Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд
— А я все-таки знаю. И докажу. Прямо сейчас.
Когда они проезжали мимо скульптуры, Аура опустила окошко и вскинула руку, сжимавшую воображаемый меч.
— Сестры Тюленья Шкура и Лебяжий Пух! Шела и Ала! — нараспев прокричала она. — Взмахните мечом, возвысьте голос! — Ветер унес ее смех вдаль. — Ну же, Старри, теперь твоя очередь.
Эстер еще крепче вцепилась в руль. Она сейчас ведет машину, как когда-то Аура. Руки держат руль, как сжимали его руки сестры. В зеркале заднего вида уменьшается «Девушка из Биналонг-Бей».
Когда до мыса и Солт-Бей оставалось совсем немного, голова у Эстер начала гудеть. Адское похмелье, с которым она проснулась утром и которое пыталась победить парацетамолом, снова пошло в атаку. Эстер была в пути уже семь часов, включая вынужденные остановки: иногда тошнота становилась совсем уже нестерпимой. Ей страстно хотелось, чтобы поездка закончилась, и каждый метр, отделявший ее от дома, казался личным оскорблением. Зрение начало шалить, от усталости перед глазами заплясали черные мушки, от тревоги все стало размытым. Эстер бросила взгляд на сумки под пассажирским сиденьем, пытаясь припомнить, в какой из них затаился пакетик леденцов, купленный на последней автозаправке. Сахар приведет ее в чувство. Эстер сбросила скорость. И на секунду отвлеклась от дороги.
Все произошло мгновенно.
Что-то с грохотом рухнуло на лобовое стекло; стекло пошло мелкими трещинами, но удержалось. Эстер пронзительно закричала. От удара и от испуга она резко вильнула, вдавила в пол педаль тормоза и юзом съехала на обочину. Тошнотворный животный запах. Пахнет кровью. И резиной: что-то горело.
Машина резко остановилась, подняв тучу пыли и мелких камешков. Эстер мелко дышала; ее трясло, и гулко стучало сердце. Открыв дверь, Эстер, как в тумане, на ватных ногах вышла из машины. Разум отказывался принять увиденное: изуродованное лобовое стекло, выгнутая, смятая жесть в том месте, где еще минуту назад была крыша. Словно это не металл, а глина, которой несколькими небрежными движениями придали совершенно другую форму. Эстер уставилась на искореженный бампер. Трещина бежала дальше, стекло щелкало, но все же держалось. А в середине всего этого лежал черный лебедь — пугающе неподвижный, весь в крови, грациозная шея безвольно поникла.
Эстер в ужасе закричала. Сжав виски ладонями, она огляделась, пытаясь сориентироваться. Не сразу, но узнала эвкалиптовую рощу на мысе, где они с Аурой чуть не целыми днями лазали по семи серебристым валунам, чтобы нырять с них в потаенную лагуну. На парковке пусто. Эстер одна. Нужно успокоиться, подумать, как быть. Нужно посмотреть, что с лебедем. Вызвать полицию. А надо ли вызывать полицию, если с небес на твой пикап падает лебедь? Но кому звонить, если не полицейским? Ауре. Имя сестры всплыло само собой. У Эстер свело желудок. Она согнулась пополам, и ее чуть не вырвало желчью. Пытаясь устоять на ногах, она оперлась о машину.
— Эстер?
Услышав знакомый голос, Эстер испуганно замерла; рядом, тормозя, хрустнул гравием автомобиль. Эстер непонимающе моргнула. Из машины — встрепанные волосы, черный кожзаменитель, чулки в сеточку, джинсовая куртка и ослепительный блеск — вылезала Тина Тернер.
— Эстер? — Она схватила Эстер за руки и вгляделась ей в лицо. В глазах мелькнула тревога. — Ты цела? Ты цела.
Эстер тупо смотрела на накрашенное лицо женщины в парике.
— Я видела, как падает kylarunya[1]. Видела. — Женщина указала на лебедя, распластавшегося по пикапу Эстер, а потом на собственную машину: мотор работает, дверца приоткрыта.
Под светло-рыжими космами тяжелого парика, под ярко-голубыми тенями, розовыми румянами и коралловой помадой Эстер узнала лучшую подругу Ауры. Сестра дружила с ней всю жизнь.
— Нин? — в замешательстве спросила Эстер.
— Все хорошо. — Голос Нин смягчился. — Ты просто немного испугалась. С тобой все хорошо.
Эстер издала невнятный полузадушенный звук, полуплач-полусмех, в котором страх смешался с облегчением. Теперь рядом с ней Нин, такая утешительно знакомая.
— Иди сюда, ты вся дрожишь, как морская улитка. — Нин стала растирать ей руки.
Эстер только теперь поняла, как сильно ее трясет. Солнце зашло за тучи, превратив бирюзовое море в синевато-серое. Глаза резанул холодный ветер.
— Садись ко мне в машину, я включу обогреватель.
— А как… — Эстер обхватила себя за плечи. Ей невыносимо было смотреть на неподвижную птицу.
— Я посмотрю, что с ней. Давай сначала согреем тебя. — Нин усадила Эстер в свою машину и включила печку, взяла с заднего сиденья плед и закутала в него Эстер. Хлопнула дверцей и, неловко ступая ногами в красных лакированных шпильках, поковыляла по гравию выяснять, что с лебедем.
Эстер сморгнула набежавшие слезы; ее поразило, как быстро ее успокоили большие глаза и крепкие руки Нин, какое чувство безопасности она ощутила, глядя на дерзкий разворот плеч этой женщины. Так она и росла, опираясь то на Нин, то на Ауру, — щенок, точно знающий, где его место в мире. До поры до времени.
Эстер потрогала лоб и поморщилась: там наливалась болезненная шишка. Закрыла глаза, опустила голову на спинку сиденья. Вот Нин и Аура, взявшись за руки, идут по берегу. На шее у обеих — ожерелья из переливчатых раковин. Эстер — всегда на пару шагов позади — бежит за ними. «Подождите меня!»
— Ты, наверное, испугалась. — Нин открыла дверцу и села за руль. Ветер захлопнул дверцу; порывы становились все резче, машина содрогалась.
— Не знаю, как это произошло, — пробормотала Эстер. — Я ехала — и вдруг как будто бомба взорвалась. Бах — и я больше никуда не еду. Останавливаюсь. Пикап искорежен, а на лобовом окне — черный лебедь. — Слушая собственный голос, Эстер смотрела на Нин, лицо которой светилось сопереживанием. В горле встал ком. — Я убила лебедя. — Эстер чуть не плакала.
— Это просто несчастный случай. — Нин сжала ей руку; скрипнуло платье из искусственной кожи.
— Ты же не веришь ни в какие неожиданности. — Эстер прищурилась.
— Толковать случившееся можно по-разному, но давай не станем, ладно? На твою долю и так много всего пришлось.
Слова Нин стали тем самым холодным душем, после которого Эстер отчетливо осознала, зачем она приехала и что ей предстоит. Оглядев наряд под Тину Тернер, Эстер поняла, куда собралась Нин.
— Ты тоже туда, — безучастно сказала она. — На «вечеринку». — Эстер изобразила пальцами кавычки. — Понятно.
Нин — Тина Тернер и Аура-Шер танцуют, взявшись за руки, в прихожей Дома-Ракушки. Они собрались на свой первый костюмированный бал в средней школе.
— Мама уже там — помогает все устроить. Я обещала приехать пораньше, помочь. — Нин поправила парик. — Тебе надо к врачу.
— Со мной все нормально.
— Я не спрашиваю, а говорю: тебе надо к
