Свет – это мы - Мэтью Квик
Все, включая Робин, продолжали на меня смотреть.
– Только на минутку! – заверил я их. – Так. Глаза закрыты!
Все обернулись к Робин, которая кивнула и немного помахала рукой в воздухе, как будто погладила что-то перед собой, после чего все закрыли глаза, включая и ее.
– Отлично. Не подглядывать! – сказал я и выбежал за Эли и Джилл, которая и помогла мне быстро провести чудище под простыней через стоянку и внутрь библиотеки.
– Пожалуйста, не открывайте глаза! Это очень важно! – крикнул я в качестве напоминания, и вид крепко зажмуренных век, куда бы я ни глянул, меня немного успокоил.
Водворив Эли в шкаф в комнате для заседаний, я высунулся в общий зал и крикнул:
– Глаза можно открыть! Я благодарю всех за помощь в нашем важном деле!
Потом я закрыл дверь и принялся раскладывать приготовленные конспекты на кафедре.
– Пусть Эли снимет хотя бы маску, иначе он может перегреться и потерять сознание, – сказала Джилл. Мне это показалось разумным, но, когда я открыл дверцу шкафа, выяснилось, что Эли уже сам снял не только маску, но и перчатки с бахилами. Волосы у него были насквозь мокрыми, и пот градом катился с тех участков кожи, которые не были покрыты костюмом.
– Я сейчас зажарюсь, – сказал он, тяжело дыша. Тогда я приподнял шкуру, прикрепленную сзади, и потянул за молнию. Под ней открылась вспотевшая спина, которая тоже приобрела багровый оттенок.
– Мне кажется, – добавил он, – этот костюм на размер меньше, чем надо. Когда он застегнут, мне трудно дышать. Но ничего страшного. Мне перед съемками не помешает немного похудеть. Я чувствую, что уже скинул фунтов пять за сегодня.
Неприятности с костюмом меня обеспокоили, особенно учитывая, сколько времени и денег было потрачено на его совершенствование, но времени об этом думать уже не было, поскольку назначенный час почти настал.
– Я попрошу Робин прибавить мощность в кондиционере, – пообещал я и немедленно сдержал обещание.
– Что же ты для нас приготовил? – спросила Робин, нажимая кнопки, призванные опустить температуру в библиотеке на несколько градусов. Я не проговорился, только заверил ее, что их терпение будет вознаграждено, и этого, к счастью, оказалось достаточно.
Вернувшись в комнату для заседаний, я застал там Джилл, которая нервно ходила из угла в угол. Я прикрыл за собой дверь, она подошла, положила руки мне на плечи и сказала:
– Что бы ни случилось, я хочу сказать заранее, что я ужасно горжусь тобой. И что мы найдем способ продолжить твою работу с Эли, независимо от того, какой ей сегодня будет оказан прием.
Я не успел ответить, потому что в комнату зашли Исайя и Бесс. Потом мы вчетвером взялись за руки, и Исайя своим церковным голосом попросил своего Господа не оставить нас этим вечером и направить сердца наших близких на объединение и исцеление, дабы утешить скорбящих и насытить страждущих. Он довольно долго говорил в таком роде, прекрасными церковными словами, которые я не смогу в точности воспроизвести, так как в тот момент был настолько взволнован предстоящей встречей, что не мог внимательно вслушиваться. Думаю, что меня тронули не столько сами слова, сколько искренность их веры. Когда Бесс и Исайя молятся вместе с кем-то, не остается никакого сомнения, что каждой своей жилкой они страстно желают этому человеку добра, и именно поэтому я и считаю Исайю своим лучшим другом и люблю его как брата. Бесс я тоже люблю. И Джилл, разумеется. Еще я люблю Эли. И Вас, Карл, я тоже очень люблю.
Исайя читал свою молитву довольно долго. Я знаю это потому, что когда он сказал «аминь» и отпустил мою руку, я открыл глаза и увидел, что рядом стоят Тони и Марк, ожидая, пока мы закончим. В их глазах я прочел: «Извиняемся за вторжение, мы подслушивали последние минут восемь, но поскольку у нас нет опыта обращения с молитвенными кружками, мы не знали, что в таких случаях принято делать».
Я готов признать, что к странной формальной близости, порождаемой совместной молитвой, нужна привычка, поэтому я вполне понимал их чувства, поскольку и сам еще не полностью освоился, о чем я и попытался им сообщить при помощи взгляда, выражающего: «Да, и я тоже».
Исайя и Бесс, разумеется, не возражали. Они готовы открыто молиться в любой компании. Мы все пожали друг другу руки и сказали приветствия. Тут я заметил, что Марк и Тони намеренно не смотрят мне в глаза. В глаза Исайи, Бесс и Джилл они заглядывали с небрежной легкостью, а от Вашего покорного слуги сторонились, и тут до меня дошло, что они, скорее всего, чувствуют себя в какой-то степени виноватыми в том, что происшествие случилось в их бережно восстановленном историческом здании, и я быстро сказал:
– Вы ни в чем не виноваты. Я категорически не считаю, что вы несете ответственность за произошедшее, ни в какой мере и ни в какой роли.
Несколько минут после этого в комнате стояла тишина. Потом Марк и Тони наконец посмотрели на меня. Их рты были слегка приоткрыты.
Я решил воспользоваться моментом и подготовить почву на будущее, и сказал:
– Дарси обожала кинотеатр «Мажестик». А для меня он и поныне одно из любимых мест на свете. Вы должны его снова открыть. Городу нужен кинематограф. Нам необходимо место для смеха, для слез, для совместной радости. Трагедия не должна нас всего этого лишить. Прошу вас. В частности, именно и об этом я собираюсь сегодня говорить. Об открытии кинотеатра.
Тут они оба сглотнули, и Тони взял Марка за руку, после чего они кивнули по нескольку раз и прошли на свои места.
Помню, что заметил, что мускулы усатого, небритого Марка выдавали ежедневные упражнения в качалке, а тело Тони, чисто выбритого и подтянутого, говорило скорее о еженедельных пробежках, и в то же время они странным образом в точности подходили друг другу. Как, скажем, небо и облака.
Понемногу подтянулись и остальные Выжившие. Робин Уизерс, но ее я уже упомянул, Джон Бантинг, Дешон Прист, Дэвид Флеминг, Джулия Уилко, Трейси Фэрроу, Хесус Гомес, Лакшман Ананд, Бетси Буш, Дэн Джентилс, Одри Хартлав, Эрни Баум, Крисси Уильямс и Карлтон Портер. Вся группа в сборе, за исключением понятно
