Совесть - Адыл Якубов
Все действующие лица романа Якубова — партийные работники, хозяйственники, ученые, механизаторы — так или. иначе сгруппированы вокруг председателя Атакузы, образуют его, так сказать, естественную ауру. Куда бы ни заходил секретарь райкома Шукуров в столице или областном центре, он всюду замечал протянув, — шиеся «незримо нити… связей» Умарова. Нити, скрученные из родственных отношений, приятельства, услуг. Колебание любого волокна этой густой сети взаимозависимости вызывает неизбежный волновой эффект.
Для аспиранта Хайдара Атакузы не просто отец, но еще и могущественный покровитель. Человек, для которого не существует невыполнимого: «Несколько лет назад отец сказал: «Кончишь институт, устрою в аспирантуру». И устроил. И еще сказал: «Руководителем твоим будет самый авторитетный ученый». И добился своего! И вот теперь Атакузы вместе с Вахидом Мирабидовым разрабатывает стратегию предстоящей защиты, программу банкета. Такое сотрудничество обоюдовыгодно. И ответное одолжение тоже весомо: колхоз должен выдвинуть книгу Вахида на республиканскую, премию.
А отношения Нормурада с Атакузы? Они порой на грани разрыва. Из-за худосочной диссертации Хайдара, из-за урочища Минг булак. Однако даже истончившаяся грань непреодолима. Ведь Атакузы — единственный племянник, единственный родственник профессора, его опора в одинокой старости.
На мой взгляд, писатель иногда перебарщивает по части сюжетных хитросплетений. В самом деле: сын Атакузы Хайдар влюбляется в дочь Джамала Бурибаева, а сын Бурибаева сватается к дочери Атакузы. Жена секретаря райкома Шукурова оказывается дочерью Вахида Мирабидова. Переселившись из Ташкента в родной кишлак, Нормурад Шамурадов застает там и давнего друга юности, соратника по борьбе Прохора Поликарпова и столь же давнего антагониста Кудратходжу.
Думается, что такая концентрация случайностей — а я перечислил далеко не все — изрядно превышает допустимую. А. Якубов словно не доверяет возможностям магистрального конфликта и потому стремится обрамить его занимательными интригами, затейливой вязью неожиданностей.
Между тем история взлета и падения знаменитого колхозного председателя выразительна и без подобных архитектурных излишеств.
Мы знакомимся с Атакузы Умаровым накануне его юбилея. Пятьдесят лет — это и пора зрелости, и пора итогов. Что ж, у раиса нет оснований сетовать на пролетевшие годы: «Начал руководителем небольшого колхоза, потом постепенно, один за другим, присоединил несколько соседних. И, пожалуйста, вот он уже во главе гигантского хозяйства. Одни только хлопковые поля — больше трех тысяч гектаров! А какой поселок построил! Не уступит иному городу, прославил имя Атакузы на всю страну. Чего еще не хватает?.. Разве только одного — Золотой Звезды».
Так-то оно так. Только прежде замыслы раиса и сбывались легче, и принимались с благодарностью. Теперь же осечка за осечкой. Председатели соседних колхозов считают себя обойденными и обделенными, односельчане ропщут на его крутой нрав, на самоуправство. На защите диссертации Хайдара не кто другой, а родной дядя нанес удар в спину, выступил с возражениями.
С этих недоумений, обид начинается в «Совести» самоанализ Атакузы Умарова. И параллельно возникает нарастающий встречный иск к герою, развертывается, говоря словами Нормурада, выяснение того, что «происходит с Атакузы?.. Когда, где растерял он простые человеческие чувства? Когда успел стать таким черствым, бессердечным?»
Словом, излюбленная А. Якубовым ситуация разбирательства, дознания. Учет различных точек зрения: Нормурада, лесника Прохора Поликарпова, механизатора Наимджана… И все это без спешки, без предвзятости, с готовностью выслушать и упреки, и оправдания. Ибо далеко не прост Атакузы. Как говорит секретарь райкома Шукуров, «голову с ним можно сломать. То эгоист, способный убрать с дороги любого, то, посмотришь, одинокий путник, уставший от тягот нелегкой дороги…»
Одни догадки лежат на поверхности: зазнайство, вера в свою непогрешимость, наивное упование на то, что победителей не судят.
Другие — глубже. В текучке повседневности произошло незаметное отождествление понятий добра и пользы, дружбы и выгодных знакомств.
Во время войны юный Атакузы возмущался хищничеством, нечистоплотностью Джамала Бурибаева. Теперь он не прочь породниться с ним. Ведь от начальника «Сельхозтехники» столько зависит. И с Вахидом Мирабидовым, оклеветавшим дядю, Атакузы на дружеской ноге. Сам выбрал его в наставники сыну, прельстившись положением, титулом, хваткой этого дельца.
В прежние годы председатель колхоза умел разделить чужое горе, быть рядом с теми, у кого беда. Ныне же он «ходил только к самым влиятельным в кишлаке людям — к «нужным».
Писатель точен и в этих сопоставлениях, и в постановке диагноза. Да, прагматизм, да, неразборчивость в средствах. Где в согласии с законами, а где и вопреки им герой романа добивался рекордов, получал средства, чтобы благоустраивать поселок, сооружать школы, ясли, дворец культуры. И если что-то мешало, мог пренебречь справедливостью, прижать недовольных, отхватить кусок у соседей.
Возведенный на пьедестал принцип успеха чреват неизбежным смещением нравственных критериев. Обхаживая Вахида Мирабидова, Атакузы искренне хотел помочь сыну. Но помощь эта обернулась для Хайдара бедой: утратой самостоятельности, иждивенчеством. Намереваясь строить комплекс в Минг булаке, председатель опять-таки планировал выгоды: дополнительные тонны мяса, статьи в газетах, слава передовика. Но то — на одной чаше весов, а на другой — неучтенные, неподсчитанные убытки: уничтожение горных лесов, сотен родников, гибель красоты, «чуда, созданного самой природой».
Казалось бы, приговор автоматически запрограммирован. Типовая, чуть ли не банальная история. Секретарь райкома Шукуров «не раз встречал раисов, которые на первых порах работали с размахом, поднимали отсталое хозяйство. А потом похвалы, поощрения, «пример для других», и потерял человек голову, занесся… Конец зазнавшихся раисов бывал обычно печальным. Йх непоколебимая вера в силу власти и денег терпела крах. Не всякого можно подкупить, и далеко не всегда можно даже с помощью денег обойти закон».
Но это — по схеме, по трафарету. А в случае с Атакузы шаблонная логика если и срабатывает, то как-то натужно, с перебоями, одышкой, оговорками. Недаром старый Нормурад, несмотря на нескончаемые стычки с племянником, все же защищает его в предсмертном обращении к райкому партии.
В повести «Птица жива крыльями» поэт Убай, приехавший расследовать жалобы на председателя, пасует перед подобным же казусом: «Я привык белое называть белым, а черное — черным. А тут все как-то боком».
Такое же недоумение прорывается и в «Совести»: «Как непонятно устроена жизнь! Светлое так часто соединяется в ней с — темным».
Есть в романе А. Якубова весьма примечательный эпизод. Встреча раиса с бригадой, работающей на степной целине. Сколько раз отражала эта бригада натиск песчаных бурь, расчищала засыпанные поля, пересевала их! Сколько раз звучали в ее честь похвалы и аплодисменты! А герои газетных очерков как ютились, так и ютятся в
