Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
– Мне надоели твои трюки, – прошипел он. – Что ты хочешь? Хочешь, чтоб я стоял перед тобой на коленях? За что? Я не пообещал тебе жениться, не скрывал, что мне было плохо в тот день, когда… и даже после этого я не хотел тебя терзать. Зачем ты делаешь мне больно?
Лиат перевела дух. Она снесла непробиваемую стену, которой он себя обнес, она сейчас была во много раз сильнее, чем он.
– Я ничего не хочу от тебя, родной, – сказала она так ласково, что сама прочувствовалась. – Я всего лишь люблю тебя, люблю больше всего на свете, и прошу быть с тобой. Почему ты этому так противишься? Ведь ты сам себе делаешь больно! Я же чувствую, как тебе больно, вот здесь, – с этими словами девушка трепетно приложила ухо к груди своего бедного парня, и, сквозь одежной покров, поцеловала его прямо в сердце. – Ты устал от своей борьбы, со мною и с самим собой. Не борись, не наноси себе лишних ударов! Ты и так настрадался. Лучше отдайся мне, времени, чувствам, – чему хочешь, но дай себе волю любить, или только быть любимым, пока не полюбишь сам. Я прошу тебя об этом не как твоя девушка, а как твой друг.
Шахар, замученный, потрясенный, потерявший всякую точку опоры, не мог сдержаться ни минуты больше. Он ногой захлопнул дверь, схватил любовницу в охапку, бросил ее на кровать Шели и бросился на нее сам.
Будь что будет, решил он. Она говорила правду. Довольно бессмысленной тоски по сошедшей с ума Галь Лахав, напрасных воин с его совестью и выжмающих из него все соки сомнений! Он – успешный парень, привлекательный, свободный, и вправе вновь доставить себе удовольствие быть с женщиной, просто быть с ней, без всяких хождений по мукам, экзальтаций и требований. Если Лиат пришла к нему именно за этим, пусть получает!
Галь, внизу, конечно, не заметила их отсутствия. Она упивалась своей сумасшедшей пляской, и эта пляска лишала ее возможности соображать. Но, внезапно, ее двигатель заглох и дымка перед глазами рассеялась. Снова перед ней предстали непроходимые дебри реальности. Девушка увидела, что окруженная соученицами Шели даже не глядит в ее сторону, что Одед, брошенный ею на кухне, ушел вместе с Хеном на веранду, хоть сам и не курил, что гости, с насмешкой, кидались от нее врассыпную. Ей снова стало не по себе. Ей не хватало порошка или таблетки. Бар – и тот опустел. Бежать отсюда поделом, твердил ей инстинкт самосохранения, здесь она никому не была нужна. Черт с ней, с Шели Ядид! Сейчас она заберет свой подарок, в наказание ей, и даст деру. Вон сколько всего надарили Шели другие ребята! Подумаешь, одним пакетом меньше, одним больше!
Растолкав толпу, девушка вышла в прихожую, и, у подножья лестницы, ведущей на второй этаж, столкнулась с Лирон. Бывшая Рана Декеля, которая так и не простила ей той посиделки в «Подвале», смерила ее с ног до головы высокомерным взглядом и едко произнесла:
– Ты ищешь своего любимого? Так они наверху. Я видела.
– Пошла вон, – бросила ей Галь с презрением.
– Как хочешь, – съязвила Лирон.
Проигнорировав высказывание завистницы, Галь продолжила путь наверх, в комнату Шели, за своим злополучным подарком. Оказавшись у закрытой двери, она уже собиралась войти и совершить свою низость, так вдруг услышала доносящиеся изнутри стоны оргазма. Кровь в ней застыла. Неужели Лирон не солгала? Не может быть! Ведь это же был не их дом, осознала Галь с трудом, и вокруг было столько чужих людей…
Стараясь не скрипеть, едва дыша, девушка повернула дверную ручку и приоткрыла ее. Внутри горел яркий свет, везде валялись цветные пакеты, а на кровати извивалась ее заклятая соперница в объятиях Шахара…
Хватаясь за перила словно утопающий – за соломинку, Галь стремглав спустилась вниз. Перед глазами ее стояло адское ночное видение в струях ливня, с которого все и началось. Вот оно – продолжение того кошмара! На этот раз – более чем наяву! Залить его скорей, сейчас же, не важно чем, пока ее легкие не разорвал страшный крик горя и ненависти к разлучнице, воровке, шлюхе. Где бар? Он был давно пуст. Ближайшие магазины заперты. Что делать? Вновь звонить Наору?
Последним проблеском рассудка Галь предположила, что не может такого быть, чтобы в доме такой балагурши как Шели не оказалось еще хоть какой-то выпивки. Улучив момент, когда ее никто не видел, она прошмыгнула в кухню и стала быстро открывать все шкафчики и отодвигать ящики. Ее жаждущий взгляд заметил что-то… Виски! Не может быть! Виски! Спасение! А вот недалеко висело и ее пальто, в которое можно их запросто спрятать.
"Прощайте, сукины дети", подумала Галь, быстро одеваясь, сама не зная, кого имела в виду: Лиат и Шахара, Шели и Хена, одноклассников… Потом она ринулась на улицу, как и тогда, в полночный бег.
Вечеринка, тем временем, тоже заканчивалась. Иногородние ребята начали прощаться с Шели. Лиат и Шахар вышли из ее спальни, держась за руки. Одед и Хен показались в дверях веранды, на которой простояли и проговорили битый час. Музыкальный центр выключили, принялись за уборку. Количество пустых бутылок, одноразовой посуды и рваных оберток вскоре выросло в целую гору. Наконец, когда последний пакет с мусором был выставлен за входную дверь, в гостеприимном жилище остались только самые близкие: Одед, Хен, Шахар, Лиат, Керен, Эрез Авигдор и Офира.
– Что ж, теперь начинается праздник для нас? – прыснул Хен, обнимая подругу за талию. Ему указали на время, однако парень постарался удержать своих друзей. – Не надолго, так сказать, для опохмелки.
И отправился за виски, припасенном именно на этот момент. Но вдруг из кухни раздался его громкий возглас:
– Эй, где оно? Оно ж было здесь…
И, через несколько секунд, другой:
– Где Галь?!
Где была, к черту, Галь? Этого никто не знал. На нее махнули рукой. Скорей всего, она исчезла вместе с виски. Отомстила. Во всяком случае, попыталась насолить им.
Одед смертельно побледнел, и уповающе взглянул на Шели, которая уронила на горящие ладони лоб и замерла в этой позе. Офира, Керен, Эрез и Авигдор недоуменно переглядывались. Каждый видел ее в разное время, в разных уголках гостиной, но не следил за ней. Что касалось Лиат и Шахара, то они просто предпочитали молчать.
– Хен, где она? – спросил Одед, дрожа от страха, сам не зная, на какой ответ надеяться.
Его друг очень медленно обернулся
