Ночь, сон, смерть и звезды - Джойс Кэрол Оутс

Чтобы побыть наедине друг с другом, они незаметно поднялись на третью палубу. Есть места популярные, а есть совсем безлюдные. Это как раз такое место, притом что вид на закат потрясающий.

Многие собираются на носу корабля, где есть коктейль-бар и гитаристы играют зажигательную латиноамериканскую музыку. Другие оттягиваются внизу, в баре, примыкающем к огромной кают-компании, где постоянно ласкает ухо американская поп-рок-музыка.

Хьюго хочется побыть наедине с женой. Подальше от докучливых посторонних. Он взял два бокала, исходя из того, что если Джессалин свое вино не допьет, то оно, как обычно, достанется ему.

Джессалин то и дело разражается смехом, вино быстро ударило ей в голову. Как это мудро – выпить бокал после утомительного дня на Галапагосах.

Хьюго сильнее хромает, когда, как ему кажется, никто не видит. На третью палубу он поднимался, хватаясь за перила. А Джессалин делала вид, будто ничего не замечает.

Это все равно что когда-то она увидела Хьюго в онкологическом отделении. Или человека, похожего на него. Лучше не заметить.

Алкоголь делает Хьюго то задумчивым, то восторженным и склонным к шуткам.

Смешно, да? Во время медового месяца разбить колено всмятку!

Ну уж точно не всмятку.

Джессалин прыскает. Почему он так любит преувеличивать?

А вот в своих фотографиях Хьюго предстает куда более глубоким, чем в жизни.

Как художник он бесстрашен. Как человек… не всегда.

В кают-компании (каким-то образом) стало известно, что Джессалин и Хьюго новобрачные. (Он кому-то сказал? Уж точно не она.) Само слово новобрачные такое чуднóе, трогательное. Незнакомые люди встречают их ласковыми улыбками. Красивая смелая «пожилая» пара! Вот только теперь Хьюго, привыкший одеваться к ужину (белая расшитая рубашка с расстегнутым воротом, длинные рукава, запонки, иногда спортивный пиджак), прихрамывает. Ушибся во время пеших прогулок? Незнакомые люди проявляют участие.

Слишком быстро спускался по крутой тропке, объясняет он. Сам, черт меня дери, виноват. Свою вину надо признавать.

Хьюго постоянно меняет столики. Они ни за кем не закреплены, поэтому не обязательно сидеть в одной и той же компании. Это Джессалин предпочитает из вежливости вернуться к знакомым собеседникам, чтобы не задеть их чувств, вспоминая школьные годы, когда она садилась обедать за стол с не самыми популярными девочками, лишь бы их не обидеть. А вот Хьюго обескураживающе безразличен к чувствам других пассажиров, включая тех, с кем, казалось бы, успели сложиться хорошие отношения. Его философия заключается в том, что где-то рядом сидят люди поинтереснее и он должен их найти: среди пассажиров «Эсмеральды» есть биологи, специалисты по вымирающим видам и глобальному потеплению, ученые-исследователи, математики, университетские профессора и учителя средних школ, тинейджеры-вундеркинды, фотографы-любители, даже дрессировщик. Стильно одетый Хьюго Мартинес, с зачесанными назад волосами с проседью, пользуется популярностью на корабле, и рядом – Джессалин, его благообразная супруга.

Наступают сумерки. Палуба открытая, и ей становится зябко. Она накинула на плечи белую кружевную шаль, которую ей купил жених вместо свадебной фаты, но этим не согреешься.

В тропиках, когда солнце исчезает за горизонтом, что-то происходит с воздухом. Ты испытываешь интуитивную тревогу, глупую, безотчетную, видя покидающее тебя красное светило. И тут же налетает ветер, принося с собой прохладу.

Оживленный роскошным красным вином, Хьюго заговорил о Галапагосах, архипелаге чудес. Он всю жизнь мечтал сюда попасть. Хотел приехать с сыном, который умер. И все никак не получалось.

Веселье куда-то улетучилось. Хьюго – человек настроений. Она должна научиться принимать эти перемены, в том числе (как можно предположить) тоску, до сих пор не проявлявшуюся. Наверняка в его жизни были и другие потери, помимо смерти сына, но о них он предпочитает не рассказывать.

Экстраверт, проявляющий такой интерес к жизням других людей, Хьюго не слишком-то распространяется о своей собственной. Как-то Джессалин невзначай поинтересовалась его здоровьем.

Со мной все в порядке.

Правда?

Абсолютно. Разве я не выгляжу здоровяком? Для своего возраста. А ты, дорогая? С тобой все в порядке?

Поддразнивает ее. Провоцирует на смех.

Если бы она его спросила, приходил ли он тогда в больницу для переливания крови, он бы наверняка все обратил в шутку.

Джессалин, ты меня с кем-то спутала.

Но тебя, Хьюго, невозможно ни с кем спутать.

И все же. Ты меня с кем-то спутала, дорогая.

Если ты чем-то болен, скажи мне. Я хочу знать.

Я не болен. По крайней мере, сейчас. У меня ремиссия.

Ремиссия? Ты о чем?

Поцелуй меня!

Незадолго до Эквадора Джессалин заметила прозрачный пластырь у Хьюго на локтевом суставе. Он тогда пояснил: сегодня сдавал донорскую кровь в медицинском центре.

Вот как! И часто ты это делаешь?

Вместо ответа Хьюго сорвал пластырь. Виден след от укола, никакого воспаления. Он не любил допросов и предпочел не вдаваться в подробности.

Ну и Джессалин, конечно, умолчала о положительном (ошибочно) диагнозе маммографии. Если бы у нее обнаружили опухоль, она бы не стала рассказывать. В ее личной жизни много такого, о чем она ему не говорила. Например: Я не только твоя жена, но и чужая вдова. Замужняя вдова. Постарайся меня понять!

Он бы понял. Человек, почти доживший до шестидесяти, наверняка терял близких.

Чем ты старше, тем больше у тебя секретов. И тем меньше людей, с кем хочется поделиться. А зачем?

Жизнь коротка, а печаль бесконечна. Поцелуй меня!

Они держатся за руки, разглядывают луну. Облачка пролетают, как шальные мысли. Не успеваешь зафиксировать.

Вдова старается не думать о том, что они будут, должны быть наказаны за шальное счастье, ни капельки им не останется. Это была ошибка – махнуть в такую даль с мужчиной, которого я практически не знаю… а теперь он к тому же мой законный муж. Я никогда не вернусь домой. Меня похоронят в море, и я это заслужила. Остается принять свою судьбу, как ни ужасно быть поглощенной морскими чудищами.

Одна надежда на то, что ее бросят за борт уже мертвую.

Хьюго на нее тревожно посматривает.

– О чем ты думаешь, mi hermosa esposa? У тебя такое печальное лицо.

Джессалин натужно смеется. Она пытается все обратить в шутку:

– Я подумала: если кто-то умирает в море, его или ее опускают за борт? «Морское погребение» существует? Ведь пересылать мертвое тело отсюда в Северную Америку – это так дорого…

Хьюго встречает ее пассаж нервным смешком:

– Господи! Да кого тут будут бросать за борт? Это же не пиратская шхуна и не корабль с невольниками. Выше нос, дорогая!

Хьюго заметно испуган. Уайти тоже испугался бы. Джессалин уже сожалеет о сказанном.

– Ну конечно. Болтаю всякие глупости. Не слушай меня, Хьюго.

Они вместе смеются. Джессалин вспоминает, как ее дети дружно смеялись над дорогой и глупой мамочкой, сказавшей что-то невпопад.

Сумерки сгущаются. Ветерок вместе с прохладой принес запахи цветов.

Не слушай. Все, что я говорю, не имеет значения.

Все, что мы говорим, не