Осенняя охота - Екатерина Златорунская

Нина покраснела. Она вернулась туда, во время молодости, в бурное течение реки, подхватившее ее в водоворот веселья.

– Астрид хотела узнать, кто ее отец. Я никому о нем не рассказывала. Мне было стыдно.

– Он применил к вам насилие?

– Ну что вы. Он был инструктор по лыжам, студент из Германии. Я писала ему письма, когда узнала, что беременна, но он не отвечал. Я поехала к нему, Астрид тогда было пять лет, он не вспомнил меня. Я сказала Астрид, что не хочу, чтобы она его искала, что не помню его имени. Я правда забыла его имя после той поездки. Я сказала ей правду – была на вечеринке, выпила. Так все и получилось.

– Вы общались с Астрид после ее последнего приезда?

– Я ей звонила, но она то работала в это время, то домашние дела. Сами понимаете.

Нина показала фотографию младенца:

– Это Маргарета. Вы ее видели?

– Да.

– Хорошая девочка?

– Хорошая.

– Когда родилась Маргарета, Астрид мне позвонила, сказала: «Мама, я родила дочку». Как похожа с Астрид, посмотрите. Да, мы все похожи друг на друга. Карин одна похожа на Мартина. А у вас есть дети?

– Да. Сын.

– Ах да, я спрашивала. а внуков нет?

– Нет. У вас есть родственники, знакомые в Евле?

– Нет, никого.

– Может быть, в вашем окружении были мужчины, живущие в Евле или в окрестностях, которых Астрид могла подозревать в возможном отцовстве?

Нина быстро ответила:

– Нет, – и покачала головой: – нет, никого.

– Как вы думаете, зачем Астрид туда поехала?

– Не знаю.

Нина задумалась, провалилась в себя.

– Астрид рассказывала о своем муже? Что он за человек, как они жили?

– Мало рассказывала. Говорила, что Патрик добрый, хороший, заботливый. Хороший отец.

– Вы знаете, что Астрид говорила ему, что вы умерли?

Нина тяжело вздохнула:

– Она не хотела, чтобы я… Она хотела ему рассказать правду, но не знала как. Я ее понимаю.

Нина посмотрела на часы.

– Летом здесь так красиво, площадки для мини-гольфа, тут играют в гольф. Я приду и смотрю. Когда я думаю о ней, всегда вспоминаю ее маленькой, она часто играла одна и болтала чего-нибудь, так смешно болтала. Она была такая выдумщица. И она была хохотушка, как начнет смеяться – не остановишь.

Нина знала о жизни взрослой Астрид еще меньше, чем мы. Но она знала другое – что Астрид была веселая. Любила танцевать под музыку, любила горы, была ребенком, и жизнь казалась ей бесконечной. И еще она знала, что именно эта девочка ушла из дома и не вернулась, и, может быть, не вернется никогда. Она тосковала по ней, даже во взрослой Астрид она искала ту девочку. И, может быть, та маленькая Астрид исчезла намного раньше.

Она обернулась и пристально посмотрела на меня, хотела что-то сказать, но не сказала.

Я должна была ехать на вокзал, Нина обещала написать, если вспомнит что-то важное. Она провожала меня до остановки и все время болтала, какой красивый город Норрчёпинг.

– Норрчёпинг – хороший город. Я полюбила его из-за водопадов.

Когда подъезжал мой автобус и я заходила внутрь, она резко окрикнула меня:

– Мне кажется, что произошло что-то очень плохое. Понимаете, она всегда хотела быть другой, быть лучше меня. Она бы не уехала от Маргареты.

Я смотрела на нее через окно, я подумала, надо было сказать – никто не виноват, но было уже поздно, автобус отъезжал, и я сама не знала, так ли это на самом деле.

Мы с Ларсом поженились, когда нашему сыну Стену исполнилось три года, и с тех пор, чтобы не быть отлученной от фамилии Геран, я не пропустила ни одного празднования дня рождения Густава. Круглые даты Густав отмечал торжественно, в ресторане, с размахом, а необязательные – в небольшом кругу друзей и родственников, который все редел и редел, как и его шевелюра. Ларс тоже начал лысеть, и когда я смотрела на Стена, то думала, что и он начнет лысеть к тридцати.

Густав всю жизнь собирал марки, и Ларс нашел редкий подарок: коллекцию марок – Стокгольм на воде девяносто восьмого года выпуска.

В гостиной уже выставили напитки. Я налила шнапс. Болела спина, и перед глазами носился беспокойный Сахарок на длинном поводке.

Когда был жив папа, он тоже без пропусков посещал дни рождения Густава, а мама отнекивалась, даже не удосуживаясь придумать уважительную причину.

– Зачем я буду тратить свое время на этого зануду, – выговаривала она нам с отцом, и нам каждый раз приходилось изобретательно врать, чтобы объяснить ее отсутствие.

Мама всегда делала, что хотела она, а папа, сопровождая меня, сокрушался, что не может отправить меня на эту муку в одиночестве. Он любил посиделки, но с возрастом отдалился от друзей юности, и кружок Густава стал его отдушиной.

Густав любил себя, любил разговоры только о своей персоне и в день рождения получал законное право наслаждаться хвалебными речами в свой адрес. Он считал себя прекрасным оратором, остроумцем, но с возрастом утратил чувство меры.

Мы с папой переглядывались, и я видела, как весело смеются его глаза. Он передавал мне записки на салфетке с комментариями к пунктам именинника, и я едва выдерживала, чтобы не расхохотаться.

В этот день все было то же, что и всегда, только я была одна.

Стол по изобилию напоминал рождественский, пришли друзья Густава, его брат Норман. Гости восхищались его молодостью и подтянутостью, и сам Густав признавал, что он моложе всех присутствующих и собирается отметить столетие.

Густав родился в Сёдермальме и прожил в квартире на Бельмасгатан с видом на Ратушу и залив Риддарфьерден всю жизнь. Он по обычаю жаловался на изменение города, он не узнает районы – перестроили, уничтожили. Стокгольм его детства был другим городом, и там, где сейчас особняки – он требовал принести карту, – раньше стояли милые дачные домики, а сколько снесли зданий!.. Это была его любимая тема, сладкая и раздражающая. Элла, его вторая жена, втайне раздражалась. Густав рассказывал, как ходил на рынок за икрой в Эстермальм – а какой там продавался норрландский лосось горячего копчения! – как в зале Бервальд слушал музыку. Это были долгие речи с массой подробностей, перед викториной.

Перед выносом торта мы перешли в гостиную, сели за стол, под которым когда-то прятался маленький Ларс, а потом маленький Стен. Густав любил устраивать викторины, и часто гости делились на команды, а Элла была ведущей. Она раздала вопросы. Мы с Ларсом играли за разные команды.

– Имя первого шведского астронавта.

Густав:

– Кристер Фуглесанг.

– Кто был первым шведом, поднявшимся на