Сулейман Велиев - Узлы
Однако догадки эти не испортили настроения Васифу. Он вернулся в комнату, любезно улыбаясь Рубабе, и даже подсел к ней на диван.
- Чему вы улыбаетесь? Наверное, Балахан рассказал вам новый анекдот?
- Разве можно рядом с вами оставаться мрачным? - сам удивляясь своей смелости, ответил Васиф.
На самом деле он улыбался, вспомнив информацию, прочитанную в газете, где остроумно комментировалось одно из зарубежных "Бюро услуг": "Вдова 35 лет, блондинка, рост 165 сантиметров, с музыкальными способностями, ищет друга жизни. Желательно не старше 50 лет, умеющего управлять автомобилем..." В случае удачного союза фирма получает соответствующий процент за услугу. Любопытно, какую плату потребует Балахан за этот торжественный стол, за прелесть божественной Рубабы?
- Халаоглы! Чему смеешься?
- Да так. Один случай вспомнил.
- Расскажите сейчас же! - капризно попросила Рубаба. - Обожаю смешные случаи.
Будто невзначай она коснулась локтем Васифа.
"Черт меня дернул, вот и выкручивайся, юморист несчастный. Ведь ни одного анекдота не вспомнишь сейчас, как назло. Выручай, мудрый Насреддин!"
- Пожалуйста, расскажу. Как-то у Моллы Насреддина спросили: "Сколько тебе лет"? - "Сорок". Через десять лет снова поинтересовались возрастом... Молла, недолго думая, отвечает: "Сорок!" Когда же его уличили во лжи, он не растерялся. "У настоящего мужчины, говорит, всегда должно быть одно, твердое слово".
Все недоуменно переглянулись. Назиля принужденно улыбнулась. Васиф и сам почувствовал, как неудачно сострил. Банальный, затасканный фельетонистами анекдот.
Но даже и этот конфуз не испортил ему настроения. Женщины заговорили о модах, их не на шутку волновал слух о том, что юбки в новом сезоне обещают быть значительно короче. А крепдешин, кажется, устарел.
"Никогда не думал, что могу вести такую фальшивую игру, - думал между тем Васиф, прислушиваясь к обрывкам мелодии из приемника, у которого возился Балахан. - Похоже, что я стараюсь понравиться своим родственникам. Может, это и неплохо? Собственно, что они мне дурного сделали? Пожалуй, Балахан от чистого сердца устроил знакомство с Рубабой, желая счастья. Почему бы и нет? Сколько можно ловить журавля в небе? Какого черта таскаюсь я за Пакизой, когда рядом сидит очаровательная женщина и мягкие ее локти обещают так много, касаясь моей руки. Что я нашел в Пакизе?"
Заныло вдруг, беспокойно застучало сердце. Улетучилась бездумная легкость опьянения, уступив трезвой ясности внутреннего самоконтроля.
"Расхрабрился, - подумал иронически. - Ну попробуй выкинь из головы, забудь, зачеркни имя ее. Что, помогли тебе пламенные взоры из-под накрашенных ресниц?"
Балахан поймал Москву, мелодичный бой кремлевских курантов. Васиф будто только и ждал этого, вскочил, деловито посмотрел на часы.
- Полночь. Хороший гость не должен ждать, пока хозяева начнут зевать. Разрешите проводить вас? - обернулся он к Рубабе.
Многозначительно переглянулись женщины.
- Еще рано, что с тобой, Васиф? - начала было Назиля, но Рубаба поднялась, взяла сумку.
Васиф помог ей одеться и, терпеливо выждав, пока Балахан истощит запас игривых намеков, распрощался с хозяевами. И только на улице, подставив прохладному ветерку разгоряченное лицо, облегченно вздохнул,
- Какая милая пара, - первой нарушила неловкую паузу Рубаба. - Теплый гостеприимный дом.
- Да, очень, - Васиф крепко прижал к себе руку Рубабы, а когда они вошли в тень густых деревьев, погладил ее пальцы.
Острые ноготки по-кошачьи царапнули его. В горле Васифа вдруг стало сухо-сухо, как бывает при высокой температуре. Он хотел отнять свою руку и не мог. Захотелось сжаться в комок, чтобы целиком уместиться в ее мягкой ладони. Колдовство какое-то, - думал он, вдыхая аромат ее волос, щеки. А что, если сейчас, в эту минуту, когда губы его тянутся к кончику ее уха... Что если увидит Пакиза? Пусть, пусть, пусть!
У старинного двухэтажного здания Рубаба замедлила шаги.
- Вот мы и дома!
"Мы... дома". Васиф попытался освободить свою руку, но Рубаба тесней прижалась к нему, он локтем ощутил ее упругую грудь.
- А может быть, после сытного ужина мы выпьем крепкий чай с лимоном?
Ноги Васифа стали совсем ватными, Рубаба мягко, но настойчиво потянула его в подъезд, и он послушно поплелся за ней.
- Подождите... Так неожиданно...
Рубаба выпустила его руку, рассмеялась.
- Неожиданно? Вы что, никогда не провожали женщин? А может быть, вы не любите... крепкий чай?
"Что ты стоишь как столб? Иди, иди за ней. Другого такого случая не будет. Во имя чего ты живешь как святой? Ангелы и то, говорят, грешат, а ты боишься позволить себе... Ждешь, когда позовет Пакиза? Не позовет она. К черту Пакизу! Рядом прелестная живая женщина".
В темноте площадки щелкнул замок.
- Ну как, рискнете? - уже с нескрываемой насмешкой спросила Рубаба.
Васиф чуть отступил от двери:
- А может быть... Не хочется причинять вам беспокойство.
"Если бы дело кончилось чаем... Но не для этого так настойчиво зовет она".
- Не поздно ли, Рубаба-ханум?
Он снова взялся за ручку двери.
Рубаба рассмеялась недобро как-то. И Васиф понял, что, если сейчас, сию минуту он не решится войти, эта дверь навсегда захлопнется за ним. Рубабе, видно, надоело. Отстранив руку Васифа, она резко толкнула дверь и первая вошла в переднюю. А что ему оставалось делать? Истуканом стоять на пороге? Странно, но как только он вошел в ее квартиру, почувствовал облегчение - так слабодушный человек с тайной радостью отдается воле более сильного: действуй, решай, сними с меня ответственность.
Рубаба прошлась по квартире, включила лампы торшера, придвинула к дивану журнальный столик.
- Устраивайтесь поудобней. Конечно, у меня не так шикарно, как у Балахана, но я не жалуюсь. Ах! Счастье не в богатстве. - Ее голос донесся откуда-то из-за шторы. Васиф обернулся, успел заметить обнаженное плечо, сверкающую пестроту халатика. Через несколько секунд она вышла к нему совсем другой, уютной, домашней, даже резковатый голос ее стал мягче. - Простите, я заболталась. Сейчас приготовлю чай.
Васиф плюхнулся на широченный диван, обхватил рукой подбородок, с любопытством оглядывая комнату. Все говорило о том, что хозяйка обладает не только хорошим вкусом, но и ни в чем не нуждается. Ни одной размалеванной статуэтки на пианино. В дорогом серванте не столько хрусталя, сколько керамики. Пушистый ковер под ногами, приемник на тонких ножках, охапка свежих цветов на столе.
Так хотелось лечь, растянуться. Он заставил себя встать, пройтись до окна... Здесь, в теплой комнате, его окончательно развезло. Стены, предметы - все плыло перед глазами, то увеличиваясь до гигантских размеров, то совсем исчезая в тумане. Вернулся к дивану, подпер руками тяжелую голову и словно провалился куда-то.
- Вы уснули? Или все еще решаете: пить вам чай, или... неудобно?
Белое пятно с блестящими черными точками поколыхалось совсем рядом и стало лицом Рубабы.
- Нет, что вы! Просто задумался.
- О чем, если не секрет? Расскажите! Вообще о себе расскажите.
- Чего вы еще не знаете обо мне, Рубаба? Разве Назиля вам не все рассказала, прежде чем состоялась наша "случайная" встреча? А вот о вас я ничего не знаю, совсем ничего.
- Ах, - взмахнула рукой Рубаба. - О чем мне рассказывать? Что я видела в жизни? Горе одно. Домохозяйка, одним словом.
- Такие глаза не имеют права быть несчастными.
Васиф взял ее руки в свои, приложил к своему пылающему лицу. Рубаба вздохнула, теснее прижалась к нему.
- Сама не знаю, почему мне так хорошо, так спокойно с вами, - острые коготки скользнули по его шее.
В висках буйно застучала кровь. Что за странный у нее халат, ни одной пуговицы...
- Нет, нет, рас-скажите, - забормотал он. - Я хочу все знать.
"Что за чушь я несу? Зачем мне ее исповедь? Колени ее как два круглых яблока. Провалиться мне, если я когда-нибудь встречал такие колени".
- Это совсем неинтересно. Сплошная трагедия. Первый муж был бездарной тупицей. Не от мира сего. Ничего не сумел добиться в жизни. И пил. Жутко пил. Второй муж... Он был на двадцать лет старше. Мы прожили несколько лет. Измучил он меня ревностью. А сам только своим промыслом бредил. Разошлись мы, устала я с его приступами возиться. Язва желудка у него. Дочка с ним живет...
"Сейчас она вспомнит третьего... четвертого... Пятого..."
Васиф жадно, залпом выпил стакан крепкого, успевшего остыть чая и почувствовал, что трезвеет. Еще звенит колокольчик в висках, но уже появилась способность видеть себя, все вокруг как бы со стороны.
- Судья во время развода говорит: "Иска на раздел имущества не поступало, благородный у вас муж". Так всем кажется. А он потом холодильник у меня просил. Дай, говорит, мне только холодильник. Жарко у нас в Небит-Даге. Так я ему и дала! Дура, что ли?!
"Дрянь, дрянь, дрянь, - стучало в висках. - Ну, встань, скажи ей в глаза, что дрянь. Старый, с язвой желудка.... Ему молоко свежее надо. И девочка с ним. Полный дом оставил, а ты, дрянь, холодильник пожалела! Дрянь, какая дрянь!"
