Привет, красавица - Энн Наполитано
— Кажется, я хочу по-большому, — громким шепотом призналась Цецилия.
— Это знак, что пора тужиться, — сказала скучавшая в углу акушерка, которую Джулия не заметила. — Я приведу врача.
Сестры облегченно выдохнули и расплакались, когда младенец, красный и морщинистый, зашелся криком.
— Вот и она, — промолвила Цецилия, приняв девочку на руки.
Новорожденная молотила кулачками и пыхтела, жадно втягивая воздух. Казалось, все силы крохотного существа направлены на то, чтобы жить.
— Только посмотрите на нее, — сказала Джулия.
Ей хотелось, чтобы все, кого она знает, находились сейчас в этой комнате и увидели это чудо. Нет, ей хотелось, чтобы здесь собрались тысячи людей — все человечество, — ведь это потрясающее зрелище.
— Изабелла Роза Падавано, — сказала Цецилия. — Мы будем звать тебя Иззи. Добро пожаловать в мир.
— Мама перед ней не устоит. — Джулия изумленно разглядывала девочку. Идеальные глаза, идеальный крошечный носик, идеальный розовый рот. — Она неотразима.
Вечером, уже после ухода сестер, в роддоме появился Чарли. Видимо, новость ему сообщила миссис Чеккони.
Он встал в дверях палаты, ни единым словом не обмолвившись о разгневанной Розе или о том, что за пять месяцев ни разу не сделал двадцать четыре шага до соседнего дома, чтобы проведать опальную дочь. Просто долго смотрел на Цецилию и малышку. Потом улыбнулся — так тепло, словно в нем взошло солнце, — и сказал:
— Привет, красавица.
Цецилия поняла, что прощена, и сама простила отца.
Чарли ее поцеловал, придвинул стул к кровати, сел и взял внучку на руки. Иззи уставилась на деда, взгляд ее ярких темных глаз был серьезен.
— Она еще толком не слышала никакого наречия, — сказал Чарли, глядя на девочку. — Не начать ли нам с волшебного заклинания?
— Сделай милость, — улыбнулась Цецилия.
Баюкая малышку, Чарли прошептал ей на ухо: «Ибо каждый атом, принадлежащий мне, принадлежит и вам»[14] — и расцеловал ее в нежные щечки. Позже Цецилия сказала сестрам, что отец был совершенно трезв и полон любви к внучке. Он осторожно передал малышку Цецилии. Потом снова поцеловал дочь.
— Спасибо тебе, милая, — сказал он.
Чарли рухнул в вестибюле, немного не дойдя до входных дверей. Дежурная сестра на посту услыхала шум. Через полминуты она была рядом с Чарли, но сердце его уже не билось. И никакие аппараты, никакие специалисты не смогли вернуть его к жизни.
Сильвия
Октябрь 1982 — март 1983
Перед похоронным бюро выстроилась очередь из желающих сказать последнее «прости», их запускали внутрь тремя партиями. В ритуальном зале Сильвия, стоя рядом с матерью, Джулией и Эмелин, всякий раз говорила «Большое спасибо» в ответ на слова незнакомцев о том, каким прекрасным человеком был ее отец. Одна женщина сказала, что в жизни не встречала никого радушнее Чарли, с которым издавна обменивалась парой фраз на остановке «Лумис-стрит», пока они дожидались каждый своего автобуса. Мистер Луис, обеспечивший цветами свадьбу Джулии, а теперь вот и похороны ее отца, поведал, как Чарли помог ему, недавно перебравшемуся в Пльзень, недорого снять помещение под цветочную лавку: «Без него я бы не справился. Я в себе сомневался, а он почему-то в меня верил, хотя мы только-только познакомились».
Оказалось, у Чарли вошло в привычку помогать молодым матерям — две-три женщины сказали, что во времена их безденежья он покупал детское питание для их малышей. Заведующая библиотекой Элейн, вошедшая со второй партией, угрюмо известила Сильвию, что отец ее был истинным джентльменом, некогда оказавшим ей неоценимую услугу. Сильвия даже не предполагала, что начальница, которая была лет на пятнадцать старше ее родителей, вообще знакома с Чарли. Подруги Розы опасливо косились на затрапезно одетых мужчин — видимо, собутыльников покойного. Сослуживцы с бумажной фабрики пришли как один в белых рубашках и черных галстуках. «Невероятно, что его нет», — сказал паренек-рабочий.
Да, подумала Сильвия, невероятно.
Некоторые женщины рыдали, как будто оплакивая не только Чарли, но и собственные драмы: безвременную потерю любимого, выкидыш, вечную головную боль из-за нехватки денег. В данной обстановке слезы были уместны, и они использовали эту возможность. Прощание шло по четкому трафарету: сперва гости жались в очереди у входа, затем подходили к открытому гробу, потом выражали соболезнования родственницам почившего. Далее они покидали панихиду или присаживались на стулья, расставленные в центре зала. Никто из семьи Падавано не выступал с речами, но в каждой партии объявлялся человек из того или иного периода жизни Чарли и срывающимся голосом говорил о покойном.
Сильвия не приближалась к гробу. Войдя в зал, она лишь мазнула взглядом по мертвому Чарли, казавшемуся восковым и усохшим. Глядеть на опустевшую отцовскую оболочку не было ни малейшего желания. Сильвия будто приросла к своему месту, чувствуя себя узником в запертой камере. Она слышала свой голос, произносивший благодарность и прочие подобающие слова. Видела свою руку в чужих ладонях. Подставляла щеку старухам, тянувшимся с поцелуем. Заметила, как Уильям принес для беременной жены стул, который заняла Роза, перед тем наотрез отказывавшаяся присесть.
Туда-сюда сновала миссис Чеккони, не приближаясь к семье Падавано. С тех пор как у нее поселилась Цецилия, она избегала Розу, но сейчас боялась попасть в ад, если не выкажет почтения усопшему. Кузены и всякие родичи, которых Сильвия видела всего раз-другой, поскольку тот-то и тот-то не выносил того-то и того-то, приезжали и отбывали, утирая слезы или только сопя. «И эта здесь, надо же», — шипела Роза хотя бы раз при входе очередной партии, но Сильвия даже не ведала, о ком речь. Целый комплекс затаенных обид, характерных для обширных семейств Чарли и Розы, держал родственников в отдалении друг от друга. Для сестер Падавано их семьей были только те шесть человек, что обитали под одной крышей. Прочие тетушки, дядюшки, бабушки-дедушки и кузены воспринимались как враги или потенциальные недруги. Глядя на приливы и отливы театрально скорбящих, Сильвия остро чувствовала, кого здесь вправду недостает. Цецилии и малышки.
Сегодня их выписали из роддома. Первоначальный план, составленный Джулией, предусматривал, что они прямиком направятся к Розе, дабы новорожденная послужила искупительной жертвой для восстановления мира между матерью и младшей дочерью. Однако смерть Чарли все перечеркнула. К телефону в кухне подошла Сильвия и сперва даже не поняла, кто звонит, так жутко рыдала Цецилия. Розу новость сразила точно удар молнии. Она вытянулась в струнку, а затем, обмякнув, повалилась на пол. Сильвия кинулась к ней. Эмелин помчалась в
