Шум - Рои Хен
Когда она сворачивает на улицу Пинскер, к ней прибивается оборванное серое существо с поджатым хвостом.
– Мне нечего тебе дать, – сожалеет Габриэла, – да и задерживаться я уже не могу больше.
И все же она наклоняется вместе со всей тяжестью виолончели, чтобы скользнуть рукой по изогнутому загривку. Тонкий слой шерсти отделяет ее пальцы от скелета. Приглушенный гул будто резонирует в каждой клетке маленького тельца, и этого достаточно, чтобы еще одно воспоминание всплыло на поверхность сознания.
Хорошо, тогда поработаем над интонацией.
– Мне снился тот кот, которого ты сжег.
– Я не сжигал кота, я сжег куклу. Поэтому я и назвал это “кот в мешке”.
– Спасибо, что объяснил, инфернал! Нужно было выбирать куклу, которая выглядит не так правдоподобно. Эта горящая голова с ушами и усами. Брр…
– Мне нравится, когда ты так делаешь.
– Что делаю?
– Ну вот это твое “брр”.
– А-а-а! Ну да. Тебе только это во мне нравится?
– А что в тебе еще есть? Музыкальный дар? Кого он волнует? Я поверхностный парень, разговариваю с тобой только потому, что ты красивая.
Мама постоянно говорит ей, что она красивая, но она так часто это повторяет, что Габриэла давно уже не верит ей. Йонатан сказал это полушутя, но прозвучало очень убедительно.
– Хочешь сегодня после школы пойти со мной в Центр?
– Я не могу.
– Что, останешься на кинофакультатив?
– Нет, мне нужно заниматься. В четверг у меня мастер-класс с японским виолончелистом-гением. У меня просто паника случается, как подумаю об этом.
– Ну тогда тем более тебе не помешает чуток расслабиться, так что погнали в Центр.
– И что мы там будем делать?
– Покатаемся на слоне.
– Звучит как то, что должно перевести мою жизнь на новый уровень.
Я знаю, что вы устали к концу дня, но мы все еще на уроке – я прошу концентрации!
Габриэла спрашивает женщину с большим стаканом кофе:
– Простите, который час?
Та показывает ей экран своего телефона. 14:41 – вот только минута сразу сменяется, и гармония нарушается. Габриэла бормочет:
– Блядь. – И тут же: – Извините. – А затем: – Спасибо.
Габриэла проходит старое кладбище на улице Трумпельдор, сворачивает в переулок, где живет Йонатан, но там она вынуждена остановиться и торопливо скользнуть во двор ближайшего дома.
Амнон, учитель клоунады, – один из самых ярких преподавателей в школе. Его либо обожали, либо ненавидели. Габриэла, например, ненавидела, хоть и не училась у него. У Амнона была привычка постоянно ходить среди учеников на переменах и передразнивать их. В клоунской манере, понятное дело. Вот ученик сидит и спокойно ест. И вдруг к нему подсаживается Амнон, начинает повторять все его движения, и из этого уже не вырваться. Ты говоришь ему: все, отстань, – он вторит тебе какой-то тарабарщиной. Показываешь ему средний палец – тут же “фак” возвращается тебе зеркальным отражением. И конечно же, мгновенно слетаются умиляющиеся подхалимы из театрального. Наверное, этот неотъемлемый этап взросления, который должен пройти каждый ученик, состоит в том, чтобы к окончанию школы осознать, что учитель-клоун – психопат, взрослый Питер Пэн, который приглашает заблудшие души в свой испорченный мир. А твоя задача научиться говорить ему: никогда.
Один ученик как-то забыл дома красный нос – священный артефакт на уроках клоунады. Амнон поставил бедолагу в угол, и все швыряли в него мячики для жонглирования. Воспитательное наказание. Другую ученицу из 11-го класса он ткнул лицом в торт со взбитыми сливками. Та смеялась и рыдала, потому что было больно, а еще потому, что была в него влюблена.
И вот он идет по улице, где живет Йонатан, в туфлях на платформе, с нелепыми кудряшками вокруг лысины. Странно встретить учителя за пределами школы – его словно вклеили сюда фотошопом. Габриэла наблюдает за Амноном из-за живой изгороди. Кажется, что в любую секунду он развернется к ней и крикнет: “Б-у-у!” С него станется. Возможно, это станет для нее таким ударом, что она никогда не оправится, ее парализует или что еще, и до самого последнего своего часа она будет слышать его мерзкий смех. Но Амнон делает нечто совершенно другое. Он останавливается, трет глаза кулаками, будто обиженная белка, и плачет. И это совсем не похоже на гротескный плач, который он изображал на переменах. Но тихий скулеж неожиданно обрывается – Амнон изо всей силы пинает припаркованную машину. Все внутри Габриэлы переворачивается. Амнон печально шаркает прочь, а она стоит в кустах еще несколько долгих минут, прежде чем приходит в себя и выбирается из укрытия.
14:45–15:30 Специальность: камерный ансамбль
У входа в дом на улице Хеврон Габриэла неожиданно глохнет. Она давит пальцами на ушные раковины, но безрезультатно. Кто-то нажал кнопку mute, вырубив весь мир. По асфальту беззвучно скользит машина, бесшумно качаются на ветру деревья, с веток вспархивают молчаливые птицы. Анабиоз, как от сирены, но без сирены. Странно, что перестали функционировать именно уши, хотя на самом деле должны были выйти из строя глаза, выплеснуть искры, как при коротком замыкании, и погаснуть. Потому что пострадало зрение, причина инвалидности – зрительная информация. Сам собой складывается вывод: “Я мертва. Вот в чем дело – я призрак”. А раз она неприкаянный дух, то никогда и не было никакой опасности, что учитель клоунады заметит ее за кустами, а что касается официантки в книжном кафе, продавца пиццы, похитителя виолончелей, мамы и других статистов – все они лишь плод воображения в ее мертвом сне. Просто скопившиеся при жизни страхи приняли человеческое обличье.
“Я мертва, – с облегчением думает Габриэла, – поэтому меня и не ищут и поэтому я сразу не поднялась в квартиру Йонатана. Кто бы мог подумать, что даже в виде призрака я продолжу таскать на спине виолончель”. Но именно вес виолончели, такой ощутимый, врезающиеся в плечи лямки – все это дает ей понять, что она не права. Увы и ах, но она жива. Ее тело здесь, и душа по-прежнему заключена в нем. Вот почтовый ящик с фамилией Тауб. А вот и входная дверь, и на ней объявление: “С великой скорбью сообщаем… Йонатан Тауб… несвоевременно… шива проходит в доме покойного… скорбящая семья…” Утром она не решилась прочитать, а теперь кажется, что никогда не сможет отвести взгляд.
В прошлый понедельник, когда Йонатан не пришел в школу,
