Жених по объявлению - Виталий Яковлевич Кирпиченко
«Не золото! — согласился Микки. — Но ты понял гнусность своих действий, своего поведения — и это многое значит. Это значит, что ты их не повторишь больше в своей жизни! А он повторит, если его даже плетью будут бить за это. Не хочу я к нему!»
— Предположим, я соглашусь с тобой, — я смотрел на Микки, и мне было больно видеть его таким потерянным, беспомощным. — Как это сделать, чтобы ты остался у меня?
«Да, люди не звери, — покачал горестно головой Микки, — им такие задачи не по плечу! У нас это делается просто: хочешь жить — живи, не хочешь — можешь уходить! И никаких тебе судов и разборок!»
— Ладно, — согласился я и с этими доводами Микки. — Может, потребует денег, а их у меня нет.
«Заработаем и отдадим. У меня подружка в цирке выступает, она из хорошей семьи. Мы давно с ней знакомы. Она как-то предлагала там выступать с нею, да я отказался, не захотел быть посмешищем публики, а теперь, коль нужны для благородного дела деньги, я соглашусь. В сезон с тобой бы на пляжах да в парках прирабатывали бы — глупых людей еще много, им покрасоваться с мартышкой на плече, или с кем еще там, — одно удовольствие! В цирке бы и приодели, на мою одежду без слез не будешь смотреть. Тельник в дырках, клеши светятся, шузы — пальцы наружу… Одна бескозырка еще ничего, но тоже…»
— Главное — питание! — помотал я головой, высказав главный козырь проблемы.
«Пока буду учеником, дрессировщик будет прикармливать, «поощрением» это называется. Выполнил хорошо задание — получай кусочек сахара, банана или даже шоколадную конфету. Может, что и тебе приносить буду — за щекой кто проверять будет? При желании все можно сделать».
— Все да не все! Мне же тебя некогда будет водить в цирк! А если гастроли?
«Чего их бояться? Командировочные будут, надеюсь, немалые. И тебе какая-никакая помощь будет — телевизор смотришь допотопный, компьютер с мусорки. Срам один! — Подумав, продолжил: — А с прежним хозяином я тебе советую вот как поступить — скажи, что я сбежал от тебя. Ты забыл закрыть дверь на замок — я и убежал. Все и всюду меня искали и не нашли. Вот так!»
— Врать я не буду! — категорично заявил я. — Не в моих правилах!
«Не буду… не в правилах… — передразнил меня Микки. — Для пользы дела, а не ради удовольствия затеваем это!»
— Все равно не буду! Это выше моих сил!
«Ну и дурак! Прости меня за резкость, но иначе не скажешь! Если всем на пользу, то почему сразу нельзя? Всем выгодно! Ты это понимаешь?»
— Что ж тут непонятного, — согласился я. — Только обман… Это претит моему убеждению.
«Удивляюсь, кто назвал вас царями природы! Вы обыкновенные боязливые шавки, не более того!»
— Хорошо! — стукнул я по столешнице из старого мореного дуба. — Хорошо! Я так и сказал, что ты шмыгнул в открытую дверь. И вдруг кто-то увидел нас с тобой — что мне делать? Сказать, что сам удивляюсь? Пять лет с конфискацией! И за что? За какую-то обезьяну?
«Я, конечно, не расслышал твоих слов, — лицо Микки передернуло гримасой, — но слова советую подбирать согласно этикету».
— Извини! Вылетело как-то само.
«Вылетело, вылетело! За это и влететь может!»
Неделя прошла свыше назначенного срока, а от товарища ни слуху ни духу. Мы извелись в ожидании, особенно Микки. Он перестал есть. Вздрагивал от звонка телефона, от стука в дверь, от упавшей вилки. Заслышав визг тормозов и хлопок двери автомобиля, с испугом глядел мне в глаза, я читал в них: «Это он за мной».
И вот долгожданный звонок.
«Ты прости меня, но я не мог прийти — дел по макушку. Завертелся-закрутился, отчет дурацкий не получается, долги платить нечем. Ты подождешь с расчетом за мое чудо? Кстати, как он вел себя? Урон большой?»
Микки, склонив набок голову, смотрел на меня. Я прикрыл ладонью трубку.
«Напрасно ты это. Я все слышу, — сказал он. — Меня уже ничем он удивить не может».
— Мирно сосуществовали, — ответил я, глядя на Микки. — Мировой парень!
«Да ты что! Вот новость! Может, и дальше поживет у тебя? А я потом за все оптом…»
— У меня встречное предложение: продай мне его.
Микки слово «продай» не понравилось, но он смолчал. По виду его можно было судить, о чем он подумал, но он не высказал.
«Ты серьезно?» — удивился товарищ.
— Серьезней не бывает. Называй сумму.
«Я купил его за две тысячи баксов, — сказал товарищ. — Уступлю за полторы».
«Врет он, как и все вы, лгуны, врете! — возмутился Микки. — Ему меня подарили просто так. На день его рождения. Он тогда льстиво улыбался, показывал, как рад подарку, а сам думал: «Лучше бы деньги, чем эту паршивую макаку!» Он тогда мне сразу не понравился, но хозяев не выбирают. Вот и ты… Ладно. Две тысячи… за пятак удушится. И здесь у вас не обходится без обмана, без шкурничества. Боги природы! Псы облезлые!»
Пришла очередь отмолчаться мне за все человечество.
«Не все, конечно, — понял свою ошибку Микки. — Большинство из вас — мировые парни, но встречаются и такие. Да и у нас их теперь не перечесть».
— Полгода ждешь с расплатой? — крикнул я в трубку.
«Да раньше мы с ним рассчитаемся! — дернул меня за штанину Микки. — Этот жмот не будет ждать. Не унижайся!»
«Понимаешь… — замялся товарищ. — Долги требуют…»
«Я что тебе сказал, — сильнее прежнего дернул меня Микки. — Прекрати!»
Цирк Микки не очень пришелся по душе. Это если мягко говорить. Дрессировщик, к которому нас направил директор, оказался занудой. Он бесцеремонно отодрал губу у Микки, хмыкнул, обтер руки о его шерсть.
— Лет десять ему? — спросил меня. — Паспорт при себе?
Паспорта у меня не было, и, сколько лет Микки, я тоже не знал.
— Что умеем делать? — ощупывая кости и суставы Микки, бросил в никуда дрессировщик.
— Он смекалистый, — ответил я. — С полуслова все понимает. Посуду моет и протирает. Ни одной стекляшки не разбил, он…
— На турнике работать может? — перебил меня режиссер.
— Конечно, может! — воскликнул я так, как если бы Микки только то и делал, что крутился на этом турнике.
«Молодец! — похвалил меня Микки. — Прыгать по веткам, раскачиваться на них — мое врожденное качество! Продолжай хвалить, а там разберемся!»
— Прививки все сделаны? — оттягивая веко, спросил и зевнул дрессировщик.
