Осенняя охота - Екатерина Златорунская
Йохан написал: «Возможно, Астрид в Евле или где-то рядом». И на какую-то долю секунды я подумала: «Если так, мне не придется идти на день рождения Густава».
Нина ждала меня у входа, как мы и договаривались, держа на поводке белого французского бульдога. Мне на секунду показалось, что я увидела Астрид, только старше на несколько лет. Собака прыгнула на мое пальто. Нина была меньше меня ростом и казалась младше, хотя мы были ровесницы.
– Нельзя, Сахарок, нельзя, – испугалась Нина и потянула к себе восторженного пса.
– Смешная кличка.
– Да, он обожает сахар. Это мальчик.
Сахарок рвался ко мне, Нина тянула поводок на себя:
– У фру пальто!
Мы обе посмотрели на мое пальто из серого кашемира, подаренное Ларсом. Он любил красивые дорогие вещи, и ему было важно, чтобы я выглядела элегантно.
– У вас была собака? – спросила меня Нина.
– Да, в детстве. Я ее помню только по фотографиям.
– Астрид хотела собаку. Я ей обещала купить, но мама была против. У нас в семье главной была моя мама. Я родила Астрид в семнадцать. Сами понимаете.
Нина очень волновалась, собака тянула нас в разные стороны, мы бестолково ходили по парку. Нина повторяла: «Сахарок, рядом, рядом», но тот не слушался, бежал вперед, весело подняв голову.
Нина никак не могла решиться заговорить об Астрид по-настоящему, оттягивала время страшного и серьезного разговора.
– Когда вы последний раз видели Астрид?
Нина остановилась, а Сахарок хотел бежать без остановки, и она крепко держала его на поводке.
– Год назад.
– Где вы встретились?
– Она не захотела зайти к нам, хотя знала, что Карин дома. Она видела ее только на фотографиях. Но она не хотела к нам.
– Вы встретились в этом парке?
– Нет, она сняла номер в отеле, я забыла название. Я сейчас найду.
Нина беспокойно искала телефон в сумочке, выронила перчатки, нашла:
– Вот это место.
– Недешевое. Астрид приезжала к вам на ма‑ шине?
– Нет, на поезде.
– Она часто пользовалась автомобилем?
Нина занервничала:
– Я не знаю. У них, кажется, не было машины.
– Как она выглядела в вашу последнюю встречу? Ее что-то беспокоило, она жаловалась на что-то?
– Она выглядела очень хорошо. Я ей сказала, какая она красивая. Я хотела познакомиться с внучкой, но Астрид приехала одна. Я ей показала Карин.
– Карин – ваша дочь от последнего мужа?
– Да, от Мартина. Я переехала в Норрчёпинг с Мартином три года назад, он очень хороший человек. Мы живем хорошо. Я узнала наконец-то, что такое семья, свой дом. Астрид почти все детство жила с моими родителями. Когда Астрид исполнилось четырнадцать, она приезжала к нам, я тогда жила с Уллой, мы плохо жили. Ругались, и вообще… Хотите кофе?
У Нины в сумке термос с кофе и бутерброды. Когда мы сели на скамейку, Сахарок в возмущении залаял: он хотел играть, бегать.
– Он меня совсем не слушается. Я его привяжу.
– Где-то здесь рядом вкусные бургеры.
– Что?
– Бургеры.
– А… Не знаю. Мы всегда едим дома.
Нина налила мне кофе, крепкий и горячий.
– Я всегда завариваю крепко. Мартин любит.
– Вкусный кофе. А у вас есть родственники, знакомые в Евле?
Нина подумала:
– Нет.
– А у Астрид?
Она покраснела:
– Думаю, что нет. Наверное, Патрик знает ее жизнь лучше меня.
– А в Емтланде остались близкие, кого бы Астрид захотела навестить?
– Нет, да и вряд ли она бы хотела туда вернуться, ей там не нравилось. Да… Я принесла фотографии, как вы просили.
Нина достала из кармана конверт с фотографиями: две белобрысые девочки, одна маленькая, а другая подросток, на фоне горы.
– Это я, это Астрид, – комментировала Нина. – Мы тут на горе Калфьеллет, это на высоте тысяча восемьдесят шесть метров над уровнем моря, я там работала на высокогорной станции Блохаммарен. Место очень красивое, там виды потрясающие: горы Сильмассиф, Хелагс и Норвежский горный хребет, туда приезжали любители пеших прогулок и горнолыжники. На станции работали двадцать человек, обслуживали гостей, и я среди них.
Нина оживилась, перенеслась в прошлое:
– Обычного рабочего дня у нас не было. Постоянно что-то случалось: то перебои с электричеством, то сильный ветер, удары молнии. Раз в неделю прилетали вертолеты с подвешенным грузом: еда, вода, чистое постельное белье, затем мы заполняли возврат комплектами грязного белья. Дольше всего мы ждали вертолета из-за погоды – десять дней, я помню. В плохую погоду или когда туман могло потребоваться несколько дней, чтобы доставить запчасти, если что-то сломается. Что только не придумаешь, чтобы продержаться. Астрид летом жила со мной. В августе – с моей мамой.
Нина отдала мне фотографии. И пока я рассматривала их, она глядела на меня, немного ревниво и со страхом, – так маленькие дети смотрят на любимую игрушку в чужих руках.
На фотографии маленькая смеющаяся девочка. Здесь Астрид три года. Рядом с ней высокий мужчина в дождевике.
– Это Карл Оке, папа мой. Это мама.
Невысокая крупная женщина с морщиной на лбу.
– Мама работала до пенсии учительницей в народной школе. Отец вел уроки физкультуры, уже на пенсии состоял в обществе лесного хозяйства. Это наш дом, мы жили в старой части Торваллы. После смерти мамы мы были с Астрид две наследницы. Астрид хотела выставить дом на продажу.
– Она приезжала в Торваллу?
– Нет, всем занимались риелтор и я. А вот здесь посмотрите, какая я смешная.
На фотографии Нина с усами и в котелке.
– Это я Чарли Чаплин.
Она засмеялась:
– Ой! Я в детстве мечтала быть актрисой. Моя любимая актриса была Шэрон Стоун. И еще мы все любили Маргарету Крок, потому что ее любила моя мама, и мы включали Астрид записанные ее голосом сказки.
– Я тоже включала сыну.
Стен долго не засыпал, ворочался с боку на бок: «Мама, не уходи, погладь по спинке, почеши за ухом».
Нина удивилась:
– У вас есть сын?
– Да, есть.
Нина задумалась, и лицо ее стало маленьким, обиженным. Она держала в руках фотографию, где она в лыжном костюме с номером участника на соревнованиях в Эстерсунде.
– Я поступила на факультет туризма в Эстерсунд, но не справилась с учебой. С родителями было очень непросто, надо было на что-то жить.
Нина встряхнула головой, словно отгоняя тяжелые мысли, как мух.
Сахарок лежал, положив голову на лапы.
– Зачем к вам приезжала
