Домочадец - Сергей Юрьевич Миронов
…Утро выдалось замечательным. К полудню на пляж потянулись курортники. Из переполненных электричек валил цветной пёстрый люд и устремлялся на море. В кафе начались приготовления к обеду. Янтарные лавки ожидали немецких туристов. Агенты турфирм сидели в оживлённых местах за раскладными столиками. Фальшивил уличный саксофон. Лето перевалило через экватор.
Сегодня Вальтер планировал встретиться с неким Константиновым, который был сотрудником местного военного санатория и имел какое-то отношение к деловым интересам Шмитца в Дивногорске. К окружению Вальтера я относился равнодушно. Я несколько раз видел его мрачных деловых партнёров, которые приходили в дом с молодыми переводчиками и, встречая меня в саду, в лучшем случае считали меня подсобным рабочим. Сносно я относился лишь к Джулии. Она это чувствовала и даже считала, что я ей симпатизирую. Но это было не так. Полная и навязчивая в общении, она обладала неприятным свойством изматывать собеседника длинными нравоучительными монологами. Моему пребыванию в доме Шмитца она откровенно завидовала. Конечно, она не позволяла себе выражений типа «везёт же дуракам», но в подсознании эта популярная и в общем безобидная фраза её основательно терзала. Она никак не могла смириться с тем, что к некоторым «лоботрясам» приходят оглушительные успехи, в то время как таланты прозябают в нищете и неизвестности, предаваясь всевозможным порокам.
Джулию я встретил после обеда на вокзале.
– Если ты – домой, то нам по пути, – сказала она и взяла меня под руку.
Я шёл домой с кипой газет, купленных для Вальтера в вокзальном киоске.
– Сегодня в клубе – концерт. Вот приглашение. – Джулия достала из бордовой замшевой сумочки глянцевую открытку. – После концерта господин Шмитц организует в саду скромный банкет для своих деловых партнёров и просто друзей. Я буду переводить.
В приглашении, переведённом также на немецкий язык, обращение к Вальтеру выглядело так: «Глубокоуважаемый господин Шмитц! Приглашаем Вас и Вашего домочадца на концерт художественной самодеятельности, который состоится 21 июля 199… года в клубе военного санатория. Начало в 19 часов». Далее следовала замысловатая роспись начальника санатория.
Джулия была в восторге от предстоящего концерта. Общественные мероприятия, в которых ей дозволялось блеснуть знанием немецкого языка, кружили ей голову от заманчивой перспективы оказаться в центре внимания не последних в городе людей, подвластных благотворительной политике Вальтера.
– Ах, это вы? – удивлённо воскликнул Вальтер. – Что, уже пора?
Он стоял у крыльца и из пластмассовой лейки изливал журчащие водяные потоки на клумбу Вериной герани.
Джулия протянула Вальтеру приглашение, и он, не снимая оранжевых резиновых перчаток, ухватил за краешек открытку. Читал он вслух, умно шевеля дымчатыми вьющимися бровями.
– Ну что ж, идём, – решил он без колебаний. – Надеюсь, хорошо проведём время.
В программе концерта значились русские народные песни, выступление дуэта баянистов, популярные эстрадные песни в исполнении клубного ансамбля. Завершала массовку дискотека.
Все эти мелкие радости, ради которых кто-то специально охотился за пригласительным билетом, меня абсолютно не трогали. В последние дни мне не хватало покоя, я жаждал уединённости. Ежедневное звяканье столовых приборов, частые подходы к столу с непременным обсуждением скупой на события и таланты городской прессы постепенно начали меня раздражать. Я шёл в клуб исключительно ради Вальтера, но за вечерним чаем мною овладело-таки желание пойти на концерт, поскольку засидевшаяся у нас Джулия между делом сообщила, что в эстрадном отделении примет участие Стэлла.
– Помнишь ту дёрганую девицу? – спросила Джулия, нахваливая густой чай с бергамотом. – Она там непременно что-нибудь споёт и обязательно станцует. Кстати, Константинов там тоже засветится.
Я не выдержал и спросил:
– А почему её зовут Стэлла?
– Ну, это просто. – Джулия размяла в креманке розовый шарик мороженого. – Сначала была девочка Наташа. Потом она закончила школу, увлеклась вечерними гуляниями и ночными дискотеками. Коллеги по танцполу окрестили её Натэллой. А уж от Натэллы рукой подать до Стэллы.
– Джулия – это ведь Юлия. Но по-английски, – провёл уместную параллель Вальтер, чем вызвал несколько восторженных реплик своей переводчицы. – Юлия, Юля, Юленька-лапуленька, – вывел он на хорошем русском без видимых усилий и расхохотался.
После шестичасовых новостей, которые Одинцова мастерски перевела Шмитцу, наша троица двинула к клубу. Впервые после окончания летней сессии я надел свой парадный фиолетовый пиджак. Коричневые брюки от единственного ненавистного костюма я погладил во время новостей, мокасины вычистил под новости спорта. Узелок на галстуке я завязал с третьей попытки – уроки Анжелы стали понемногу забываться.
В актовом зале было полно народу. В первых рядах просматривались седые головы немецких туристов. На сцене усатый мужчина в обвислом спортивном костюме проверял акустические способности микрофона. Зал бурлил. Задние ряды посвистывали. Можно было подумать, что сейчас здесь состоится вручение какой-нибудь престижной премии. Но ждал нас всего лишь концерт клубных талантов. Мы заняли свои места в пятом ряду. Большинство зрителей были приезжие. На некоторых лицах лежала печать невыносимой усталости от однообразия и скуки санаторных будней.
Концерт набирал обороты. Приезжая публика, сидевшая за нами, активизировалась, подкреплённая ликёрами из бара. Выступление дуэта баянистов раззадорило возрастной партер и вызвало неодобрительный свист задних рядов. Вальтер сдержанно аплодировал и о чём-то беседовал с Джулией, важно восседавшей между нами. Баянистов сменил ансамбль русских народных инструментов. Затем на сцену вышел детский хор. Появление Олега Петровича Константинова задние ряды, жаждущие дискотеки, отметили шквальной овацией. Я пытался вглядеться в лицо кумира молодёжи, но широкие затылки сидящих перед нами подростков, машинально поедавших поп-корн, не позволили отчётливо лицезреть утончённый облик руководителя хора. Я вынужден был приблизиться к напудренной щеке Джулии, дабы наконец-то раскусить загадочную внешность подросткового затейника.
– Да сиди ты спокойно! – одёрнула меня Одинцова. – Всё равно ты его не знаешь. – Она надменно ухмыльнулась. Рядом с Вальтером она чувствовала себя уверенной, что позволяло ей в последнее время бросать безнаказанно колкие реплики в мой адрес. – Не волнуйся! Скоро её увидишь.
Я догадывался, что меня давно избрали объектом интенсивных обсуждений. Джулия и Стэлла – два противоречивых продукта современной эпохи, два тяжёлых противоположных характера, обладающих взаимным притяжением, вели долгие потливые дискуссии, перерастающие в шумные драчливые споры, о моём неопределённом, однако устойчивом месте в судьбе Вальтера. В их представлении я был неподходящей кандидатурой для жительства в элитном особняке. Я не имел слащавой внешности мальчика, отправленного родителями в модельное агентство с наступлением половой зрелости. Но хуже всего, что я не годился в их компаньоны для ведения интриг вокруг имени Вальтера с целью извлечения дивидендов
