевать как хворый старик на закате загубленной жизни.
– Осенью я уеду в Петербург.
– Неважно, – покончила с бутылкой Джулия. – Считай, этот дом у тебя в кармане. Будь ты хоть в Петербурге, хоть на Камчатке. Тебе нужно круто изменить судьбу. Последуй примеру своей матери. Я в Гамбурге её не встречала, но сделала она всё правильно. И главное, вовремя. Она теперь гражданка другой страны. Нормальной страны. А то, что муж – не юноша, это ли проблема? Это даже хорошо!
Я открыл для Джулии новую бутылку.
– Ты заметил, какие типажи окружают здесь Шмитца? С ними тебе предстоит общаться. В покое они тебя не оставят, не надейся. – Джулия включила радио и села на диван. – Перед Шмитцем все готовы обесчестить себя, лишь бы он швырнул им в рожу пару марок. – На музыкальном канале начались новости. – А этот болван Константинов? – ухмыльнулась Джулия и покачала головой. – Форменный идиот. Он как-то пытался затянуть меня в репетиторскую. Думал, бедняга, что служба у Шмитца даёт право лапать меня. Свинья!
Гостья моя была сильно пьяна, но продолжала героический бой с содержимым бутылки.
– Или ты думаешь, что эта пигалица, – Джулия указала бутылкой в потолок, – соблаговолит откликнуться на твои молящие взгляды? Не дождёшься. Да, она недурна собой. Этакая модельная девочка. С милым сахарным личиком из подросткового журнала: губки бантиком, худенькие ножки, загар… Всё это впечатляет таких дармоедов, как ты. Но известно ли вам, молодой Рафаэль, какие мысли роятся в этом миниатюрном, лесистом мозгу? Вам там места нет! Это уж точно. Зато сколько снобизма и самоуверенности! А уж желания подавлять хватит на взвод дорогостоящих «командос»! И ты, между прочим, всё это знаешь.
– Знаю.
– Ну так какого чёрта ты за ней увязался? – Джулия подскочила на диване и окатила розовое колено обильной пивной струёй.
– Я больше с ней не общаюсь, – сказал я тихо и вышел на веранду.
– Да? – Джулия вскочила и выбежала за мной на свежий воздух. – Похвально! Кто же надоумил тебя принять такое смелое решение?
– Никто. Я – сам. Давай сменим тему разговора.
Я убрал её руку со своего плеча и подтолкнул приоткрытую дверь веранды. В саду, у яблони, мы встретили Стэллу. Она восседала на столе и, куря, допивала остывший чай.
– Где вы были? – спросила она недовольно. – Я не обязана бегать за вами по дому. Потом ещё скажете, что что-нибудь пропало. – Стэлла загасила окурок и пошарила в сумке. – Тебе – письмо. Причём, заказное. – Она бросила на стол конверт формата машинописного листа. – Вчера тётя Маша разносила почту, а вас (она имела в виду Веру и меня) не было дома. Короче, я за тебя расписалась. Вот, возьми.
На этом Стэлла сухо распрощалась и, слегка оттолкнув вставшую на пути Джулию, исчезла за калиткой в сгустившихся сумерках. Там её поджидал какой-то тип, без конца щёлкавший кнопками плейера. Мне он показался тем самым наглым юнцом, сопровождавшим её на пляж и в дискотеки.
– Я хочу спать, – по-детски пожаловалась Джулия и привалилась ко мне всей массой своего неустойчивого квёлого существа.
Я взял её за руку и потащил в дом. Джулия
