Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт
Наконец Элис замечает, как здесь жарко, замечает, что под мышками у нее уже мокро и что плотная ткань платья пропиталась потом. Да и само платье – ошибка, оно куплено в приступе паники несколько дней назад. На сайте в интернете оно смотрелось очень элегантно, но утром, глядя в зеркало, Элис подумала, что на ней оно ну прямо как мешок. Будь она библейской грешницей – наверняка исполняла бы в таком одеянии епитимью. Жесткая ткань натирает под мышками, мокнет от пота и сковывает движения.
Элис отвлеклась на это нагромождение неприятностей и не замечает, как сзади к ней тихо приблизилась Ханна.
– Я с другого входа зашла, – объясняет Ханна, когда Элис оборачивается и видит ее, – там сзади еще одна часовня, ты в курсе? Я чуть на чужие похороны не попала. – Ханна понижает голос: – Где она?
– В гробу, в часовне, – отвечает Элис, – ее уже принесли.
Ханна фыркает:
– Да я про мамочку. Не вселяй в меня напрасных надежд.
– Не знаю. Мы приехали вместе, но потом я ее потеряла.
– А вообще как она сегодня?
– Довольно бодрая.
– Господь всемогущий.
Сунув руки в карманы, Элис нащупывает салфетки, которые положила туда утром, и стискивает их в кулаках.
– Ты как, нормально добралась? – спрашивает она.
– Ага. Только долго получилось.
Они ненадолго замолкают.
– А ты знаешь, – говорит наконец Ханна, – что это наши девятые похороны? В смысле, у нас в семье.
– Да вряд ли.
– Так и есть. Вот смотри. Бабушки с дедушками, по двое с каждой стороны. Двоюродная бабушка Мэй. Старая миссис Маллиган, которая через дорогу жила, – она еще нас не любила. На следующий год – мистер Маллиган, а все потому, что похороны миссис Маллиган удались нам на славу.
Она не завершает перечень – это делает за нее Элис:
– Папа.
– Вот видишь! – подхватывает Ханна. – Список-то получается внушительный. Люди наверняка судачить станут.
Ханна замечает, как из туалета выходит мать.
– Ладно, позже увидимся. – И она устремляется прочь по коридору.
– Увидимся, – бормочет Элис.
За четыре года это их первый разговор.
Майкл входит в часовню с важным видом человека, которого оторвали от дел. К этому моменту большинство гостей уже заняли места в часовне, но Элис задержалась у входа, дожидаясь опаздывающих. Из соседей на похороны приехали четверо, все престарелые, все знали еще бабушку и дедушку Элис, а тетю помнили еще девочкой. Кроме соседей, здесь четверо тетиных друзей: помимо близкого друга в жилетке, еще один мужчина и две женщины (не считая той, в темно-синей водолазке, которая, видимо, отыскала нужную ей часовню). Судя по всему, между собой они не знакомы. С учетом самой Элис, ее матери, Майкла и Ханны желающих попрощаться с тетушкой выходит двенадцать человек, и Элис понимает, что сэндвичей заказала многовато. Да и с вином размахнулась. Сама она пьет мало, поэтому ей сложно определить, сколько понадобится другим. И она очень боялась, что хватит не всем.
– Ханна приехала, – произносит она, когда Майкл наклоняется поцеловать ее в щеку.
Черный костюм ему очень к лицу. Майклу всего тридцать шесть, но волосы на висках уже седеют. Седина его красит, думает Элис.
– Ну что ж, – Майкл пожимает плечами, – она же предупреждала, что приедет, – и Элис чувствует, что их сестре он ничего уступать не желает.
Он, похоже, приехал один, а подробности Элис предпочитает не выяснять. Может, и к лучшему, что он без жены, та явно из тех, кто любит кидаться на могилу и рыдать, причем неважно, знала она усопшего или нет. Хотя у них, конечно, никакой могилы не будет. Интересно, думает Элис, встречаются ли любители кидаться на печь крематория? Это, должно быть, непросто, ведь тогда пришлось бы довольно унизительно ползти по металлическому туннелю. Тут Элис одергивает себя: во-первых, она выдумывает про невестку всякие гадости, а во-вторых, такие мысли на похоронах неуместны.
– Восемь человек пришло, – говорит она, чтобы не молчать, – не считая нас. Молодцы, правда ведь?
– Не понимаю, зачем им это.
– Но я боюсь, что слишком много вина заказала.
– Сколько?
– Двадцать четыре бутылки, – отвечает Элис.
– Господи, Элис, это же похороны, а не оргия.
– Знаю, – смущается Элис.
Она давно знает, что Майкл считает ее легкомысленной, вот только не понимает, чем она заслужила такое отношение. Вообще-то большинству окружающих она кажется чересчур серьезной. Сама Элис часто переживает, что выглядит в чужих глазах занудой.
– Где мама? – спрашивает Майкл.
– Спереди сидит. У нее вроде все в порядке. И настроение хорошее.
– Сомневаюсь, – говорит Майкл, – сейчас же похороны.
– Ну разумеется, – откликается Элис, – принимая во внимание обстоятельства. – И добавляет, стараясь выдержать траурный тон: – Она тебя увидит, и ей спокойней станет.
Майкл кивает.
– Тогда тоже туда пойду, – он сверяется с часами, – мы начнем через семь минут. Постарайся не опоздать, ладно?
– Я с тобой, – говорит Элис.
– Хорошо, – его взгляд на миг задерживается на ее платье, – новое?
– Да, – с вызовом отвечает Элис, но Майкл лишь хвалит:
– Неплохое. Мне не нравится эта современная мода не надевать на похороны черное.
Радуясь его похвале, Элис соглашается и расправляет мешковатое платье. В этот момент из туалета появляется женщина в темно-синей водолазке. Она машет Элис:
– Попозже к тебе подойду, Джини.
– Элис, – сурово говорит Майкл, – ты себе кличку придумала?
После прощания они высыпают на улицу, освещенную лучами хиленького, каким оно обычно бывает после дождя, солнца. Элис оглядывается по сторонам, высматривая Ханну. Во время церемонии та села поодаль, выбрав себе место на задней скамье. Насколько Элис успела заметить, Ханна еще не говорила ни с матерью, ни с Майклом. А теперь Элис охватывает страх – возможно, необоснованный, – что, когда все остальные выйдут на улицу, Ханна тут же исчезнет, в очередной раз водой просочится сквозь пальцы. Однако в следующую секунду она видит сестру – та в одиночестве стоит чуть в стороне от сбившихся в группки людей. Элис быстро вытирает лицо, избавляясь от оставшихся слез, и трогает Ханну за локоть.
– Эй, привет, – робко говорит Элис.
– Ага, привет. – Ханна поворачивается к ней и скрещивает на груди руки. – Церемония отлично прошла.
– Да, – соглашается Элис.
– Ей бы понравилось, не сомневаюсь, – говорит Ханна и осекается. – На самом деле я понятия не имею, что ей нравилось.
Они молчат, вспоминая тетушку.
– Помнишь, как она на тебя с ножом накинулась?
– Да, – кивает Элис, – очень живо помню.
– Я всегда завидовала, что это с тобой случилось, а не со мной.
– Ты на машине или тебя подвезти? –
