Четыре месяца темноты - Павел Владимирович Волчик
– Старик с радостью поможет!
Вместе они быстро спустились вниз по лестнице. Увидев взрослых, школьники с криками разбежались.
У самой ограды в углу сидела ворона. Её крыло повисло и касалось земли.
– Говорят, она живёт здесь уже давно.
Озеров выдохнул облако белого пара. Солнце уже зашло, и начинало холодать.
– Это ещё подросток, судя по размерам. Она вылупилась прошедшим летом. Похоже, она давно голодает. Никогда ещё не видел такую худую птицу.
– Мы… Что мы можем сделать для неё? – Агата говорила как маленькая, словно ей было неловко оттого, что она оторвала их от важных дел.
– У тебя есть какая-нибудь еда?
Агата достала из сумки печенье и бросила птице. Но та только подняла клюв и сделала шаг в сторону ограды.
– Ворона хочет спокойно умереть, – сказал Монгол. – Но спокойно не получится. Если бы кто-нибудь согласился взять её домой и обогреть, пока не кончатся морозы, – птица могла бы выжить. Но ворон никто не любит…
Молодые люди переглянулись.
– Озеров, в твоей старой квартире есть место?
Кирилл покрепче затянул шарф, поёжился и неохотно кивнул.
– Брат ещё раз убедится в том, что я веду себя как ребёнок. Ну не бросать же её тут. Придётся смастерить клетку.
– Дело! – воскликнул Монгол. – Птицу лучше всего ловить большим покрывалом. У меня в подвале есть подходящее.
Старик пошёл обратно в гимназию.
– Ты хотела сказать, в нашей будущей квартире? – спросил Озеров, хитро взглянув на Агату.
Девушка виновато кивнула.
– Хорошенькое начало, – буркнул Кирилл. – Через две недели у нас свадьба. Это будет первое живое существо, за которым нам придётся ухаживать вместе.
Агата пожала плечами:
– Только сначала отнесём её к ветеринару. Нужно проверить крыло и узнать, не больна ли она какой-нибудь птичьей болезнью.
Вернулся Монгол.
Затем началась охота. Озеров танцевал вокруг вороны, а та легко уходила в сторону. Всякий раз, когда он приближался, она ловко делала шаг за ограду и становилась недосягаемой. В конце концов Кирилл не выдержал и на потеху школьникам полез через забор. Монгол махал руками и кричал с обратной стороны.
Ворона отступила. Видно было, что у неё почти не осталось сил, чтобы сопротивляться.
Наконец Кирилл настиг её у стены и накрыл покрывалом.
Когда он взял несчастную птицу в руки, ему показалось, что он чувствует, как под тканью колотится живое сердце.
Роман Штыгин
Роман Андреевич хлопнул дверью своего старого автомобиля, и покрывавший крышу тонкий слой снега, который выпал совсем недавно, осыпался ему на рукав куртки.
Как волшебная страж-птица, пискнула сигнализация, когда он нажал на кнопку пульта.
Звук эхом отразился от дворовых стен и растворился в серой вышине.
Учитель физкультуры поправил воротник и спрятал замёрзшую руку в карман.
Сегодня ему ко второму уроку – приятно идти в школу, когда не нужно обходить потоки учеников и их родителей.
Старенькое здание гимназии приветливо глядело на него широкими окнами. Пожелтевший за зиму плющ прикрывал часть фасада будто шерстяным одеялом.
Штыгин оставлял свежие следы на мягком снегу. Он различал за стёклами головы учеников и даже узнавал некоторые лица. Одни старательно записывали урок, другие сонно глазели в окна. Кто-то из них, наверное, видел его и наблюдал, как на белом полотне появляется цепочка новых следов.
– Роман Андреич! – высокий голос полоснул застывший воздух. – Роман Андреич, подождите!
Учитель, однако, не остановился, только пошёл чуть медленнее. Рядом с ним появилась бритая голова без шапки, с разрумяненными щеками и влажными глазами.
– Здрасте! – тупо ухмыльнулась голова.
– Привет, Кайотов.
– У вас сейчас уроки? Да?
– Соображаешь. Как тебя к нам занесло?
В голосе Штыгина не было заметно никакого интереса.
Парень привычным жестом хотел потрогать свой модный узор над ухом, но его там не оказалось. Он выглядел похудевшим, пухлые щёки совсем ввалились.
– Я просто проходил мимо и решил зайти проведать родную школу.
– Родную? – переспросил Роман Андреевич, но парень, кажется, не услышал иронии в его тоне.
– Думал, может, мне разрешат посидеть на паре уроков.
«И не мечтай, – подумал Штыгин. – Учителя по тебе точно не скучают».
– Где ты теперь обитаешь, Кайотов?
– Батя отдал меня в спортивную школу. – Парень гордо поднял голову, рассчитывая, видимо, что эта новость произведёт сильное впечатление именно на учителя физкультуры. – Теперь я занимаюсь в секции бокса.
Роман Андреевич остановился у самого входа в гимназию и выжидающе посмотрел на своего бывшего ученика.
Кайотов потерялся и заискивающе улыбнулся:
– Я часто вспоминаю ваши уроки физкультуры. Они мне пригодились.
«Что именно ты вспоминаешь? Как ел пиццу прямо в зале, ломал снаряды, прятался в раздевалке или регулярно опаздывал?»
– Очень рад, что был полезен, – сухо ответил Штыгин и толкнул входную дверь.
– До свидания, Роман Андреевич! – крикнул Кайотов, застыв на крыльце.
Учитель вытер ноги и стряхнул с куртки снег. У него не было обиды на бывшего ученика. Просто он был ему больше не интересен.
В зале его уже дожидалась Маргарита Генриховна. Она выглядела необыкновенно потерянной и задумчивой. И слишком усталой, даже для своих лет.
– В последний день зимы мы традиционно устраиваем бал для старшеклассников, – монотонно проговорила она, глядя в одну точку. – Зал должен быть украшен соответственно…
– Вы предлагаете мне самому украсить его? – вызывающе спросил Штыгин.
Она как-то странно взглянула на него и сказала непривычно мягко:
– Нет-нет,
