Свет – это мы - Мэтью Квик
– Начинаем? – обратилась ко мне Робин, когда все расселись. Я дважды стукнул в дверь, подавая таким образом Эли знак, что пора снова облачаться в костюм.
Робин села, а я вышел к кафедре. Джилл подмигнула, Исайя выставил большой палец. Это придало мне уверенности, но тут вошла Сандра Койл и села на стул в самом заднем ряду, вдали от всех. В знак непримиримого несогласия она сложила руки на груди. Я ей дружелюбно кивнул, что означало: «Добро пожаловать», но она посмотрела на меня так, будто в глаза у нее были встроены лазеры – достаточно мощные, чтобы полностью расплавить мое лицо, череп и мозг.
Остальным Выжившим не терпелось поскорее узнать, зачем я их собрал, и в их взглядах я читал скорее любопытство, чем поддержку. Это меня обеспокоило, и я снова посмотрел на Джилл, которая улыбнулась, хотя и не в силах была скрыть от меня свое собственное беспокойство, и тогда я понял, что прошла уже целая минута, а я все еще не сказал ни единого слова.
На помощь мне пришел Исайя. Громким и нарочито дружелюбным голосом он заявил:
– Ну, Лукас, дружище, что у нас тут? Зачем ты нас всех сегодня собрал? Что бы тебе хотелось сообщить?
– Да, – сказал я, и по какой-то непонятной причине повернулся к высокому окну. Оно, по всей видимости, смотрело на запад, потому что небо за ним было окрашено в розовые и оранжевые тона. Через секунду мои глаза привыкли к освещению и расстоянию, и я увидел, что Дарси продолжает выписывать в высоте восьмерку, как бы говоря мне: «Я все еще здесь, с тобой, Лукас. Ты справишься. Путь вперед лежит через этого мальчика». В этот момент я почувствовал, что какая-то сила взяла контроль над моим телом, а мое сознание как бы отошло в сторону и прислонилось к стене, и наблюдало, как мое тело и мое бессознательное объединились и произнесли речь настолько впечатляющую и настолько безупречно подкрепленную жестами, что я просто диву давался.
Я рассказал, как мне не хватает моей Дарси, как я месяцами страдал в одиночестве, замкнутый в своем доме, не в силах покинуть его, не говоря уж о том, чтобы с кем-то общаться. Я описал боль, туманящую ум, терзающую душу, склоняющую к мыслям о самоубийстве. Выжившие доставали платки и украдкой вытирали глаза рукавами. Потом я принес извинения за то, что промедлил тогда в кинотеатре «Мажестик», и что если бы я начал действовать немедленно, то возможно, спас бы больше людей, и что сожаление буравит по ночам мой мозг раскаленным сверлом.
Дешон Прист выкрикнул: «Вы сделали все, что могли, и сверх того!», а Лакшман Ананд добавил: «Напротив, вам нужно гордиться – вы сделали больше, чем мы все!»
Я заговорил громче, чтобы вернуть себе контроль над аудиторией, и спросил, не посещало ли остальных Выживших чувство, что мы должны предпринять некоторое совместное действие, направленное на объединение, на уменьшение розни.
Тут я посмотрел на задний ряд и увидел, что Сандра Койл нервно заерзала на стуле.
– С того самого вечера, – продолжил я, – та часть меня, которая продолжает скорбеть, казалась мне чуждой, отвергнутой. Словно чудище. Сущность, искалеченная судьбой. Ужас, на который соседи не могут заставить себя взглянуть даже на мгновение.
Я оглядел комнату и различил в глазах, направленных на меня, искорки узнавания.
– Но вместе с тем среди нас есть и те, кого уже мы в свою очередь обратили в чудищ. Невинные жертвы, страдающие от осуждения и нападок, забитые настолько, что вынуждены были отстраниться от всего мира. И сегодня я хотел бы познакомить вас с одним таким существом.
Я указал на дверцу справа от себя.
– В настоящий момент он находится в этом шкафу.
В комнате стояла густая тишина.
Джилл закрыла лицо руками. Бесс кусала нижнюю губу, Исайя притопывал в пол правым каблуком. Остальные Выжившие ерзали от нетерпения.
– Это невинное создание смеет мечтать. И его мечта, его цель – объединить весь город.
Исцеление! Он хочет призвать вас к творчеству! Он хочет вместе с вами снять фильм! Фильм о том, как каждый из нас внутри себя встречает, побеждает и преображает чудище. Выводит отвергнутую часть сущности на свет и воссоединяется с ней.
Моя речь напоминала слова юнгианского аналитика. То есть Ваши, Карл.
– Мы уже написали сценарий и создали первый костюм, символически представляющий последствия трагедии, которую мы все продолжаем переживать. Господа и дамы, позвольте вам представить: Чудесное Чудовище!
Дверца шкафа распахнулась, но Эли для пущего драматического эффекта остался внутри. Я оглядел комнату. Все сидели с широко открытыми ртами. Затем, медлительно и величественно, чудище выплыло из шкафа в комнату. Аудитория ахнула. Когда Чудесное Чудовище заняло место посередине, в своем полном пернатом великолепии, я принялся описывать в деталях наш план: полнометражный фильм ужасов, премьера которого состоится в кинотеатре «Мажестик», таким образом отвоевывая пространство у трагедии, постигшей наше сообщество, очищая и даже, возможно, освящая его. Я уже подводил свою речь к наивысшей точке, к тому моменту, как Эли снимет маску и, в сущности, бросит вызов Выжившим: принять его как своего, несмотря на то, что он является кровным родственником убийцы их близких.
Но тут встала Сандра Койл.
– Каким образом эта бессмыслица, эта глупость может кому-то помочь? Нам нужно ужесточить законы о приобретении и ношении оружия! Нам нужны политики, которые отказываются принимать подношения от Национальной стрелковой ассоциации! Мы требуем наказания! Мы требуем…
И тогда Чудесное Чудовище начало клониться назад, словно срубленное дерево, не сгибаясь, ударилось головой об острый металлический угол кафедры и рухнуло на пол.
Первым к Эли подбежал Исайя, и когда он сорвал с него маску пернатого чудища, все снова ахнули – хотя не скажу определенно, от того ли, что перед ними был Эли, или от того, что из затылка у него хлестала кровь, собираясь в лужицу на полу. Зрелище, в значительной степени напоминающее то, которое предстало всем нам в тот декабрьский вечер в кинотеатре «Мажестик».
С грустью признаюсь, что я оцепенел.
– Звоните в скорую! – закричал Исайя, скинул пиджак и зажал им рану, обняв голову Эли и пытаясь остановить кровь.
Потом фельдшеры выкатывали Эли на тележке, и свежая белоснежная хирургическая повязка медленно напитывалась алым, и Джилл тащила меня за руку к своему пикапу. Мы проследовали за мигающими огнями скорой в больницу, где врачи неотложной помощи зашили рассеченную кожу и объявили, что Эли страдает от обезвоживания и сильного теплового удара. Вскорости его перевели в палату, уложили на кровать, поставили
