Дыхание озера - Мэрилин Робинсон
– Нас ищет, – шепнула Люсиль, но Сильви смотрела только на дальнюю сторону озера, на небо, если вскрикивала чайка, или на песок и воду под ногами.
Мы сидели затаив дыхание. Рано или поздно она должна была нас заметить. К тому времени мы уже почти привыкли, что мыслями Сильви витает где‑то далеко, но после стольких дней ожидания тех, кто явится за нами и водворит обратно в школу, тетина рассеянность раздражала. Сильви стояла и долго смотрела на озеро, сунув руки глубоко в карманы большого серого плаща и чуть запрокинув и склонив набок голову, словно почти совсем не чувствовала холода. Мы услышали свисток поезда с противоположного берега озера, а потом увидели паровоз с пышным, чуть размытым ветром белым плюмажем дыма, выползающий из леса и въезжающий на мост. С такого расстояния состав казался хрупким, но мы все трое смотрели на него, наверное завороженные тем, как целеустремленно он двигается, словно гусеница по травинке. Когда поезд пересек мост и издал последний долгий свисток, проезжая как раз за нашим домом, Сильви пошла обратно к мосту. Мы двигались следом за ней на некотором отдалении очень медленно, потому что тетя и сама шла медленно. Она кивнула двоим мужчинам в клетчатых куртках и пыльных черных штанах, сидевшим на корточках под мостом, и они обменялись какими‑то веселыми фразами, которых мы не разобрали. Дальше Сильви поднялась на насыпь и немного постояла, глядя через мост, а потом осторожно, шпала за шпалой, зашагала по нему. Она шла и шла, пока не оказалась над водой метрах в пятнадцати от берега. Мы с Люсиль остановились и смотрели, как наша тетя, засунув сжатые в кулаки руки глубоко в карманы, поглядывает то на воду, то на небо. Ветер был достаточно сильным, чтобы прижимать плащ к ногам и телу и трепать волосы. Старший из бродяг вышел из‑под моста и посмотрел на нее.
– Не наше дело, – буркнул тот, что помоложе.
Они подняли с земли шляпы и двинулись по пляжу в другом направлении.
Сильви стояла неподвижно, позволяя ветру раздувать плащ. Через мгновение она, похоже, почувствовала, что стало легче держать равновесие. Она осторожно заглянула за край моста, где волны плескались о сваи. Потом скользнула взглядом вдоль берега и увидела, что мы наблюдаем за ней. И помахала нам рукой.
– Ой… – выдохнула Люсиль.
Сильви с улыбкой поспешила к берегу.
– Я и не думала, что уже так поздно! – крикнула она, когда мы побрели навстречу. – Думала, до конца занятий еще час или около того.
– Уроки еще не закончились, – подтвердила Люсиль.
– Значит, я все же не ошиблась. Только что прошел поезд в час тридцать пять. То есть еще довольно рано.
Мы шли вместе с Сильви вдоль путей в сторону дома.
– Я всегда думала, каково это, – призналась наконец тетя.
– И каково? – спросила Люсиль тихим и безжизненным голосом, вся напрягшись.
Сильви пожала плечами и рассмеялась:
– Холодно. Ветрено.
– Ты влезла на мост, просто чтобы узнать, каково это? – спросила Люсиль.
– Наверное.
– А если бы ты упала?
– О, я была довольно осторожна, – отмахнулась Сильви.
– Если бы ты упала, все решили бы, что ты специально прыгнула, – заметила Люсиль. – Даже мы.
Тетя на секунду задумалась.
– Наверное, ты права. – Глянув на лицо моей сестры, она добавила: – Я не хотела вас расстраивать.
– Знаю, – кивнула Люсиль.
– Я думала, вы в школе.
– Мы на этой неделе туда не ходили.
– Ну, слушай, я ведь не знала. Мне и в голову не приходило, что я вас здесь встречу, – ласково произнесла Сильви и погладила Люсиль по голове.
Мы все равно были расстроены по причинам слишком многочисленным, чтобы упоминать каждую из них. Наша тетя оказалась явно психически неуравновешенной, хотя в то время мы еще не могли облечь в слова эту мысль. Для нас с сестрой она вылилась в своего рода неосознанное внимание к мельчайшим деталям внешности и поведения Сильви. Сначала это приобрело форму внезапных пробуждений посреди ночи, хотя мы толком не знали, как понимать те звуки, что нас будили. Иногда они раздавались у нас в головах или доносились из леса, лишь смутно напоминая пение Сильви, а пару раз мы просыпались посреди ночи, полностью уверенные в том, что слышали, как Сильви поет, хотя на следующее утро и не могли прийти к согласию, что это была за песня. Иногда нам чудилось, что тетя покинула дом, но, выбравшись из кроватей, мы заставали ее раскладывающей пасьянс на кухне или сидящей на ступеньках задней веранды, а еще раз – стоящей в саду. Да и сам сон представлял проблему. Ветер может десятки раз за час тихонько хлопнуть створкой двери или окна. Поток влажного воздуха с озера способен создать ощущение пустоты в любом доме. Подобные явления увлекают сновидения за собой, и страхи человека неизменно отражают опасности, присущие окружающим его вещам. Например, когда Сильви глянула вниз с моста, она наверняка увидела себя в воде возле свай. Но, сколько мы ни пытались бодрствовать, чтобы наверняка выяснить, пела ли Сильви, плакала или уходила из дома, мы засыпали, и нам снилось, что так оно и было.
Оставался еще вопрос ее прогулки по мосту. Как далеко тетя зашла бы, если бы не заметила, что мы за ней наблюдаем? И что было бы, если бы усилился ветер? И что было бы, если бы поезд подошел, пока она еще стояла на мосту? Все решили бы, что Сильви покончила с собой, и мы тоже не подумали бы об ином – мы, в общем‑то, так и не были уверены, что она не собиралась. Потому что, наблюдая за ней, мы легко могли представить, как Сильви заходит по мосту настолько далеко, что горы вырастают, берег съеживается, а озеро вспучивается, под ее ногами скользит, плещется и сверкает вода, мост поскрипывает и покачивается, и небо утекает и скользит за край земли, – и почему бы тете не продолжить эксперимент еще на шаг дальше? А потом мы могли представить, как та же Сильви с трудом всплывает со дна озера в сыром плаще с опущенными в воду рукавами, с мраморными губами и мраморными пальцами, с глазами, полными сверкающей воды, никогда прежде не видевшей света. Тетя вполне могла бы сказать: «Я всегда думала, каково это».
Пятницу мы провели на озере, глядя
