Великое чудо любви - Виола Ардоне
Взгляните на фотографию, я отыскал ее сегодня утром: это я со своими чокнутыми, снято в лечебнице. Теоретически, по закону, все подобные заведения уже должны были быть закрыты, но на практике еще существовали, так же как варварский электрошок, инсулиновая кома, смирительные рубашки и ограничение подвижности, долгое время практиковавшиеся весьма произвольно.
На обороте – дата, 1982 год, видите? Раньше непременно указывали дату и место, это сейчас все в облаке. «В тучке», синьора, как объяснил мне внук. Этому шалопаю всего семь лет, но он уже столько знает! Говорит, наши фотографии хранятся в «тучке». Эта, правда, лежала в шкафчике в ванной: уж и не знаю, как она там очутилась, у наших домов свои способы хранить воспоминания. Знаете, в определенном возрасте дома полны сюрпризов. Встаешь с кресла, чтобы выключить конфорку на кухне, – и начинаются искушения, как у Христа в пустыне. То непонятный шум в коридоре, то мокрое пятно, расползающееся по потолку, то звенит телефон, требуя прослушать очередную рекламу: не знаю, случалось ли с вами такое… То голоса во дворе, то подозрительный кашель, то нужно заново пересдать анализы… В общем, сбиваешься с пути истинного, забываешь о кухне, о конфорке и даже о себе самом. А три четверти часа спустя чувствуешь запах гари – и прощай соус. Простите, отвлекся.
Во времена оны память у меня была железобетонная. Диагнозы пациентов, дозировки лекарств, мельчайшие подробности их раздерганных жизней, номера телефонов друзей и даже случайных знакомых, имя, фамилия, запах каждой женщины, которую мне посчастливилось любить… А теперь я блуждаю по дому, вымаливая обрывки воспоминаний, слушаю чужие рассказы, стараясь не вызвать подозрений относительно своего неврологического состояния, и так мало-помалу восстанавливаю картину. А может, я потому все забывать стал, что в глубине души меня уже ничто не волнует. Это не с памятью проблемы, – с интересом. Поверьте, синьора, старость – та же бедность. Возможности стремятся к нулю, звонков, встреч становится меньше, а сводить концы с концами – всякий раз то еще приключение. Если вдуматься, забывчивость – это ведь последняя милость жизни, смягчение приговора, вынесенного тем, кто протянул слишком долго и нажил воспоминаний больше необходимого.
Утром вроде бы полегче, все на своем месте. Но чем дальше, тем сильнее сужается дорожка, и вот посреди ночи уже бродишь в поисках нужных слов, пижамы, ключа от входной двери, второго синего носка, сна, терпения, пачки сигарет, которую припрятал, чтобы время от времени, тайком от себя самого, покуривать. К вечеру я обращаюсь в младенца, теряюсь в собственном доме, не в силах вспомнить даже имя единственного внука, названного, кстати, в мою честь!
И что, спрашивается, делать? Сидишь тихонечко, зубришь, как перед экзаменом по анатомии. Но зубришь не названия костей, а предметы домашнего обихода: стул, ваза, мыло, вставная челюсть, средство от накипи. Наконец наступает день, когда ты уже не помнишь, зачем тебе все эти бесполезные названия. Не помнишь даже, зачем по-прежнему жив, и решаешь умереть.
Вот вам никогда не хотелось распахнуть окно и броситься вниз? Нет, синьора Локателли, это не предложение, обычное любопытство. Поскольку я об этом какое-то время подумывал. Если бы только не кот…
Да-да, синьора, я снова отвлекся, но сейчас перейду к сути. Кот на самом деле мне не принадлежит, он из тех, как сказала бы Эльба, кто не верит в право собственности на чувства, так что он – животное свободное. Но у нас есть своего рода джентльменское соглашение: он по утрам приходит меня будить и ласкаться, а я взамен кормлю его завтраком. С животными все просто, условия контракта предельно ясны. Кот гладит меня лапой по щеке, только подушечками, аккуратно, чтобы не поцарапать, лижет мочки ушей. Из всех существ на земле именно с ним у меня уже довольно долгое время самые близкие отношения романтического характера. У вас это место занимает золотая рыбка. Нет, что вы, я не нахожу в этом никакой сексуальной символики, и потом, простите, я не из тех психоаналитиков, кто проецирует ситуации и пытается вторгаться в ваш внутренний мир. Знаете, в чем состоит величайшая проблема нашего времени? Все хотят выговориться, но слушать не хочет никто, так что люди ходят к психоаналитику исключительно ради того, чтобы их хоть кто-то выслушал.
Но вернемся к коту. Я встаю, готовлю ему еду, брожу по дому, зубрю названия: дуршлаг, вешалка, кувшин. Какое, спрашивается, это имеет отношение к Эльбе? Самое прямое, поверьте. Сегодня я иду в ванную, открываю шкаф и обнаруживаю ее. Вот эту светленькую на фото, видите? Ее назвали в честь великой северной реки. Ну, и острова, конечно, но разве это важно? Это ведь совершенно разные вещи! Эльба родилась в психиатрической лечебнице, выросла среди чокнутых и Сестер-Маняшек. Нет, это не какой-то крохотный орден, это она их так называла. Нет-нет, синьора, Эльба была здорова, совершенно здорова. Насколько это вообще возможно для человека. И я хотел ее спасти, а в итоге потерял. Как и все, что любил.
Почему – уже и не вспомню: возможно, я слишком старался об этом забыть. Но скорее всего, это моя вина. Практически всегда это исключительно моя вина, понимаете? Семьдесят пять лет подряд – да-да, синьора, именно так. Как раз завтра исполняется. 1 января 1945 года: я родился под звуки выстрелов. Бомбежки недавно закончились, но на улицах продолжали стрелять, приветствуя наступление нового года. Грохот праздника и смерти смешались воедино, до полного душевного смятения. Мне рассказывали, что многие в этом состоянии неопределенности всю новогоднюю ночь провели в убежище – просто на всякий случай. Может, именно поэтому я в итоге и оказался среди чокнутых. Так вот, сегодня утром, наткнувшись на эту фотографию, я стал перерывать старые бумаги. И представляете, что выпало из подвесного шкафчика на кухне? «Дневник умственных расстройств». Его написала та самая светленькая девчушка, что притворялась сумасшедшей, поскольку считала, что другого места в мире для нее нет. Начинается он так:
Полумир – это психбольница, в которой много окошек,
И в окошках виднеются лица людей, похожих на кошек.
Эльба вообще любила все рифмовать, как любят все чистые души. Начав читать этот дневник, я словно двинулся вспять по шоссе времени. Помните тот старый анекдот про парня, выехавшего на А1 по встречке? Вы не смеетесь. Странно. Возможно, это симптом сопротивления терапевтическим отношениям, надо будет его проработать.
Ну-с, синьора Локателли, теперь перейдем к вам.
