Фасолевый лес - Барбара Кингсолвер
– Жаль, что мы живем так далеко, – сказала Айви под шипение закрывающихся дверей.
– Я знаю, – проговорила Лу Энн одними губами и, наклонившись к младенцу, произнесла:
– Помаши ручкой прабабушке.
Но они этого уже не увидели, потому что сели на другой стороне.
Лу Энн представила, как бросается за автобусом, барабанит в двери, забирается в салон и устраивается с малышом на широком сиденье между мамой и бабушкой. И бабушка говорит:
– Скажи своей матери, пускай передаст мне термос с чаем. Не то я высохну, как дощатый забор, к тому времени, как мы приедем в Кентукки.
В квартале от остановки, через дорогу, старина Бобби Бинго торговал овощами со своего полуразвалившегося грузовика. Лу Энн как-то соблазнилась видом помидоров, которые у него выглядели гораздо симпатичнее, чем твердые розовые, что можно было купить в магазине. Магазинные вообще на помидоры не похожи – вид какой-то болезненный, городской, словно их вырастили прямо на складе, а не на земле. Лу Энн тогда, немного поколебавшись, решилась наконец подойти и спросить, почем помидоры, и с удивлением узнала, что у Бобби они дешевле, чем в магазине.
Теперь, идя с остановки домой, она решила купить еще.
– Приветствую вас, любительница помидоров! – воскликнул Бобби. – Я вас запомнил.
Лу Энн покраснела.
– Они у вас по-прежнему по сорок пять центов за фунт?
– Нет, мадам! По пятьдесят пять. Увы, конец сезона!
– Ничего! Все равно хорошая цена, – отозвалась Лу Энн и, выбрав в ящике шесть помидоров, свободной рукой протянула их продавцу один за другим. Другой рукой она поправила ребенка, стараясь поддерживать головку, как ее учили, чтобы не болталась.
– Ваши помидоры – лучшие из тех, что я видела здесь с тех пор, как приехала из дома, – сказала она.
Произнеся слова «из дома», Лу Энн почувствовала, как сердце ее странным образом дрогнуло.
Кожа на лице Бобби Бинго напоминала печеный картофель. Типичный огородник, подумала Лу Энн, которой, тем не менее, нравился этот человек.
Бобби посмотрел на нее, прищурившись.
– Так вы не отсюда! Я так и думал.
Выбрав из стопки пластиковых пакетов подходящий, с красными буквами, он уложил туда помидоры, взвесил на руке и сказал:
– Семьдесят пять, – и только потом положил на весы.
После этого выбрал большое красное яблоко и помахал им мальчику.
– И яблочко для Джонни!
– Его зовут Дуайн Рей, и он вам очень благодарен, но у него еще и зубов нет, – смеясь, сказала Лу Энн.
Ей стало неловко, но смеяться было так приятно, что она даже испугалась, что следом расплачется.
– Так это хорошо! – рассмеялся Бинго в ответ. – Когда у них появляются зубы, они начинают кусаться. Вы знаете моего мальчика?
Лу Энн отрицательно покачала головой.
– Вы должны его знать! Его каждый вечер показывают по телевизору, он машины продает. Большой человек в этом бизнесе.
– Извините, – отозвалась Лу Энн. – У меня нет телевизора. Муж забрал его к себе на новую квартиру.
Вот так, две недели обманывать собственную мать и бабушку, а потом выложить все про свой рухнувший брак совершенно незнакомому человеку! Ей не верилось, что она сделала это.
Бинго покачал головой.
– Не переживайте, – сказал он. – Каждый раз, когда я его там вижу, меня мутит. Он даже не называет себя своим именем. «Билл Бинг». Вот как он там зовется. «Билл Бинг Кадиллак. «Билл Бинг найдет вам авто в один миг!» Я всегда хотел, чтобы он выбился в люди. А теперь посмотрите на него! Он даже не ест овощей. Если бы он сейчас оказался здесь, сделал бы вид, что со мной не знаком. Он говорит мне: «Да выбрось ты свой грузовик! Зачем ты торгуешь этой дрянью? Я хоть сейчас куплю тебе дом в Беверли-Хиллз». А я говорю: «Что? В Беверли-Хиллз? Ты с ума сошел? Они же там наверняка не едят овощей. Едят, наверное, только королевских крабов с Аляски да хлебные палочки! – Если хочешь меня осчастливить, купи мне «кадиллак», и я буду продавать свои овощи с него».
Покачав головой, Бобби Бинго спросил:
– Винограда хотите? На этой неделе хороший виноград.
– Нет, мне только помидоры, – ответила Лу Энн и протянула ему семьдесят пять центов.
– Вот, возьмите винограда. Джонни его можно. Он без косточек.
И, положив большую гроздь винограда к помидорам, добавил:
– Вот что я вам скажу, любительница помидоров. То, чего хочешь больше всего на свете, чаще всего выходит боком.
Придя домой, Лу Энн уложила ребенка, после чего тщательно вымыла помидоры и виноград и отправила в холодильник. Все это время она чувствовала, будто за ней внимательно наблюдают глаза матери.
– Выходит боком… выходит боком… – повторяла и повторяла она себе под нос, пока эти слова не начали ее раздражать.
Проходя по комнатам, Лу Энн вдруг заметила, что держится ближе к стенам – так, словно ее тучная мать и требовательная бабушка все еще здесь и занимают большую часть пространства; дом был и пустым, и переполненным одновременно, и Лу Энн захотелось вдруг чего-то, но она не могла понять, чего именно – может быть, какой-нибудь еды, которую она ела много лет назад. Она распахнула шторы на окнах в гостиной и впустила в дом свет. Небо ворвалось в окна – сухое, чистое и прозрачное. Как ни странно, Лу Энн все еще иногда удивлялась, когда открывала это окно и не видела за ним Кентукки.
Она заметила на крышке низкого комода бутылку из-под кока-колы. Рядом лежали две шпильки для волос, забытые бабулей Логан. Эти старомодные вещицы пробудили в душе Лу Энн глубокую печаль. Однажды, еще дома, в табачном сарае она нашла рабочие перчатки отца. Они по-прежнему хранили изгибы его ладоней – несмотря на то, что он уже давно умер.
Из бутылки натекло на деревянную поверхность, и Лу Энн попыталась вытереть круглое пятно краем джемпера. Не хотелось портить имущество, ведь оно принадлежало не ей – дом сняли уже с мебелью. Она долго думала, что делать с бутылкой, пока наконец не поставила ее на стеклянную полку шкафчика в ванной.
Позже, когда Лу Энн кормила ребенка в гостиной, она закрыла глаза и попыталась вспомнить, как ее крестили в реке Таг-Форк. Она увидела маленькую девочку в белом платьице, с крепко прижатыми к телу локотками загорелых рук. Девочка вскрикнула, когда ее колени подогнулись и зеленая вода сомкнулась над лицом, но Лу Энн не почувствовала страха этой девочки. Пробивающийся через прикрытые веки яркий свет стал приглушенно-водянистым, точь-в-точь как тот, что она видела в Таг-Форк. Воспоминания вставали перед глазами, но она ничего
