Кинокефал - Ольга Сураоса
– Он спрашивает, не Афоис ли тебя ударил. Вот его покалечил тот самый Афоис.
– Меня оглушили со спины, и я не знаю нападавшего. Возможно, его и звали Афоис.
Выслушав меня из уст Тота, паренёк категорически помотал головой.
– Нет, он говорит, что дьяволы со спины не нападают, – профессор с жалостью посмотрел на единственно уцелевший глаз парнишки.
– Герр Тот, – я слегка наклонился к нему, – давайте хотя бы попытаем у этого бедолаги, что происходит.
– Попробуем, – вздохнул Тот, – но мне думается, что здесь никто ничего не знает.
Он тронул паренька за плечо (тот уже успел отрешиться от всего мира, хорошенько вонзившись зубами в тёплую корочку мяса).
– Jak se jmenuješ? – тихо спросил профессор. Парень приподнял порванное ухо.
– Miko.
Его звонкий голос был бодр и свеж. Оставалось только удивляться, как изборождённое ранами тело может воспроизводить полную сил речь. Покачав головой, я отвернулся. Следовало осмотреться. В избушке находились как оборванцы в обносках, так и работяги в робах-полушубках, с широкими плечами и мощными руками-ветками. Попалась на глаза подобная нам с герр Тотом парочка интеллигентного вида людей-кинокефалов. Правда, моему внешнему виду такую оценку уже нельзя было дать. Со стёганым на подкладе пальто, опрометчиво оставленным в таверне, я распрощался. Без верхней одежды, в залитой кровью белой рубашке, мой вид был весьма потрёпанным, зато сливался с не менее покалеченной толпой. Я украдкой разглядывал каждого попадавшего в моё поле зрения, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Кто-то с остервенением, кто-то хмуро и с недоверием, но все без исключения были поглощены трапезой. Я вспомнил про наше с профессором мясо, но поздно. У стены, где мы оставили шашлык, сгрудилась толпа людей-кинокефалов, особо по-обормотски выглядевшая. Стало понятно, что подачку нам не вернуть, но мне не сильно и хотелось. Во-первых, аромат еды дурманом тормозил сознание, мешая мыслить, а во-вторых, очень настораживала та щедрость, с которой пленители решили попотчевать пленников. Пленников, тем более, как следовало из разъяснений Серого, одноразово необходимых. В то, что это жест солидарности к «своим» – не верилось совершенно. Лишать свободы и калечить (изувеченных наблюдалось более половины) могли только бандиты. Бандиты же добрые дела за так не вершат.
– Герр Бонифац… – Тот отвернулся от парнишки, снова занявшегося мясом, и обратился ко мне: – Герр Бонифац, парня зовут Мико. Он родом из погоста Буфелло, недалеко отсюда. Его также насильно привезли сюда, но, не сумев заговорить, довели до такого плачевного состояния.
– А дух, видать, не сломили, – нервно усмехнулся я.
– Мне кажется, у него нечто вроде шока, – со скорбью протянул профессор.
– Естественно, – рыкнул я, – так раскроили череп. Надо же парню как-то отвлечься…
– Тот, кто это сделал просто чудовище.
Герр Тот снял очки, нервно протёр их концом своего ободранного сюртука, после чего подрагивающими руками водрузил их на место.
– Причём этот зверь порвал мальчика буквально – зубами.
Я снова усмехнулся. Прикоснулся к ещё не отошедшим от веревок запястьям.
– Похоже, мы попали в зубы к колоссам. Помните, как ловко нас освободили от веревок?
Профессор не ответил, лишь покачал головой. Я украдкой оглядел его, мысленно противопоставляя ему колосса. У профессора не было бы ни единого шанса. Колосс, в первую очередь, не бестия, рвущая как попало, а скорее, как фехтовальщик. Он высчитывает, где надо точно надавить, в какое сухожилие вцепиться, с какой силой дернуть головой и какие зубы пустить в ход: клыки или коренные… Я сталкивался с колоссами лишь в теории. Интерес к ним проявлялся на уровне интереса к корням. Мне хотелось представить, как дрались мои предки. Да, теперь представляю… на свою голову. Но, может, колоссы в этой глуши обыденны, и в этой комнате их тоже предостаточно?
Я снова внимательно осмотрел присутствующих, но все они, опустив глаза в пол, издавали только знойное чавканье, всем своим поведением показывая, что нет тут бойцов-колоссов. Они походили на собак, забитых и перепуганных, чувствующих лишь низменную радость набить брюхо. Вид их породил во мне новую волну негодования, усиливающуюся под давлением вездесущего жаркого. Когда запаха слишком много, пусть даже самого приятного, он становится до жути невыносимым. Тем более, что данный аромат источал тончайшую нить тревожности.
Привстав с мешков, втянул воздух, намеренно разлагая его на ощущения. Да, нюх не обманул, сигналя об опасности! Какой же я забывчивый идиот! Шашлык был из мяса куропатки! Из лесной куропатки, по поводу которой мы с Рейном вели дебаты. Эта единственная птица в тихом восточно-каллиопском лесу, мясо которой может вызвать самое настоящее отравление с летальным исходом. Дело в том, что куропатки, поедая ядовитые для человека растения, накапливают и сохраняют в себе эту ядовитость. Но я слишком поздно задумался о природе «угощения», не успев никого предупредить. До ушей уже донеслись зачатки зарождающихся стонов. Помнится, Рейн сомневался в опасности этого мяса, мол, коллоиды, вызывающие отравление, должны находиться в птице в невообразимом количестве, что практически нереально. А если куропатка и поглотит столько веществ, то процент отравления будет до чрезвычайности минимален. Что ж, Рейн, хорошо, что ты не видишь развернувшуюся предо мной картину, так как видеть «минимальный процент» было не из приятных. Живые тела вокруг превращались в визжащее море. Похожие на штормовые волны, несчастные шатались, наваливались на нас с Тотом, падали, корчились у наших ног.
– Герр Бонифац!
Оглянувшись на вопль профессора, я увидел, что соседнее место, где сидел паренёк, опустело. Он скрючился на полу, и кто-то в невменяемом состоянии уже топтался по его руке. Я рывком подхватил парня за плечи, поддерживая его одной рукой, а другой – сграбастал потрясённого Тота, пробираясь к более-менее свободному пространству у печки. Как только я усадил парня (кажется, его звали Мико) в безопасный закуток между стенкой и печью, дверь распахнулась и в без того тесную каморку влетели еще около пяти людей-кинокефалов. Трое остались у дверей, а двое протиснулись в середину комнаты, к мешкам, возле которых мы только что находились. Сквозь толпу вглядываясь в говорившего, я разглядел только его руку, поднятую вверх с маленьким чёрным мешочком в ней. После громогласной тирады толпа, загудев, стала продвигаться к говорившему. Видимо, он поставил отравленных в совершенно безвыходное положение. Профессор подтвердил мою догадку.
– Нам надо сделать вид, что и мы больны, жаждем лекарства, чтобы они не догадались о нашем здравии, – чуть слышно, одними губами предложил Тот. Я коротко повёл ушами. Негодяи совершили хитрый ход. Чутьё людей-кинокефалов всегда предупреждает
