Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
То, что девушка выдавила из себя на одном дыхании, как будто бросилась в холодную воду, было отчаянно смело, ибо стоявшая рядом красотка Шели могла сию минуту послать ее чертям, развернуться и продолжить свое дело. Но, как ни странно, Шели Ядид, задумчиво помявшись, крикнула педагогу-организатору проекта что должна уходить, взяла свои ранец и куртку и пошла с Лиат к выходу из школы.
По дороге обе девушки не перекинулись ни словечком. Лишь оказавшись на заднем дворе обозначили место кивком головы. Ладонь Шели тотчас, как бы нехотя, потянулась к затиснутой в карман куртки пачке сигарет. Обе были очень взвинчены, особенно Шели, вообще не имевшая понятия, что сказать своей подруге, как и чем ответить на ее справедливый гнев. А та, недолго ожидая, перешла в наступление:
– Могу я узнать, что произошло между нами после твоих именин?
– Ничего, – отозвалась Шели.
И ведь в самом деле, ничего не произошло, говорила она себе, делая затяжку.
От Лиат не ускользала ее борьба с самой собой, что позволило ей бить по Шели без промаха:
– Тогда чем объяснить твои постоянные увертки от меня, то, что вчера в разговоре со мной ты почти швырнула трубку? Может быть, мне это только снится? Так ли относятся на ровном месте к тому, кого называют своим другом? Ведь мы с тобой подруги, верно? – подколола она ее, испытующе просверливая взглядом.
Шели, нарочно отворачивая лицо по ветру вслед за пускаемым дымом, судорожно пыталась обдумать свой ответ. Рвать с Лиат ей, честно говоря, не хотелось, ибо после изгнания Галь больше никто не напоминал ей так живо об их бывшей шестерке. С другой стороны, ей было необходимо время прийти в себя, определить их отношения на будущее. Она оглядела серое, закрытое с одной стороны железной дверью склада, а с другой – шершавой стеной здания школы пространство и, продолжая неприкаянно блуждать глазами, взвешенно проговорила:
– Лиат, я думаю, нам лучше временно не общаться. Отдалиться на какой-то срок.
– Насколько? – уточнила побледневшая девушка. – Неделю, месяц, год?
– Не знаю, – протянула Шели, решив не давать никаких обязательств насчет срока. В то же время она почувствовала, как ей сразу полегчало на душе, словно и она тоже, после долгих колебаний, оказалась в холодной воде.
Несколько мгновений обе молчали: Шели – смущенно, Лиат – шокировано. Шели, в душе которой все горело от неожиданного для самой себя шага, старалась держаться твердо, не вибрировать рукой с сигаретой, не отводить глаз от подруги, от которой только что, можно сказать, отреклась. А та, получившая именно то, чего боялась получить, но что было уже нельзя оттягивать, внезапно вспомнила, что эти же самые слова она произносила тоже, но другой своей подруге, той, с которой хотела морально покончить. Все повторялось! Возвращалось к ней! Опять незримая рука Галь Лахав, даже изгнанной, покинутой всеми друзьями, протянулась к ней из ниоткуда, схватив за горло. Но, в отличии от Галь, она не станет унижаться, плакать, падать на колени. Наоборот, пускай это красотка Шели почувствует себя обгаженой!
– Все понятно, – сурово сказала она. – Вот только как-то незаслуженно. Я, получается, ничего тебе не сделала, ничем тебе лично не насолила, но меня отправляют в отставку. Кажется, проблема не во мне, а в тебе. Я ошибаюсь? – Она выдержала короткую паузу и заключила: – Что ж, молчание равносильно признанию, Шели. Вот только интересно узнать, что же это за проблема, о которой я, правда, могу догадаться?
Шели стало жутко. Она вовсе не собиралась оправдываться перед въедливой коротышкой, но та ее открыто вынуждала к этому. Раздражение взыграло в ней, сковав ей, словно маской, скулы, и она, давясь от досады на саму себя, ответила:
– Тебе обязательно опять копаться в нашем грязном белье, или, все-таки, ты примешь мое желание достойно?
– Не вижу тут никакой грязи, – заявила Лиат. – Возвращаясь к самому первому нашему объяснению, повторю, что я не виновна. Я любила в своей жизни лишь одного парня, которому отдаю сейчас все свое время и всю душу. А что касается Галь, то причин, и очень веских, порвать с ней всякие отношения, у меня хватало, и не тебе судить об этом! – добавила девушка угрожающе. – Хорошо, я смирилась с твоей солидарностью с ней, с тем, что ты ее жалела, ходила с ней, подсунула ей кавалера в лице несчастного Одеда. Я не толкалась, не возмущалась, не навязывалась, принимала это как огорчительное для меня, но закономерное для тебя поведение. Но вот Галь скатилась на самое дно, и все, включая тебя, видели это. Ее выгнали вон из школы. Мы остались вдвоем. Я – девушка Шахара, – подчеркнула она. – Он страдает головными болями после аварии. Лежит. Я ухаживаю за ним и поддерживаю его. Все сострадание и симпатии общества должны быть на нашей, или, хотя бы, его стороне. А ты и твой друг, твой боец-молодец, не только не слишком интересуетесь нами, но и послаете меня подальше. Не отрицай, что Хен тоже стоит за твоим желанием взять перерыв. Вы просто трусы! Вам бы поменьше приспосабливаться и пытаться понять других! У вас вон сколько приятелей, за которых не нужно переживать, у которых все нормально, с которыми весело и легко. Я увидела все на твоем дне рождения, Шели! Я была тебе там не нужна. Да и Галь тоже: слишком много проблем создавала. Ты эгоистка! То, как ты меня отблагодарила теперь за мое понимание, терпение и мужество, не оставляет мне сомнений, что ты такая же, как все – слабачка, думающая о только себе. Это ведь и есть причина, по которой ты шлешь меня прочь. Разве нет?
У Шели возникло такое ощущение, что ее раздели донага, отхлестали розгой по мягким местам и бросили зализывать раны. Изначально, она не хотела разбивать отношения с Лиат, только просила для себя немного времени отдохнуть, успокоиться, взглянуть на обстоятельства более отстраненно. Но именно Лиат, своим дерзким восстанием, четкой формулировкой настоящих причин ее отчужденности и сухим изложением животрепещущих фактов, не оставляла ей никакого выбора. Конечно, можно было попробовать объясниться, но это вызвало бы новую атаку. И что она могла сказать? Разве что оголить свои эмоции? Это было бы слишком слабо и жалобно перед такой противницей, как Лиат, державшейся с неоспоримым достоинством.
– Поостерегись, Лиат! – осенило ее. – Наши с Хеном приятели здесь ни при чем. Если ты думаешь, что я и Хен такие же, как они, то тебе же от этого хуже. Как ты верно сказала, у нас их достаточно, а тебя они не
