Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
Шимрит искренне восхищалась этой сильной, самодостаточной женщиной, оказавшейся, волею судьбы, в точно такой же ситуации в личной жизни, что и она, но вышедшей из нее совершенно иначе, и боялась надоесть ей. Куда уж такой женщине было выслушивать ее вечные ахи и охи? Временами она подумывала самой обратиться к психологу, ибо у нее уже не было сил нести свой груз одной. Только надежда, что Галь вскоре выпишут, кое-как поддерживала ее дух. И, когда ей сообщили, что она и Дана Лев могут, наконец, ее повидать в пансионате, бедная мать, на радостях, едва не лишилась чувств. Она даже не успела спросить, как Галь, а только то плакала, то смеялась, как в припадке безумия.
На следующее утро, когда Дана Лев заехала за ней, Шимрит уже была почти спокойна. За ночь, проведенную без сна, она сумела взять себя в руки. Пока еще не было понятно, что приготовил им этот визит. Дана тоже не могла ей сообщить слишком многого. Скрывая факт визита Шели, она говорила, что, насколько ей было известно, Галь стремительно шла на поправку, не получала уже многих лекарств, снова взялась за коллажи и пользовалась всеобщим восхищением.
– Как можно не восхищаться такою девочкой, как Галь? – восклицала Шимрит, еле скрывая свое волнение.
Дана Лев, в ответ, с улыбкой кивала головой. Она не считала необходимым в данный момент возражать матери, что ее «девочка» уже давно не была девочкой.
И вот, долгожданная встреча состоялась. Было пролито много слез. Присутствовавшие при этом Рики и Шарон не могли припомнить, кто еще из их многочисленных пациентов так затрагивал их до глубины души, и тоже смахнули несколько слезинок, глядя на этих трех женщин, слившихся воедино.
Шимрит не могла наглядеться на дочь, хотя на самом деле не замечала ничего, кроме тумана радости перед глазами. Обе они без конца твердили друг другу слова извинения, заглушая их поцелуями. В то же время Дана Лев, тоже горячо целовавшая девушку, и принимавшая от нее не меньше извинений, все же внимательно всматривалась в нее, пытаясь увидеть в ней изменения.
Странное дело! Если Галь и изменилась, то в несказанно лучшую сторону. Ее прекрасные глаза, без темных кругов от бессонниц и наркоты, как будто стали еще больше, и в них появилось новое взрослое и более мудрое выражение. Ее лицо утратило детскую округленность, что превратило ее в прошлом божественную красоту во внешность очень привлекательного, но вполне земного создания. Кроме того, она немного поправилась, что хорошо сказалось на ее стати. От частого пребывания на воздухе ее кожа покрылась здоровым загаром, а отросшие волосы даже посветлели. Это была совершенно новая Галь Лахав, которую никто еще не знал, но которая непременно даст о себе знать.
Встреча проходила в одной из крытых беседок в глубине территории, за гладким деревянным столом. Рики, как личный психотерапевт Галь, начала ее первой. Она говорила о долгом пути, пройденном девушкой, о том, в каком состоянии она попала к ним, и какой они видели ее теперь, о том, что ее здоровье, в целом, улучшилось, хотя по-прежнему требовало наблюдения. По их мнению, Галь была уже почти готова к выписке. «Почти» – это потому, что им, отвечающим за ее душевное состояние, необходимо было быть абсолютно уверенными, что у Галь хватит сил чтоб продолжить свою борьбу самой.
– А как это можно проверить? – непонимающе спросила Шимрит.
– Никак, – ответила Шарон. – Только внутреннее ощущение. Я могу привести много разных примеров, поскольку провожу групповые терапии. Бывает, что человек, у которого, вроде, есть все шансы на скорое выздоровление, внезапно расслабляется, ставит себя в зависимость от психотерапевта, пускает вещи на самотек, и, как результат – опять теряет голову. В то же время, тот, кто, казалось бы, стоял на краю пропасти, собирается с силами сам и резко поправляется. В конечном итоге, все дело в характере.
– Уж кому, как не мне, это знать, – ухмыльнулась Дана, и ободряюще кивнула Шимрит.
– Галь – один из сложных случаев в ее группе, – продолжала Шарон, – не потому, что он был тяжелее, чем другие, – скорее, напротив, – а потому, что она сама вынесла его неоднозначно. Уж слишком много оказалось в нем накладок: и личная история с парнем, и отношения с лучшей подругой и другими товарищами, и семейная драма… Я прошу прощения за мою откровенность, Шимрит, – обратилась консультант к поникшей матери, – но надо признать, что неполная семья такого типа, как ваша, несомненно, травмирует юную душу.
– Что поделаешь? – вздохнула Шимрит. – Да, я – одинокий человек, и не подаю Галь удачного примера. Однако, все, что я в силах ей дать, я даю.
– Вот и отлично! – подхватила Рики. – Что, в конце концов, нужно детям от родителей? Чтобы те их любили и принимали такими, какие они есть. Просто за то, что они есть. Что касается удачных примеров, то я думаю, что Галь, при желании, найдет себе на кого равняться, если уже не нашла, – при этом она многозначительно покосилась на польщенную Дану Лев.
– Галь очень важно знать, что у нее есть поддержка, – сказала Шарон, – что ее искренне любят и ждут. Ведь слишком много было фальши и обмана в ее среде. К сожаленью, так будет всегда и в любой среде, – подчеркнула она, – но надеюсь, теперь она научилась грамотно противостоять им. Главное, чтобы рядом с нею было хотя бы несколько по-настоящему преданных человек, с которыми ей будет комфортно. Галь, – обратилась она к подопечной, – есть ли у тебя такие?
– Да, есть, – заговорила та, до сих пор сидевшая в молчании. – Вот двое самых главных. – И она обняла маму и учительницу так, что их головы на мгновение снова сблизились. – Я… вновь прошу у них прощения за те глупости, что натворила. Я нисколечко не умаляю своих ошибок, даже если была тогда под воздействием наркотиков. Я не льщу, лишь бы поскорей уйти отсюда, хотя не скрою, что давно желаю этого, а говорю искренне. Если в моей жизни и так слишком мало по-настоящему преданных людей, то необходимо беречь отношения с
