Половое воспитание Августа Флана - Александр Минчин
Август был ростом чуть ниже Лары, из-за чего невероятно смущался и комплексовал. (В городе считалось постыдным встречаться с девушкой выше тебя. Почему? — Аллах знает!) Когда он смотрел на Лару, сердце его останавливалось и замирало. Даже ее скулы манили прикоснуться к ним поцелуем. Не говоря уже о губах, — это были самые красиво вырезанные губы, которые Август видел в своей жизни. Он настолько был потрясен и очарован ею, что, даже идя рядом, не приближался к ней ближе чем на треть метра. Лара это понимала и использовала как могла. Она капризничала и вертела их свиданиями как хотела. Из трех просьб о рандеву она соглашалась на одну. Август не спал, Август не мог дождаться заветного свидания. Позже он так и не сможет понять, чем она его приманивала и завораживала. В чем была ее пленительность, от которой он никак не мог освободиться и, главное, не хотел. Она завораживала его: Августу нужно было все время видеть ее фигуру, ее лисье лицо с капризной улыбкой. В ней было что-то колдовское, на грани с цыганским. Словно красивый, порочный омут, манящий броситься в него. И в нем — утонуть. Он мечтал в ней раствориться. Нырнуть в глубину.
Ее дом находился в самом центре города, а за углом на большом экране вечерами для публики показывали бесплатное кино. Отблески с экрана попадали в переулок, где у стены стояли Август и Лара. Он упирался рукой в дом, боясь приблизиться к ней или прикоснуться. Максимум, что она разрешала ему, — это взять ее за руку, когда они прощались. И трепетно пожать пальцы.
Как-то раз мимо проходила Элка Людоедова, взрослая кобыла, мать которой работала с мамой Флана. Элка как всегда шла рядом с каким-то стройным самцом.
— Ты бы табуреточку принес, чтобы удобней целоваться было, — проголосила она в воздух. На весь переулок.
Август был готов провалиться сквозь землю. Лицо его покраснело, он задрожал и задохнулся, не в состоянии взглянуть в сторону Лары. Он готов был броситься вдогонку и убить Элку-суку, но понимал, что этим уже ничего не спасешь. Его польская красавица все слышала. Неожиданно она произнесла:
— Не волнуйся, я могу наклониться.
— Зачем? — не понял Флан.
— Чтобы ты мог меня поцеловать.
Август обомлел, он не мог и мечтать о том, чтобы прикоснуться к ее сочным, спелым, рубиновым губам. А как манила его нижняя губка — безумно!
И она наклонилась к нему сама. Все закружилось в голове у Флана и поплыло. Он успел заметить, как ее глаза прикрылись хвоей, занавесью длинных ресниц, невольно сделал шаг назад, потом приблизился и коснулся ее холодноватых губ поцелуем. И как будто тысячи игл вонзились сразу в его тело. Жар и трепет разбежались по жилам. Он уже знал, что всегда будет хотеть целовать эти божественные с нежным дыханием губы, опять, снова, бесконечно. И подсознательно, где-то в самой глубине укололо, что это вряд ли будет так.
Это была неприступная (по крайней мере для него), гордая красавица, которая, несмотря на то, что была младше, играла с ним, как с котенком. По каким-то своим причинам она, видимо, просто пожалела его: в этот раз подарив Августу первый легкий поцелуй. Когда он наклонился снова, она подставила ему лишь щеку. Он был рад получить и это. И попрощавшись без эмоций, не назначив следующего свидания, Лара спокойно пошла домой.
У нее не было телефона. В городе так никто и не знал, чем занимается ее мать и на что они живут.
Возвращаясь пару вечеров спустя после репетиции домой, Август случайно заметил стоящую у гастронома Лару. Он подошел, пригласил ее прогуляться, и она согласилась.
— У меня в следующую субботу день рождения. Я бы очень хотел, чтобы ты на него пришла.
— А кто у тебя будет? — спросила красавица.
— Только друзья. Родители накроют на стол и уйдут.
— Хорошо, — неожиданно согласилась она.
Август был поражен и счастлив. Он собирался впервые показать ее своему окружению, своему двору, — придворным.
Пришло всего двенадцать человек, самые избранные. Лару оценили все, причем сразу: она была самая красивая. В обтягивающем стройную фигуру платье с достаточно смелым декольте.
Мама целый день готовила его любимые кушанья: оливье, винегрет, печеночный паштет, соления, запеченную индейку, и стол был накрыт великолепно.
На столе, украшенном дорогими хрустальными бокалами, стояли сладкие наливки и бутылки лимонада с золочеными горлышками, — дядя Авель ко дню рождения прислал ему целых два ящика.
Лара села слева от него, а рядом с ней устроился его троюродный брат с забавной фамилией Кролик. Его никто никогда не звал по имени. Кролик учился уже в девятом классе и как самый старший из присутствующих начал разливать наливку в хрустальные бокалы. Все засмущались, многие пробовали спиртное первый раз в жизни, выпили за здоровье именинника.
В домах, где росли мальчики и девочки, алкоголь обычно детям трогать не позволяли. У Флана были модные (особенно мама) и демократичные родители.
Лара выпила первый бокал до дна и согласно опустила ресницы, когда Кролик предложил ей второй. Кузен усердно ухаживал за ней, подливая и подливая… Наливка была очень вкусная, но в ней присутствовали свои градусы. Кролик, однако, не спешил кормить Лару. Чего Август не заметил.
Посредине обеда предложили сделать перерыв. Мишка, будучи до мозга костей гедонистом, не долго думал, как развлечь девушек, большую и прекрасную половину собрания, и предложил сыграть «в бутылочку».
Август никогда не играл в эту игру, но знал о ней понаслышке.
Все сели в круг на блестящем паркете, и Кролик принес пустую бутылку из-под какого-то вина. Смысл игры сводился вот к чему: каждый по очереди крутил бутылку и должен был целовать того, на кого указывало, останавливаясь, горлышко. Целовались только мальчик и девочка, если мальчик попадал на мальчика, то очередь пропускалась. Лара сидела в кругу напротив Августа. Она первая крутанула бутылку и попала на Кролика, которого безразлично поцеловала в щеку. Дошла очередь крутить и
