Лети, светлячок [litres] - Кристин Ханна
– Я доктор Грант. Вы в приемном отделении. Что произошло, помните?
К сожалению, я помнила все – амнезия сейчас была бы лучшим подарком. Но признаваться в этом теперь, особенно незнакомому мужчине, который смотрит на меня как на ущербную…
– Помню, – коротко ответила я.
– Хорошо, – он взглянул в блокнот, – Таллула…
Значит, он даже не знает, кто я. Печально.
– Когда меня выпишут? Сердце у меня уже работает как полагается.
Мне хотелось сделать вид, будто никакого сердечного приступа даже не было, и вернуться домой. Мне всего сорок шесть. С какой стати у меня вдруг сердечный приступ?
Врач водрузил на нос нелепые старомодные очки.
– Ну что ж, Таллула…
– Талли. Только моя умственно отсталая мать зовет меня Таллулой.
Врач серьезно посмотрел на меня:
– У вас умственно отсталая мать?
– Я шучу.
Похоже, мое чувство юмора его не впечатлило. Не иначе, в его мире все сами выращивают себе еду, а перед сном читают труды по философии. Для моего мира он такое же инородное тело, как и я – для его мира.
– Ясно. Ну что ж, случившееся с вами не похоже на сердечный приступ.
– Может, инсульт?
– Сходные симптомы бывают при панических атаках…
Я выпрямилась:
– Нет уж. Никакая это не паническая атака.
– Перед панической атакой вы принимали какие-то препараты?
– Да не было у меня панической атаки! И препаратов я никаких тоже не принимала. Я что, на наркоманку похожа?
Врач явно не знал, как со мной поступить.
– Я позволил себе проконсультироваться с коллегой… – Не успел он договорить, как дверь открылась и в палату вошла доктор Харриет Блум. Высокая и худая, она кажется суровой, пока не посмотришь ей в глаза. С Харриет, известным психиатром, я познакомилась много лет назад и неоднократно приглашала ее к себе на ток-шоу. Увидев знакомое лицо, я обрадовалась:
– Слава богу, Харриет!
– Привет, Талли. Хорошо, что я как раз на дежурстве была. – Харриет улыбнулась мне и посмотрела на врача: – Как тут наша пациентка, Десмонд?
– Паническая атака ее не устраивает. Предпочитает инфаркт.
– Харриет, вызови мне такси, – попросила я, – пора мне сваливать отсюда.
– Доктор Блум дипломированный психиатр высшей категории, – сказал Десмонд, – а не секретарь на телефоне.
Харриет виновато улыбнулась:
– Дес телевизор не смотрит. Он бы и Опру не узнал.
Значит, мой врач считает, что смотреть телевизор ниже его достоинства. Неудивительно – вид у него такой, будто он круче всех на свете. В молодости нрав у него наверняка был огненный, вот только мужчины средних лет с татухами – и правда не совсем моя аудитория. У него наверняка и «харлей» в гараже припрятан, и электрогитара там же пылится. И все же не знать Опру – это в пещере надо жить.
Харриет забрала у Десмонда блокнот.
– Я попросил сделать ей МРТ. Врачи «скорой помощи» говорят, что при падении она довольно сильно ударилась головой.
Десмонд посмотрел на меня, и мне показалось, будто он опять меня оценивает. Не иначе убогой меня считает. Еще бы – белая женщина средних лет, которая ни с того ни с сего хлопнулась на пол.
– Поправляйтесь, мисс Харт. – Наградив меня раздражающе доброй улыбкой, он покинул приемное отделение.
– Слава богу, – выдохнула я.
– У тебя паническая атака была, – сказала Харриет, когда мы остались наедине.
– Это ваш доктор Байкер сказал?
– У тебя была паническая атака, – уже мягче повторила Харриет. Она отложила в сторону блокнот и пересела поближе к моей койке.
Лица с такими острыми чертами не считают красивыми, к тому же Харриет выглядит отстраненно-надменной, и все же глаза выдают в ней человека, которому, несмотря на внешнюю суровую деловитость, вы далеко не безразличны.
– Ты очень переживаешь, верно? – спросила Харриет.
Мне бы соврать, улыбнуться, рассмеяться. Но вместо этого я, пристыженная из-за собственной слабости, кивнула. Лучше бы со мной и правда инфаркт приключился.
– Я устала, – тихо призналась я, – и сплю плохо.
– Я выпишу тебе ксанакс, он снимает тревожность. Начнем с пяти миллиграммов три раза в день. И желательно еще пройти курс психотерапии. Если ты готова потрудиться, мы попробуем помочь тебе снова научиться управлять собственной жизнью.
– Путеводитель по жизни для Талли Харт? Спасибо, обойдусь. «Зачем думать о неприятном?» – вот мой девиз.
– Мне известно, что такое депрессия, – с бесконечной грустью сказала Харриет.
Я вдруг поняла, что Харриет Блум не понаслышке знает, что такое печаль, отчаяние и одиночество.
– Талли, депрессии не надо стыдиться, и не замечать ее тоже нельзя. Иначе только хуже будет.
– Хуже, чем сейчас? Так не бывает.
– Еще как бывает, уж поверь мне.
На расспросы у меня не было сил, да и, говоря по правде, мне вовсе и не хотелось ничего знать. Боль в затылке усиливалась.
Харриет выписала два рецепта, вырвала странички и протянула их мне. Я прочла назначения. Ксанакс от панических атак и амбиен от бессонницы. Всю жизнь я избегала наркотиков, почему – и дурак догадается. Когда в детстве наблюдаешь, как обдолбанная мать с трудом передвигает ноги и блюет, сразу знакомишься с самыми неприглядными последствиями наркоты.
Я посмотрела на Харриет:
– Моя мать…
– Знаю, – перебила меня Харриет.
Если живешь под лупой всеобщего внимания, то неудивительно, что на поверхность всплывают все подробности твоей жизни. Мою печальную историю каждый слышал. Бедняжка Талли, которую бросила собственная мать, наркоманка и хиппи.
– У твоей матери наркотическая зависимость. Просто соблюдай предписания и не злоупотребляй лекарствами.
– Хорошо. Хоть посплю теперь.
– Ответишь мне на один вопрос?
– Разумеется.
– Как давно ты делаешь вид, будто все в порядке?
Такого я не ожидала.
– А почему ты спрашиваешь?
– Потому что однажды, Талли, ты наплачешь целое море и слезы хлынут через край.
– В прошлом месяце у меня умерла лучшая подруга.
– Ясно, – только и сказала Харриет. Помолчав, добавила: – Приходи ко мне на прием. Я помогу.
Когда она ушла, я откинулась на подушку и вздохнула. Правда о том, что со мной происходит, разрасталась, постепенно занимая все больше пространства.
Милая старушка отвела меня на МРТ, где юный красавец-врач, называющий меня «мэм», заявил, что в моем возрасте падение нередко приводит к травмам шеи и что со временем боль утихнет. Он выписал мне обезболивающее и посоветовал физиотерапию.
После МРТ, порядком уставшую, меня определили в палату. Я терпеливо выслушала рассказ медсестры о том, как моя программа, посвященная детям с аутизмом, спасла жизнь лучшей подруге ее кузины. Когда сестра наконец умолкла, я даже умудрилась улыбнуться и поблагодарить ее. Она дала мне таблетку амбиена, я проглотила ее, откинулась на подушку
