Последняя книжная лавка в Лондоне - Маделин Мартин
– Ты это сказала, а не я.
– Твоя мама уже видела сад? – Грейс развернула еще один кусок клейкой бумаги из рулона.
Он отрицательно покачал головой.
– Она присоединилась к местной Женской добровольной службе (ЖДС) и пошла на свою первую встречу. Без сомнения, когда она его увидит, мы об этом узнаем.
Он выглянул в окно, рассматривая улицу, и веселье исчезло с его лица.
– Ей понадобится помощь, пока меня не будет, Грейс.
– Я буду рядом, – поклялась она.
Он опустил голову.
– Мне ужасно не нравится, что приходится оставлять ее. Что, если Германия действительно начнет бомбить Лондон? Вы трое окажетесь в опасности.
Вряд ли бы он смог остановить бомбы, падающие с неба, но Грейс не сказала об этом.
– У нас есть «Энди», который ты соорудил на заднем дворе, чтобы защитить нас, а также заклеенные окна. Ты даже обеспечил нас огородом. И ты ведь знаешь, что твоя мать сделала приличные запасы всего необходимого.
Колин поднял голову, негромко рассмеялся и даже подмигнул Грейс:
– А, точно. Чтобы спекулянты не скупили все это первыми.
– Вот именно. – Грейс пристально посмотрела на него. – С нами все будет хорошо, Колин. Ты береги себя, и когда вернешься, мы организуем самую грандиозную приветственную вечеринку в истории.
Его ответная улыбка была такой милой, что у Грейс защемило сердце.
– Мне бы этого хотелось, – ответил он.
Входная дверь открылась и закрылась, за ней последовали легкий стук и звук снимаемой обуви. Затем сумочку и противогаз повесели на вешалку.
Колин поморщился и выглянул из-за угла.
– Это твоя мать? – произнесла Грейс одними губами.
Колин поежился и кивнул.
– Скажем ей? – спросила Грейс.
Он так энергично замотал головой, что Грейс пришлось прижать руки ко рту, чтобы не рассмеяться.
В задней части дома распахнулась и со щелчком закрылась дверь. Именно тогда они оба поняли, что нет необходимости рассказывать миссис Уэзерфорд о принесенных в жертву цветочных клумбах. Пронзительный крик послужил свидетельством того, что она сама узнала об этом.
Разорение цветочных клумб миссис Уэзерфорд и заклеенные окна, которые она назвала «безобразными», едва ли были их самой большой потерей. Таковой стал отъезд Колина.
Утром в День памяти павших Колин отправился на медицинское обследование. Два дня спустя он получил приказ прибыть для прохождения службы.
Время пролетело слишком быстро, и они были потрясены, осознав, что день отъезда Колина уже наступил.
Сначала он обнял Вив, которая, провожая его, едва смогла выдавить улыбку.
Затем обнял Грейс.
– Пожалуйста, позаботься о маме, – прошептал он.
Грейс кивнула, уткнувшись ему в грудь.
– Обещаю.
Когда наконец настало время прощаться с миссис Уэзерфорд, глаза Колина наполнились слезами. Он моргнул и, тяжело вздохнув, быстро вышел из дома с неестественно прямой спиной. Его мать, конечно, хотела проводить его до места, но в итоге Колин сказал ей, что ему нужно сделать это одному.
Дверь за ним закрылась, и в доме воцарилась неестественная тишина, как будто дом тоже скорбел о потере его присутствия. Миссис Уэзерфорд подошла к окну гостиной и наблюдала, как ее сын идёт по улице.
Остаток дня она так и простояла у окна, продолжая прощаться с ним, как будто все еще могла видеть его удалявшуюся фигуру.
Всего несколько дней назад война была по-настоящему скучной. К чему они так усердно готовились – непонятно. А теперь реальность происходящего поразила их, причинив невыносимую боль.
Они уже пережили одну тяжёлую потерю. Но это было только начало. Многому ещё суждено было случиться.
Глава восьмая
Несмотря на то, что все меньше молодых людей встречалось на улицах Лондона, покупатели продолжали посещать «Книги на Примроуз-Хилл». Домохозяйки, ищущие новый роман, пожилые мужчины, вдумчиво изучающие ряды книг о политике, – эти мужчины и женщины, которые были слишком молоды для войны или слишком стары, чтобы быть отправленными в деревню в целях безопасности, все они облюбовали магазин, и Грейс с большой радостью помогала им определяться с выбором. Более того, она обнаружила, что покупатели, пришедшие в обновленный магазин, оставались в два раза дольше и покупали в три раза больше книг, чем раньше.
И как это было здорово, когда покупатели могли найти то, что искали. Все, кроме профессора на пенсии, который ворчал на чрезмерно чистые полки, отмечая, что им не хватает подлинности беспорядочного хаоса их предыдущей системы расстановки. Его очевидная привязанность к прежнему состоянию магазина вызывала на губах Грейс улыбку, и она вспоминала, что Джордж тоже любил старый, пыльный магазин.
Ей даже удалось убедить мистера Эванса присоединиться к Национальной системе книжных жетонов. Это была потрясающая рекламная возможность, когда человек приобретал карту в качестве подарка, а его получатель впоследствии мог обменять ее на любую книгу по своему выбору. Грейс узнала об этой хитроумной системе, когда посетила шестиэтажный книжный магазин Фойла, который торговал подержанными книгами и зазывал покупателей на именитые чаепития со знаменитыми гостями. Как только она увидела там жетоны, то поняла, что их использовали повсюду. Этот факт ставил магазин мистера Эванса в крайне невыгодное положение.
До недавних пор.
В преддверии Рождества Грейс опубликовала объявление о том, что в «Книгах на Примроуз-Хилл» есть книжные жетоны. И в этот же день они продали несколько дюжин.
– Стоит отдать вам должное, мисс Беннетт, – неохотно признался мистер Эванс после того, как покупатель, которого он обслужил, ушел. – Идея с этими билетами действительно отличная.
Она сдержалась, чтобы не улыбнуться его привычке называть их билетами, а не жетонами.
– Я рада, что это отлично сработало. – Она обвязала бечевкой кусочек свернутой серебряной тонкой бумаги и сделала из него декоративный шарик. Идеальное украшение для новой зимней композиции, которую она составила в окне.
– Декабрь почти закончился, – произнес мистер Эванс и сделал пометку в маленькой бухгалтерской книге, которую Грейс хранила рядом с кассой, записывая продажи с той же точностью, с которой она начала. Закончив, он аккуратно отложил карандаш – нормальный, который не нужно было зажимать кончиками пальцев – в сторону и выбросил разорванный листок бумаги в мусорное ведро рядом с прилавком.
– Надеюсь, что 1940 год положит конец войне, – вставила она и обмотала очередной сверток серебристой бумаги. Еще один, и у нее будет все, что ей нужно.
– Вы проработали здесь уже две трети своего шестимесячного срока. – Он взглянул на бухгалтерскую книгу, затем закрыл ее.
– Так и есть, – согласилась она и внимательно посмотрела на мистера Эванса, но выражение его лица оставалось бесстрастным.
Он открыл было рот, словно желая продолжить разговор, но тут раздался звон маленького колокольчика, и в магазин вошел высокий стройный мужчина с густыми усами. Мистер Эванс тяжело вздохнул.
– Добрый
