Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд
Входная дверь осталась приотворенной. Эстер осторожно заглянула — дверь Эрин пока закрыта. Эстер бросилась к кухонной стойке, схватила дневник Ауры и снова выбежала. У нее за спиной с тихим щелчком закрылся замок.
* * *
Солнце еще не успело подняться высоко, а Эстер уже ехала по шоссе на запад. Хребет, эвкалиптовый лес, яркие краски позднего утра. Эстер возвращалась в Каллиопу, в край темно-зеленой реки, который она любила. У нее еще достаточно времени принять душ, выпить двойной эспрессо и вовремя явиться на кухню.
Через час после начала смены, после того как директор, проходя мимо, отметил, что Эстер на месте, на кухне зазвонил телефон.
— Возьми, — распорядился Кейн.
Эстер насупилась, вытерла руки о передник и взяла трубку.
— Вам звонят, — послышался голос администратора.
У Эстер свело желудок. Она просила родственников не звонить ей на работу без крайней необходимости.
— Эстер.
— Эрин… — Эстер помолчала и, укрепившись духом, продолжила: — Эрин, прости, пожалуйста, что я взяла твою машину. Я написала в записке, что мне пришлось срочно возвращаться, из гостиницы позвонили. В свой следующий выходной, через пару дней, я пригоню машину назад и заберу свой пикап. У меня не было выбора. Я знаю, что на работу ты ездишь на велосипеде, и подумала, что ты…
— Эстер! — Голос тетки был таким жестким, что Эстер замолчала и стала слушать. — Мы поговорим обо всем этом позже. Заодно объяснишь, почему соврала насчет своей гостиничной должности. — Эрин вздохнула. — Когда я попросила соединить с тобой и сказала, что ты менеджер, администратор меня исправила. Сказала, ты посудомойка.
Эстер опустила голову и зажмурилась.
— Зачем понадобилось нам врать? Тебе никому ничего не нужно доказывать, тем более родственникам.
Эстер отвела трубку подальше от уха, а потом впечатала ее себе в лоб.
— Эстер, что с тобой происходит? Прежде чем взять машину, надо было спросить у меня, ты же не знаешь моего расписания. А вдруг бы я собиралась в Лонсестон на конференцию?
Эстер ничего не ответила.
— Эстер, я волнуюсь за тебя. Меня тревожит твое поведение. У тебя явно очень тяжело на душе. Тебе нужна помощь, нужна…
— Эрин, ты очень добра ко мне, спасибо.
— Эстер, я…
— Люблю тебя. Извини, мне пора. — Эстер вдавила трубку в рычажки. Сердце неслось вскачь. В груди затягивался узел, который Эстер по опыту опознала как панику.
— Кейн! — резко позвала она шефа через всю кухню. Он так и не извинился за то, что не прикрыл ее, когда она уехала на вечер памяти. — Перерыв.
— Десять минут, — отозвался тот, отвлекаясь от доски и указывая острием ножа на циферблат настенных часов. Задержал взгляд на Эстер, как всегда. Она ответила тем же. Проницательные светлые глаза, густые темные волосы, широкие плечи. В любой другой вечер Эстер получила бы удовольствие от того, как реагирует ее тело, когда он рядом, но сейчас ей стало противно: под его взглядом ладони взмокли, колени ослабели.
Прихватив со стойки, рядом с которой шипела сковорода, открытую бутылку мерло, Эстер торопливо удалилась в курилку на задах кухни. Села на пластмассовый стул, основательно глотнула из бутылки, вдохнула полную грудь воздуха. Когда мышцы расслабились от вина и узел в груди стал не таким тугим, она запрокинула голову на спинку стула и стала смотреть вверх, в ночное небо.
* * *
Стучат в дверь: это Джек. Эстер десять лет, она сидит за столом и читает «Космос». Джек заходит. Руку держит за спиной, в глазах озорное выражение. Одним взмахом он расправляет новый постер, которому суждено украсить ее стену: женщина в черном викторианском платье смотрит в телескоп. В нижнем углу что-то написано. Эстер читает вслух:
— «Наш ум жаждет знаний обо всем, что нас окружает, и чем больше мы узнаем, тем больше нам хочется знать». Внизу: «Астроном-реформатор Мария Митчелл, девятнадцатый век».
Джек улыбается Эстер:
— Когда-нибудь напечатают еще один такой постер, только с другим портретом. А надпись, столь же торжественная, будет гласить: «Астроном-реформатор Эстер Уайлдинг».
— Привет, куколка.
Эстер вздрогнула, сунула бутылку под стул и выпрямилась.
— Дидре?
Ветеран «Каллиопы», Дидре вечерами работала официанткой в ресторане, а днем возглавляла команду уборщиц. Никто не знал, сколько ей лет. На голове у Дидре красовался безупречный белокурый начес под Долли Партон, она курила одну сигарету за другой, делила свои чаевые поровну и наводила страх на сотрудников помоложе: все знали, что именно она распускает сплетни, которые распространяются по гостинице со скоростью лесного пожара. Эстер старалась по возможности ее избегать.
— Все нормально? — Дидре со скрежетом протащила пластмассовый стул по бетонному полу и устроилась рядом с Эстер, после чего достала из кармашка передника пачку «Уинфилд Блю», зажигалку и закурила.
— Спасибо, нормально.
Дидре выпустила в ночное небо облачко дыма и леденцово-розовым ногтем сняла с языка несколько табачных крошек.
— Тебе скоро обновлять годичный контракт, — заметила она, затягиваясь.
— Ага. — Эстер смотрела на звезды. Ее бесило, что она вынуждена тратить драгоценные десять минут перерыва на светские разговоры.
— Тебя наверняка повысят с посудомойки до помощницы повара. — Дидре подмигнула. — Откроешь для себя новый мир салатов. Ну и лишние деньжата не помешают. Именно так я и получила свой шанс. — Не дождавшись от Эстер вежливого кивка, Дидре поцокала языком. — Я, честно сказать, не ожидала, что ты продержишься здесь больше месяца. Типаж такой. Но ты здесь уже так долго, даже удивительно.
— И что за типаж?
— Умная. — Дидре постучала розовым ногтем себе по виску. — Тебе есть что сказать. Кейну такие нравятся, — прибавила она.
Эстер застыла. Они с Кейном старались, чтобы все было шито-крыто. Отношения между кухонным персоналом не приветствовались.
— Он всегда западал на умниц, — продолжила Дидре слегка насмешливо. — Но, — она хрипло рассмеялась, — интрижки-то он, смазливая морда, начинает, но потом понимает, что до умницы недотягивает. И начинает подкатывать к очередной малышке из магазина или со стойки администрации. Эх, куколка, я бы тебе такого порассказала…
На лице Эстер не дрогнул ни один мускул. Дидре цепко всматривалась в нее — лиса в поисках лакомого кусочка.
— Наверное, мне здесь приходится брать, что жизнь дает, — беззаботно сказала Эстер и встала. — Совсем как тебе.
Дидре польщенно улыбнулась, продемонстрировав запачканные бледно-розовой помадой зубы.
— И в чем, по-твоему, наш секрет? — Она щелчком сбила с сигареты пепел.
Эстер поднатужилась и выдавила сладкую улыбку.
— В том, что мы не лезем не в свои дела. — Она отпихнула пластмассовый стул, сунула бутылку под мышку, чтобы Дидре не заметила, и вышла.
За углом,
